100 великих феноменов - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 108

Входит какой-то человек с усами. Здоровается. Я его узнал сразу. Отвечаю:

— Здравствуйте. А я вас на руках носил…

— Как это на руках? — удивился Сталин.

— Первого мая… На демонстрации…

Сталина интересовало положение в Польше, мои встречи с Пилсудским и другими руководителями Речи Посполитой. Индуктором моим он не был.

После довольно продолжительного разговора, отпуская меня, Сталин сказал:

— Ох и хитрец вы, Мессинг.

— Это не я хитрец, — ответил я. — Вот вы так действительно хитрец!..

Со Сталиным я встречался и позже. Вероятно, по его поручению были всесторонне проверены мои способности. Помню такие проверки: мне было дано задание получить 100 000 рублей в Госбанке по чистой бумажке. Опыт этот чуть не кончился трагически.

Я подошёл к кассиру, сунул ему вырванный из школьной тетради листок. Раскрыл чемодан, поставил у окошечка на барьер.

Пожилой кассир посмотрел на бумажку. Раскрыл кассу. Отсчитал сто тысяч… Для меня это было повторением того случая с железнодорожным кондуктором, которого я заставил принять бумажку за билет. Только теперь это не представляло для меня, по существу, никакого труда.

Закрыв чемодан, я отошёл к середине зала. Подошли свидетели, которые должны были подписать акт о проведённом опыте. Когда эта формальность была закончена, с тем же чемоданчиком я вернулся к кассиру.

Он взглянул на меня, перевёл взгляд на чистый тетрадный листок, насаженный им на один гвоздик с погашенными чеками, на чемодан, из которого я начал вынимать тугие нераспечатанные пачки денег… Затем неожиданно откинулся на спинку стула и захрипел… Инфаркт!.. К счастью, он потом выздоровел».

Мессинг, после проверок его способностей, стал часто выступать в концертных залах разных городов с сеансами по чтению мыслей («психологическими опытами», как он сам называл свои выступления).

Как известно, в то время, вскоре после подписания пакта Молотова—Риббентропа, вся советская пресса и средства массовой информации всячески славили советско-германскую дружбу и мудрого Сталина, который избавил народ от войны.

Однажды Мессинг был приглашён для демонстрации своих психологических опытов в весьма зловещее и в то же время элитное место — клуб НКВД в Москве. Выступление близилось к концу. Мессинг отвечал на записки, которые хотя и не подписывались, но были вполне безобидны, касались главным образом мелочей. В те времена люди, которые способны были ещё задавать серьёзные вопросы, могли делать это, лишь пребывая по ту сторону колючей проволоки. Но вот среди прочих промелькнула записка: «Что вы думаете о советско-германском пакте?» Человек осмотрительный просто бы оставил её без внимания или на худой конец промямлил бы в ответ несколько невразумительных фраз о нерушимой дружбе двух народов, которыми заполнены были в те дни страницы советских газет. Но Мессинг не был осмотрительным человеком. Едва он прочёл вопрос, как у него, как говорят некоторые ясновидящие, «пошла картинка». Он тут же со сцены постарался донести её до аудитории:

— Я вижу танки с красными звёздами на улицах Берлина!

Зал замер. Стало тихо, очень тихо. Чтобы понять, как прозвучали и что значили эти слова, нужно было жить в то время. Нужно представить себе и тех, что сидел в зале. Это были следователи, «мастера» массовых казней и расправ, которые тех, кто говорил или хотя бы слушал такое, тут же отправляли в ГУЛАГ или расстреливали. Некоторые, сидевшие ближе к дверям, на цыпочках, по одному стали красться к выходу — «Меня там не было!»

Случай этот имел продолжение, однако не то, которое ожидали присутствующие. Каким-то образом эпизод этот стал известен германской стороне, и Наркомату иностранных дел СССР пришлось объяснять, что высказывание частного лица не отражает точку зрения Советского правительства. На всякий случай было выражено сожаление по поводу инцидента.

Случай этот власти постарались предать забвению, а заодно забыть и самого Мессинга, что было для него по тем временам далеко не худшим вариантом. Афиши с его именем исчезли, а о нём самом поползли тёмные слухи, к счастью, они оказались ложными. Приказ не трогать Мессинга исходил якобы от самого Сталина.

