Лондон. Прогулки по столице мира - Мортон Генри Воллам. Страница 73

На протяжении столетий саксы и норманны загоняли оленей, охотились на диких кабанов и на волков на том самом месте, где ныне высится Вестминстер-холл; здесь же они занимались любовью и устраивали пирушки. Между тем дубы росли, становясь все толще в обхвате и отбрасывая все более густую тень, а мир вокруг менялся, наступили Средние века, и в 1397 году сюда пришли лесничие короля Ричарда II, искавшие старейшие в Сассексе дубы, чтобы восстановить крышу королевского чертога в Вестминстере. Они срубили могучие деревья — те самые деревья, которые звались старыми уже в правление Альфреда Великого.

Поскольку я начисто лишен инженерной жилки, история о древности этих деревьев поразила меня, признаюсь, гораздо сильнее, нежели вычитанное в другой книге утверждение о том, что потолок и крыша Вестминстер-холла — шедевр инженерной мысли, ничуть не уступающий такому чуду техники, как железнодорожный мост через залив Ферт-оф-Форт. Вестминстер-холл по праву гордится своим потолком, прекраснее и изысканнее которого я не видел нигде. Кстати сказать, потолок и крыша серьезно пострадали от жука-точильщика, поэтому вскоре после Первой мировой войны была предпринята спасательная операция. Несколько изъеденных точильщиком досок сохранили в назидание потомкам; они выставлены в зале для всеобщего обозрения. Что касается крыши, то, как мне сообщили, теперь она в отличном состоянии и простоит еще десять столетий.

В Вестминстер-холле был низложен несчастный Ричард II — король, торжественно открывший первую сессию парламента в реконструированном здании; здесь же был приговорен к смерти Уолтер Рэли и здесь же, как извещает мраморная табличка в полу, состоялся процесс над Карлом I. В этом здании Уоррен Гастингс давал показания о действиях своей администрации в Индии, а герцогиня Кингстон созналась в двоемужестве.

Наше время также может похвастаться громкой историей, случившейся в стенах Вестминстер-холла и достойной того, чтобы влиться в ряд громких историй прошлого. Когда умер король Георг V, прощание с ним проходило именно в Вестминстере. Гроб с телом короля стоял посреди зала, укрытый государственным флагом, на котором сверкала в свете ламп корона Великобритании. Люди шли нескончаемым потоком, входили в одну дверь и выходили через другую, что вела в Дворцовый дворик. В один из вечеров гвардейцев, которые несли почетный караул по углам помоста, тихо сменили четверо молодых людей в военной форме. Это были король Георг VI, герцог Виндзор, герцог Глостер и ныне покойный герцог Кентский. Не могу сказать, узнали их люди, пришедшие проститься с королем, или нет, помню только, что читал об этой истории, и уверен — она не скоро забудется.

Я видел гроб с телом Георга V, накрытый «Юнион Джеком», в маленькой деревенской церкви в Сэндрингеме; он стоял на алтаре, таком крохотном, что всякий раз, когда кто-либо входил в церковь, лесничие, которые несли караул у гроба, вынуждены были отступать в сторону, давая дорогу. Несколько дней спустя я увидел тот же гроб в убранном подобающим кончине венценосца образом Вестминстер-холле и стал свидетелем помпезной церемонии. Затрудняюсь сказать, какое из двух этих зрелищ заставило меня острее осознать боль одиночества, этого горького удела всех на свете монархов.

Наступило субботнее утро, вовсю светило солнце, и я отправился к Букингемскому дворцу, чтобы понаблюдать за сменой караула. Рядом со мной на ступенях Мемориала Виктории очутился уроженец, судя по чертам хранившего серьезность лица, северных графств. По котелку и характерному выговору я определил в нем жителя Хаддерсфилда.

Вот-вот должно было начаться величайшее из бесплатных европейских шоу. Гости Лондона — как английские провинциалы, так и иностранные туристы — дружно вскинули фотоаппараты и принялись жадно снимать ограду дворца, спины впереди стоящих, шлемы полисменов и копыта полицейских лошадей в надежде при удачном стечении обстоятельств поймать в кадр показавшегося в отдалении полкового барабанщика.

