Скандинавская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович. Страница 23

По другим версиям предания, Готторм убил Сигурда в лесу — или на тинге.

Узнав о смерти Сигурда, которого она все это время продолжала любить, Брюнхильд закололась мечом; перед смертью она велела сжечь себя на одном погребальном костре с Сигурдом.

Так исполнилось проклятие Андвари, перешедшее на Сигурда через драконий клад Фафнира. После смерти Сигурда это сокровище перешло к Гуннару, и вместе с ним Гуннар «унаследовал» и проклятие.

Скандинавская мифология. Энциклопедия - i_039.jpg

Сигурд жарит сердце дракона Фафнира и сосет палец, смоченный в драконьей крови. Регин спит у костра. Деталь деревянной резьбы XIII в. Из церкви Старкирба (Норвегия).

Гудрун долго оплакивала убитого мужа. Ее плач в эдди- ческой «Первой песни о Гудрун» — один из лучших образцов погребального плача в мировой литературе:

Так было — смерти
желала Гудрун,
над Сигурдом мертвым
горестно сидя;
не голосила,
руки ломая,
не причитала,
как жены другие.
Мудрые ярлы
к ней подходили,
скорбь ее
пытались рассеять.
Не было слез
горючих у Гудрун, —
горе великое
грудь разрывало.
Сигурд рядом
с сынами Гьюки
как стебель лука,
из трав встающий,
как в ожерелье
камень сверкающий,
самый ценный
среди каменьев!
Чтили меня
воины конунга больше,
чем дев Одина смелых.
Как ивы листва,
стала я жалкой, —
смерть повелителя
сделала это!
Ни на скамье
его нет,
ни на ложе, —
в этом повинны
Гьюки сыны!
Гьюки сыны
повинны в несчастье,
горькие слезы
льет их сестра!
Как ваши клятвы
ложными были,
пусть ваши
земли так опустеют!
Гуннар, не впрок
пойдет тебе золото;
эти запястья —
гибель твоя,
ты ведь Сигурду
клятвы давал [63]!
Скандинавская мифология. Энциклопедия - i_040.jpg

Брюнхильд и Гуннар. Иллюстрация XIX в. к «Старшей Эдде».

Оплакав Сигурда и выпив напитка забвения, Гудрун повторно вышла замуж — за гуннского конунга Атли, по одной из версий предания, брата Брюнхильд. Атли, возжаждав золота Андвари, заманил к себе Гуннара и Хегни и завладел золотом, убив обоих Гьюкунгов: у Хегни вырезал сердце, а Гуннара велел бросить в ров со змеями [64]. Гудрун жестоко отомстила мужу за смерть братьев: она умертвила своих сыновей от брака с Атли и дала ему съесть их сердца, после чего убила и самого Атли и сожгла его палаты.

Эддическая «Третья песнь о Гудрун» гласит:

Атли беспечный
пьян был от пива,
меча не схватил,
не противился Гудрун,
иными бывали их
прежние встречи,
когда он при всех
обнимал ее нежно!
Постель она
с лезвия кровью
насытила рукой,
в Хель ведущей,
выгнала псов,
дверь заперла,
подняла домочадцев,
дом запалила
в отплату за братьев.
Всех предала огню,
кто вернулся
из Мюркхейма вспять
после Гуннара смерти;
рушились балки,
дымилось капище,
Будлунгов двор,
щитоносные девы
падали мертвые
в жаркое пламя [65].
* * *

Скандинавская эпическая история рода Вельсунгов-Гьюкунгов завершается бросанием сокровищ Андвари в воды Рейна и смертью Атли и Гудрун в пламени пожара. В XIX столетии эту историю творчески переработал Рихард Вагнер. В его творчестве мотив проклятого золота стал доминирующим: золото — главная тема Вагнера-поэта, Вагнера-композитора, Вагнера-мыслителя. Золото есть символ, если не синоним власти, и мир, по Вагнеру, обречен на гибель, если он не сумеет избавиться от этой власти. Вагнеровский пессимизм — родственный пессимизму А. Шопенгауэра и, вне сомнения, несколько преувеличенный потомками — оказал значительное влияние на европейскую мысль. К примеру, А.Ф. Лосев вспоминал: «Насколько я себе представляю, именно Вагнер, формулировал для меня то мое глубочайшее настроение, которое сводилось к чувству надвигающейся мировой катастрофы, к страстному ожиданию конца культуры и чего-то действительно вроде мирового пожара».

Скандинавская мифология. Энциклопедия - i_041.jpg

К. Экерсберг. Смерть Бальдра (ок. 1840 г.).

Оперная тетралогия «Кольцо Нибелунга» целиком построена на мотиве проклятого золота. Первая часть тетралогии, «Золото Рейна», начинается с того, что властитель нибелунгов Альберих добивается любви русалок Рейна, хранительниц золотого клада. Русалки отвергают его, и тогда уязвленный их насмешками Альберих похищает золото, о котором одна из русалок говорит так:

Весь мир властно
наследует смелый,
Золото Рейна
в перстень сковав:
в том перстне — безмерная мощь [66]!

Но сковать этот перстень дано не всякому. Это сумеет сделать лишь

тот, кто отвергнет
власть любви,
кто сладких ласк
лишит себя, —
лишь тот волшебною силой
из золота перстень скует!

Похитив золото, Альберих проклинает любовь и тем самым обретает возможность выковать перстень, дающий власть над миром. Вагнер строго следует мифологической традиции: этот перстень приумножает богатство Альбериха. Вот что говорит Миме, брат и жалкий раб властителя Нибелунгов:

Коварством злым
добыл Альберих
подводный клад
и сковал кольцо;
и теперь перед
ним трепещем
мы в страхе:
мой брат силой
перстня всех нас
обратил в рабов.
Прежде беспечно
мы своим женам
в блестках ковали
тонкий убор, —
много нарядных вещиц, —
и рады были труду.
А ныне в ущельях,
по воле злодея,
мы служим все
ему одному.
Ненасытный брат
кольцом узнает,
где скрыт
подземный огонь золотой:
и вот мы копаем,
ищем и роем,
добычу плавим
и сплавы куем;
свой покой забыв,
владык копим мы клад.
вернуться

63

Перевод А.И. Корсуна.

вернуться

64

Согласно «Гренландской песни об Атли», Гуннар сам попросил убить Хегни, а когда его просьбу выполнили, воскликнул:

Атли, ты радости
так не увидишь,
как не увидишь
ты наших сокровищ!
Я лишь один,
если Хегни убит,
знаю, где скрыто
сокровище Нифлунгов!
Был жив он —
сомненье меня донимало,
нет его больше —
нет и сомненья:
останется в Рейне
раздора металл, -
в реке быстроводной
асов богатство!
Пусть в водах сверкают
вальские кольца,
а не на руках
отпрысков гуннских!

Перевод А.И. Корсуна. Этот эпизод сразу приводит на память знаменитую балладу Р. Бернса «Вересковый мед», в которой старик-пикт под надуманным предлогом просит короля шотландцев убить его сына, опасаясь, что тот сможет выдать захватчикам тайну верескового меда.

вернуться

65

Перевод А.И. Корсуна. Двор Будлунгов — палаты Атли, сына Будли. — Примеч. ред.

вернуться

66

Здесь и далее цитаты из произведений Р. Вагнера в переводе В. Коломийцова. — Примеч. ред.