О Мессинге и его предсказаниях, впрочем, скоро вспомнили — началась война. Он стал снова выступать, разъезжая по разным городам. Тысячи людей писали ему, пытались встретиться после сеанса в надежде узнать что-то о своих близких, находившихся на фронте. Но Мессинг наотрез отказывался отвечать на такие вопросы:

— Я не могу сделать счастливой одну семью и лишать надежды десять других.

В 1943 году, в самый разгар войны, Мессинг выступал на сцене Новосибирского оперного театра. Среди прочих ему передали записку с вопросом: «Когда кончится война?» Едва Мессинг прочёл фразу, случилось то же, что и несколько лет назад в клубе НКВД. В ту же секунду «пошла картинка», и он чётко «увидел» дату — «8 мая» — и назвал её. Года он не «видел».

О предсказании стало известно Сталину. Во всяком случае, когда капитуляция Германии была подписана, Сталин, по словам Мессинга, прислал ему телеграмму, в которой отметил точность его даты. Война закончилась, как известно, 9 мая. Ошибся Мессинг всего на один день.

В годы войны Мессинг работал очень много, выступал в цехах заводов, иной раз прямо под открытым небом. Платили ему за выступления много. На свои средства он смог подарить военным лётчикам два самолёта: первый — в 1942-м, второй — в 1944 году.

В первые послевоенные годы Мессинг много ездил по стране, всюду выступая со своими «психологическими опытами». В 1950 году его непосредственное начальство обратилось в Институт философии Академии наук СССР с просьбой помочь в составлении текста, который бы объяснял материалистическую сущность опытов. Это были трудные времена в философской науке: считалось, что всё уже объяснено, ничего нового в этой области знаний нет и быть не может. Здесь единственным человеком, которому принадлежало право на новое слово, был Сталин. Нечто подобное произошло и в психологии. Поэтому, когда учёные испытывали способности Мессинга, они в первую очередь старались всё непонятное, необъяснимое подвести под уже известные законы. То, что в эти рамки не умещалось, Мессингу просто не рекомендовали делать. Долгие годы он выступал по «научной» инструкции…

Показ психологических опытов происходил по отработанной эстрадной программе. Мессинг, держа за запястье того или иного любознательного зрителя, быстро «отгадывал» его желание — найти кого-либо из сидящих в зале людей, извлечь задуманные «передатчиком мыслей» предметы, раскрыть на такой-то странице книгу, пересчитать деньги в сумочке дамы, сидящей в таком-то раду, и т. д. и т. п. Все эти манипуляции вроде бы наглядно подтверждали научную гипотезу: всё основано на улавливании еле заметных идеомоторных движений мускулатуры, реагирующей на то или иное задуманное человеком желание. Люди науки не допускали предположений, что Мессинг мог руководствоваться чем-то иным, кроме своей феноменальной наблюдательности.

Обычно в конце своего выступления Мессинг показывал следующий опыт. Он выходил из зала в сопровождении кого-либо из членов жюри, в обязанности которого входило соблюдение чистоты опыта — изоляция Мессинга от публики. Затем, когда члены жюри, при активном участии энтузиастов из зрителей, прятали какой-нибудь предмет, а проделавшего эту операцию усаживали в зале, входил Мессинг и, к удивлению и восторгу зрителей, находил этот предмет.

В 1960-х годах с Мессингом произошёл один интересный случай. Вот что он рассказывает об этом в своих воспоминаниях:

«…Я показывал свои „психологические опыты“ в редакции одной газеты. После сеанса меня пригласили в кабинет главного редактора. Присутствовали человек 10 журналистов. Разговор зашёл о возможностях телепатии. Кто-то выразил сомнение в моих возможностях. Слегка возбуждённый после только что окончившегося сеанса, ещё не вошедший в „нормальное состояние“, да ещё подзадориваемый разговором, я сказал:

— Хорошо… Я вам дам возможность убедиться в силе телепатии… Вы все журналисты. Возьмите свои блокноты…