100 великих феноменов - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 109

Одни с интересом, другие со скептической улыбкой, но блокноты вытащили все. Те, у кого блокнотов не оказалось, взяли чистые листы бумаги со стола главного редактора. Вооружились вечными перьями…

— Теперь пишите, — скомандовал я весело, — сегодня — пятое июня… Между двадцатым и двадцать пятым июня… простите, как ваша фамилия? — обратился я к одному из присутствующих.

— Иван Иванович Иванов, — с готовностью ответил тот.

— Так вот, между двадцатым и двадцать пятым июня вы, Иванов, получите очень крупное повышение по служебной линии. Новое назначение… У меня просьба ко всем: когда это случится, позвоните мне… Все записали? Ну вот, через несколько недель и выясните, прав я был или нет.

Двадцать второго числа мне позвонили в разное время четыре человека. Иванова назначили главным редактором одной из крупнейших газет…

Свидетели этого случая все живы, и я думаю, все помнят этот день — пятое июня. Только фамилию Иванова не ищите в списках главных редакторов: я не знаю, будет ли ему приятно широкое обнародование этого случая, и поэтому не назвал ни редакции газеты, ни его настоящей фамилии» (В. Мессинг. О самом себе. М.: Политиздат, 1991. С. 95).

В дни Карибского кризиса к Вольфу Мессингу обратился человек, знавший его. Вот что он рассказывает:

— Я пришёл к Мессингу: «Вольф Григорьевич, слышали о блокаде Кубы? Если атомная война — это конец…» Он велел, когда войдёт в состояние самокаталепсии, дать ему карандаш и бумагу. И вот пульс почти не прощупывается, зрачки не реагируют на свет. Врач вкладывает в его крепко сжатую руку карандаш. «Мир будет» — такие слова прочитали мы. «Моё подсознание связалось с „чем-то“ или с „кем-то“, — объяснял Мессинг происхождение информации. — Вот что вышло…»

Вольф Мессинг был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР. Выступления его всегда отличались большой зрелищностью и артистизмом. Присутствовавшие на них люди всё время находились в состоянии напряжения, переживали происходящее вместе с испытуемыми, находившимися на сцене. Зал буквально замирал, стояла полная тишина, когда знаменитый артист выполнял сложнейшие задания зрителей.

Последнее его выступление состоялось в Москве в кинотеатре «Октябрь» в 1974 году. В этот вечер Вольф Мессинг был, как говорится, в «ударе» — все опыты выполнял безукоризненно. Вскоре этого удивительного человека не стало…

Пётр Маяцкий, или Мотогонки под куполом цирка

Лет сто назад в цирках начали демонстрировать номер «Сальто-мортале на автомобиле». Легковая машина с пассажирами стремительно съезжала по крутому скату, взмывала вверх и, сделав переворот в воздухе, опускалась на трамплин; при этом даже выполнялось двойное сальто-мортале.

Бельгиец Шарль Нуазетт в прошлом был профессиональным велогонщиком. Став цирковым артистом, он начал выступать с велоаттракционами. Гастролируя в Вене, Нуазетт вместе со своими тремя сыновьями и дочерью впервые показал новый аттракцион под названием «Велокорзина, или Круг смерти». Сооружение, которое устанавливалось на манеже, действительно напоминало огромную решётчатую корзину, сделанную из деревянных планок. Велосипедисты, разогнавшись, въезжали на вертикальную стенку корзины и неслись по кругу, удерживаемые центробежной силой. Затем корзину поднимали на блоках высоко вверх, но гонка по её стенке продолжалась, и это поражало вдвойне, потому что… дна у корзины не было!

Вскоре появился ещё более рискованный и впечатляющий цирковой номер. Премьера его состоялась в Берлине в 1912 году. Создателями номера были американские велофигуристы братья Кауфман. Над ареной, на высоте 10 метров, висел большой, диаметром не менее 8 метров шар, каркас которого покрывала проволочная сетка. Один из артистов забирался с велосипедом внутрь шара. Другой, сидя на своём велосипеде, помещался снаружи, на самом верху шара. При помощи электромотора шар начинал быстро вращаться. Оба велосипедиста, что было сил крутя педали, старались остаться на месте. Особенно рисковал верхний артист. «Дух замирал от жути, пока братья Кауфман не заканчивали свой опасный номер», — писали в журнале того времени.

Наверное, именно велокорзина Нуазетта и шар братьев Кауфман подсказали артисту цирка Петру Никифоровичу Маяцкому идею небывалого аттракциона.