Колдстримские и шотландские гвардейцы начали смену караула. Королевский штандарт вяло плескался на флагштоке дворца; значит, король находился в Лондоне. Оркестр заиграл один из тех старинных вальсов, мелодию которых военные дирижеры, по-моему, впитывают с молоком матери. Гвардейцы встали по стойке «вольно», исподволь стреляя глазами из-под меховых шапок и отчаянно, должно быть, тоскуя по увольнительной. Через площадь прошли два энсина, нахохленных, как воробьи; прошли два капитана, прошли два майора… А караул продолжал стоять.

— Слоняются тут, — проворчал мой сосед, ни к кому конкретно не обращаясь, с тем презрением в голосе, какое доступно лишь завсегдатаям футбольных матчей.

— Армия не меняется, — поддержал разговор я, постаравшись, чтобы мои слова прозвучали достаточно добродушно.

— Точно, — согласился он. — Упертые, вояки наши.

Он проводил взглядом главного сержанта, пересекавшего площадь почти строевым шагом, с зажатым под мышкой стеком. Вот сержант остановился, приставил ногу к ноге и отсалютовал офицеру…

— Слоняются, — повторил мой сосед, на сей раз с горечью.

Неужели он приехал из самого Хаддерсфилда или из другого медвежьего угла только ради того, чтобы отпускать эти язвительные замечания? И вообще, почему он оказался в Лондоне? По делу или развлекаться?

— Любуетесь видами? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он. — Вчера целый час проторчал на параде, так и там все слонялись… Я с севера, знаете ли. Из Барнсли. (Что ж, я почти угадал.) Нашу бригаду скорой помощи вызвали на ежегодную аттестацию.

Я узнал от своего собеседника, что Ассоциация бригад скорой помощи святого Иоанна каждый год проводит репетиции несчастных случаев в одном из лондонских отелей. Бригады запускаются внутрь одна за другой, без инструментов и перевязочных материалов; им надлежит наилучшим способом позаботиться о раненых исключительно с применением подручных средств.

Мне стало любопытно, какой же орешек пришлось раскусывать моему мрачному соседу, и я попросил его продолжать.

— Да чего там… — пробурчал он. — Гляжу, какой-то джентльмен расфуфыренный со слугой своим толкует. Потом — бац! — и как покатится вниз по лестнице! Шмяк! Ну, это актер был, из кино, они там падать умеют, сами понимаете. Я, значит, к нему. По тому, как он лежал, понятно было — бедро у него сломано. Никаких тебе лубков, так что я огляделся по сторонам. На стене перекрещенные мечи висели, а на столе шарфы валялись и другие тряпки. Я их быстренько схватил, мечи со стенки сорвал и такую ему шину наложил — клещами не стянуть.

— А этот джентльмен падал с лестницы столько раз, сколько было бригад? — уточнил я.

— Угу, — печально подтвердил он. — Замаялся, небось, падать-то.

Следующее испытание оказалось еще более драматичным. Моему новому знакомому сообщили, что человек попытался покончить жизнь самоубийством в зале ожидания железнодорожного вокзала. (Я в восторге от реализма ситуаций, которые изобретает Ассоциация святого Иоанна!) Он поспешил на вызов — и обнаружил лежащего на полу мужчину со вскрытой бритвой веной на руке.

— Я его перевязал, — рассказывал он. — Потом усадил и стал вкручивать мозги: мол, самоубийство — грех, и все такое. «Он вам не отвечает», — заметил судья. Тут я догадался понюхать, чем у него изо рта пахнет. Точно, яд! Странный запах, будто мята. Я кинулся делать искусственное дыхание, но толку не было. Два балла скинули!

Его лицо помрачнело.

— А за что? — спросил я.

— Дезинфицирующее средство не заметил, — скорбно признался он. — В зале ожидания было дезинфицирующее средство, а я его проморгал. Вот так они вас и ловят, понимаете?

В это мгновение два полисмена широко распахнули ворота Букингемского дворца. Оркестр шагнул вперед, сверкая алыми мундирами и золотом эполет. Главный сержант зарычал, затопал ногами, принялся отдавать команды; раскаты его голоса сильно смахивали на гомон тюленей во время кормежки. Юные барабанщики одновременно вскинули палочки крест-накрест. Духовые, мундштуками своих инструментов отведя ото ртов выбившиеся «метелки» меховых шапок, надули щеки и приготовились как следует дунуть. Полковой барабанщик — он выглядел так, словно проглотил свой стек, — провел правой рукой вдоль груди и замер, прижав стек к телу. Кто-то выкрикнул приказ. Гвардейцы взяли на караул. Гвардейцы поставили оружие наземь. Гвардейцы принялись маршировать.