100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич. Страница 60

Накануне Первой мировой войны дело полковника австрийского Генерального штаба Редля стало самым сенсационным из всех шпионских дел.

По официальной версии сотрудников австро-венгерского Генерального штаба Урбанского и Ронге и начальника германской разведки Николаи, суть его была такова.

Альфред Редль родился в семье скромного аудитора гарнизонного суда (по другим данным — железнодорожного служащего) в городе Лемберге (Львове), близ российской границы, который населяли люди самых разных национальностей. Поэтому Альфред с детства свободно говорил на нескольких языках. В пятнадцать лет он стал учеником кадетского корпуса, затем блестяще закончил офицерское училище и, вопреки кастовым традициям монархии, вместо заштатного гарнизона был зачислен в Генеральный штаб. В 1900 году, уже в чине капитана, Альфреда Редля командировали в Россию для усовершенствования в языке и изучения обстановки в этой недружественной стране. Он изучал, его изучали. В результате появилась такая характеристика: «…Среднего роста, седоватый блондин с седоватыми короткими усами, несколько выдающимися скулами, улыбающийся вкрадчивыми глазами. Человек лукавый, замкнутый, сосредоточенный, работоспособный. Склад ума мелочный. Вся наружность слащавая. Движения рассчитанные, медленные… Любит повеселиться…»

По возвращении в Вену Редль был назначен помощником начальника разведывательного бюро Генерального штаба генерала барона Гизля фон Гизлингена, который поручил ему возглавить агентурный отдел бюро, отвечавший за контрразведывательные операции.

Узнав о новом назначении Редля и сопоставив это с его характеристикой и некоторыми другими данными (как, например, склонность к гомосексуализму, расточительность), руководитель русской военной разведки Варшавского военного округа полковник Батюшин поручил одному из своих лучших вербовщиков (возможно, полковнику Владимиру Христофоровичу Роопу, занимавшему до 1903 года пост русского военного агента в Вене) задание завербовать Редля и при этом снабдить его инструкциями и крупной денежной суммой. Вербовка прошла успешно. На посту начальника контрразведки Редль отлично проявил себя, перестроив её и сделав одной из сильнейших спецслужб того времени. Он ввёл новые методы работы, такие, как негласное дактилоскопирование и тайное подслушивание с записью на граммофонную пластинку, а также фотографирование скрытыми камерами.

Но главные его успехи заключались в том, что он добывал уникальные секретные документы русской армии, а также выявил нескольких русских шпионов — и то и другое, конечно, с помощью своих новых российских друзей. Русская разведка без угрызения совести «сдавала» агентов никуда не годных, требовавших денег, а возможно, и двурушников. А документы добросовестно фальсифицировались в специальном подразделении русского Генштаба.

Что же касается Редля, то передаваемые им материалы были поистине превосходными. Известный исследователь Эдвин Вудхолл свидетельствует: «Полковник Редль выдал России огромное количество копий документов, кодов, фотографий, планов, секретных приказов по армии, мобилизационных мероприятий, докладов о состоянии железных и шоссейных дорог, описаний образцов военного оборудования и т. д.». Кроме того — австро-венгерские мобилизационные планы против России, в которых «были указаны все подробности вплоть до последнего человека и последней пушки… всё это было изложено в таблицах, схемах, чертежах, картах… Этот план был шедевром Генерального штаба австро-венгерской армии…»

Помимо этого, Редль по своей инициативе скрывал от своего Генштаба секретные сведения, поступавшие из России от австро-венгерских агентов. Более того, этих лиц он выдавал российскому Генштабу.

Услуги Редля оплачивались неплохо. Помимо того, что его квартира оказалась роскошно обставленной, в ней описали сто девяносто пять верхних рубашек, десять военных шинелей на меху, четыреста пар лайковых перчаток, десять пар кожаных ботинок, а в винном погребе сто шестьдесят дюжин бутылок лучшего шампанского. Кроме того, в 1910 году он купил дорогое поместье, за последние пять лет приобрёл четыре автомобиля и трёх первоклассных рысаков.

В 1907 году, получив внеочередное звание полковника, Альфред Редль стал вторым человеком в аппарате австро-венгерской военной разведки и контрразведки. Ему прочили пост начальника разведки и даже начальника Генштаба.