В профессиональный цирк Маяцкий пришёл не сразу. Сначала, в середине 1920-х годов, он, выпускник Харьковского строительного техникума, выступал в самодеятельных эстрадно-цирковых коллективах. В нём жил прирождённый цирковой артист! Неудивительно, что несколько лет спустя Пётр Маяцкий из любителя превратился в профессионала. Он выступал как акробат-эксцентрик, силовой акробат и как иллюзионист. Под псевдонимом Лео Маро работал в цирковом номере «Ренское колесо на перше».

Талантливый изобретатель и конструктор Пётр Никифорович Маяцкий постоянно был охвачен идеями небывалых аттракционов. Прекрасно владея мотоциклом и будучи отличным акробатом, он мечтал вывести мотоцикл на арену, чтобы продемонстрировать на нём необыкновенно лихую езду. И вот в 1937 году Маяцкий (ему шёл тогда тридцать второй год) создаёт групповой аттракцион «Мотогонки по наклонному треку».

Над манежем сооружался круговой трек, наклонённый к арене под углом в 45 градусов. Мотоциклы неслись по нему с бешеной скоростью. Партнёры Маяцкого — трое мужчин и три женщины — на полном ходу мотоциклов строили сложные акробатические пирамиды: бросая руль, ехали, стоя на седле, перепрыгивали с машины на машину. Разумеется, ведущим участником этих очень опасных гонок был сам Пётр Маяцкий. И вновь неугомонный артист-изобретатель уже обдумывал номер ещё более смелый и сложный. Пётр Никифорович решил построить шар, внешне похожий на тот, в котором выступали когда-то братья Кауфман, но куда больших размеров, и работать в нём следовало совсем по-другому. Гигантский сетчатый шар, составленный из двух отдельных полусфер, должен был висеть высоко над ареной, и мотоциклисты совершали бы в нём стремительные виражи во всех направлениях, в том числе и головокружительные «мёртвые петли». Однако воплотить в жизнь этот замысел оказалось намного труднее, чем придумать аттракцион. Никто не торопился давать изобретателю деньги на изготовление удивительного шара, как и никто не брался его построить.

К счастью, в Свердловске (нынешнем Екатеринбурге) Пётр Никифорович познакомился с директором одного крупного завода, и тот согласился изготовить шар. Делалось это на средства самого изобретателя, на премию, полученную им на одном из конкурсов артистов цирка.

Аттракцион казался настолько необычным, даже фантастическим, что цирковое начальство в Москве никак не решалось включить его в программу. Долго части «Шара смелости» (так Маяцкий назвал свой аттракцион) лежали на складе. Премьера состоялась лишь в 1950 году в цирке-шапито Днепропетровска. Отсюда и началось триумфальное шествие замечательного аттракциона по всей нашей стране. В нём, помимо самого Маяцкого, участвовали его жена Надежда Романовна, а также его сын Вячеслав. Позже, с 1966 года, в номере стала работать и дочь Петра Никифоровича Марина.

Кто хоть раз видел это захватывающее зрелище (а таких людей были тысячи во многих городах), тот уже никогда не мог забыть его. Артисты поднимались в шар к мотоциклам, и входной люк закрывался. Тишину взрывал громкий рёв моторов, и начиналась бешеная гонка по внутренней поверхности ажурного шара. Ярко освещённые машины неслись по горизонтали и вертикали, на встречных виражах, выписывали восьмёрки и «мёртвые петли», повисая вниз головой. Маяцкий нёсся с завязанными глазами; при этом дочь Марина стояла у него на плечах. Демонстрировались также гонка с фейерверком и гонка за лидером, когда один из артистов пересаживался на велосипед и стремглав летел вслед за мотоциклом.

Финал номера был особенно эффектным и заставлял зрителей следить за ним с замиранием сердца. В тот момент, когда мотоцикл Петра Маяцкого мчался по экватору шара, последний вдруг размыкался, «раскалывался», как орех. Нижняя половина его, к ужасу зрителей, начинала медленно опускаться, оседать до самого манежа. А под куполом цирка, по самому краю верхней полусферы, бесстрашный гонщик всё так же кружил и кружил, но теперь уже над разверзнувшейся пропастью. Вздох облегчения проходил по рядам, когда половины шара, наконец, снова смыкались, и артист благополучно съезжал в нижнюю полусферу. Космонавт Павел Попович, посмотрев аттракцион «Шар смелости», назвал его подвигом во имя искусства.