Попался он на своей же уловке. Ещё в начале работы он организовал «чёрную комнату» для перлюстрации корреспонденции. Подозрительное письмо возвращалось на почту, а когда адресат являлся за ним, почтовый чиновник потайным звонком вызывал филёров. Так произошло с письмом на имя некоего господина Ницетаса, в котором обнаружили семь тысяч крон. Филёры, последовавшие за «Ницетасом», установили, что это не кто иной, как сам полковник Редль. Более того, он подтвердил, что футлярчик от ножа, оставленный в такси, в котором ехал «Ницетас», принадлежит ему. На глазах у филёров он порвал на мелкие клочки и разбросал по улице бумажки, оказавшиеся почтовыми квитанциями.

Ночью в гостиничный номер, где остановился Редль, вошли несколько офицеров во главе с Ронге.

— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал он. — Я погубил свою жизнь. Я пишу прощальные письма.

На вопросы офицеров он ответил, что союзников у него не было, а все нужные доказательства находятся в его доме в Праге.

Редлю оставили револьвер и ушли. Когда вернулись, он был уже мёртв.

26 мая 1913 года все газеты Австро-Венгерской империи поместили сообщение о неожиданном самоубийстве полковника Редля… «которому светила блестящая карьера». Далее сообщалось о предстоящих торжественных похоронах…

Уже на другой день пражская газета «Прага тагеблатт» сообщала: «Одно высокопоставленное лицо просит нас опровергнуть слухи… относительно полковника Редля… который будто бы обвиняется в том, что передавал… России военные секреты. На самом же деле комиссия высших офицеров, приехавшая, чтобы произвести обыск в его доме, преследовала совсем иную цель». И это в то время как о тайне никто, кроме группы офицеров, даже император Франц Иосиф, не знал.

Как же произошла утечка информации? Официальная версия такова: для вскрытия квартиры был приглашён слесарь Вагнер, он же лучший футболист команды, капитаном которой был редактор «Прага тагеблатт». Из-за отсутствия Вагнера команда проиграла, и он, оправдываясь, объяснил капитану — редактору причину своего отсутствия. Тот понял, что открыл сенсационную тайну, и в условиях строгой цензуры изложил её эзоповским языком. Такова общепринятая версия дела Редля. Однако возникает много «но».

В квартире Редля не обнаружили никаких шпионских материалов. Фотокопии письма Ницетаса не существует. Зачем он хранил квитанции, почему так неловко пытался избавиться от них, и как могли филёры быстро собрать на улице мелкие кусочки бумаги?

Удивляет быстрота и поверхностность допроса Редля в отеле, причина, почему ему сразу предложили покончить с собой. Удивляет эпизод со слесарем-футболистом Вагнером. Неужели ему не могли приказать «всё забыть и заткнуть рот»? А то, что австро-венгерская полиция умела это делать, показывает эпизод с лакеем Редля Сладеком. Начальник полиции побеседовал с ним столь обстоятельно, что репортёры не вытянули из него ни слова.

Короче говоря, в деле полковника Редля серьёзных улик нет. Отсюда два вопроса: кто же был агентом и почему именно Редля сделали козлом отпущения?

Уже упомянутый выше полковник Рооп завербовал в Вене агента № 25, но был ли это Редль, сам Рооп, уже к тому времени генерал, не подтверждает. Более того, информация от этого агента именно того характера, которая приписывалась Редлю, продолжала поступать и после его гибели. Перед самой войной 1914 года работник Генштаба Самойло выезжал в Берн на встречу с агентом № 25 и получил от него интересовавшие русскую разведку сведения, но так и не узнал его имени.

Можно предположить, что события развивались так. В начале 1913 года австрийская контрразведка получила сведения, что в Генштабе есть тайный русский агент. Но поиски не дали результатов, а это грозило неприятностями руководителям спецслужб. Контрразведка нашла «козла отпущения» — Редля, уличила его в гомосексуальных наклонностях, несовместимых с честью офицера, а возможно, и других грехах. Это и стало причиной самоубийства, а может быть и убийства — ведь до суда «дело» доводить было нельзя. А с помощью футболистов — слесаря и редактора — версия была обнародована.