100 великих феноменов - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 77

Чистый и нравственный человек не подлежит ни «одержанию», ни безумию. Ларвы имеют власть лишь над теми, кто даёт им к себе доступ благодаря дурным помыслам, которые они ему внушают или в нём поддерживают. Заговоры на них не действуют. Они издеваются над всякими обрядами, святой водой, ладаном и пр. Парацельс говорит, что против них помогают лишь молитва и пост.

По мнению Парацельса, к каждому ребёнку приставлен близкий ему дух или гений, вдохновляющий его, влияющий на него во время сновидений. Он называет этих духов «флагэ». Те, кто подчиняет «флагэ» своей власти, зовутся «некромантами». Они с помощью «флагэ» как в зеркале видят всё сокровенное, могут читать запечатанные письма, отыскивать клады и видеть происходящее на далёком расстоянии и всё, что должно свершиться в будущем. Дар некромантии находится в зависимости от астрального тела, которое есть в то же время носитель воли. Воспринимаемые астральным телом образы и видения исходят из него наружу, и оно имеет в общем те же свойства, что «Евеструм». Этим объясняется видение в магических зеркалах или в стаканах с водой.

Парацельс полагал, что древняя наука многим обязана «флагэ». Он упоминает при этом Плиния, Галена, Авиценну. Но их сообщения бывают сбивчивы, неточны и обманчивы, он советует относиться с недоверием к «спиритическим» сообщениям. Все эти полусущества, ларвы и пр., порождённые воображением или противоестественными поступками человека, все эти астральные тела или их остатки — «скорлупы оккультистов», подобные временной индивидуальности, более кажущейся, нежели действительной, могут выдавать себя не за то, что они есть на самом деле, даже если в действительности они и не имели сношений с теми, за кого себя выдают. Неспособные самостоятельно мыслить, они изображают в своей призрачной жизни как бы отражение жизни, мыслей и чувств других людей. Парацельс описывает и существа, занимающие среднее место между духом и человеком и лишённые души. Он их называет стихийными (элементарными) духами. Они не боятся ни огня, ни воды, их нельзя заключить в ограниченном пространстве, но они бывают подвержены болезням. Живут они в четырёх стихиях: нимфы и ундины обоего пола — в воде, сильфы, или лесные духи, — в воздухе, пигмеи или гномы — в недрах земли, саламандры — в огне. Они могут существовать, находясь каждый в своей стихии. Это — порождения мирового воображения, духа Вселенной. Ундины подобны настоящим мужчинам и женщинам. Сильфы — больше ростом и сильнее, это гиганты. Саламандры — длинные, тонкие, сухие создания. Пигмеи — малы ростом, но могут при случае принимать исполинские размеры. Стихийные существа воздуха и воды преданы людям. Саламандры не могут входить с ними в сношения. Пигмеи злы, но среди них встречаются исключения. Существуют также элементарные духи деревьев, трав и т. д. Стихийные существа чувствуют себя особенно хорошо с детьми.

Парацельс был убеждён в том, что злые духи служат орудием божественной кары. Они бывают причинами наваждения, безумия, телесных недугов. По его мнению, дьявол не имеет никакой власти, он всего лишь жалкий бес. Многое из того, что ему приписывают, — не что иное, как следствие деятельности природных сил.

Из всего вышесказанного видно, что Парацельс имел глубокие познания в области современного оккультизма. Парацельсу был известен «животный магнетизм», открытый Месмером триста лет спустя, ему были знакомы гипноз и ясновидение, яснослышание и внушение, магия и чародейство. Он упоминает и об оккультном, переносимом на дальнее расстояние, письме; он знал, по-видимому, обо всех феноменах современного спиритизма. Его алхимия — это химия жизни, настоящая, доступная всем наука. Надо только уметь пользоваться «жизненным принципом». Тогда алхимик сможет создать и жизненный эликсир, и гомункулюса, и перевоплощение в широком смысле слова станет для него возможным. Одарённый разумом человек, зная «жизненный принцип» и умея им пользоваться, сможет в короткий срок воспроизвести много такого, на что лишённая разума природа употребила бы долгие годы.

Парацельс допускал и загробную жизнь, и даже бессмертие для слившегося с Богом человека. Духовная сила, заключённая в оболочке истинного человека, не только переживает эту оболочку, но уже существовала до её рождения…

Аббат Фариа, излечивавший взглядом

Трансовые состояния известны издревле — их умело использовали шаманы. Но изучение гипноза учёными началось только в конце XVIII века. И главную роль здесь сыграли потомок индийских жрецов аббат Фариа (прототип известного персонажа романа «Граф Монте-Кристо») и — уже в XIX веке — англичанин Джемс Брэд.

До этого, конечно, были попытки использовать транс в лечебных целях; например, этим занимался в Париже австриец Франц А. Месмер. Однако его «теория животного магнетизма», равно как и его далеко не бескорыстная практика, едва не дискредитировали метод. Мало того, что «исцеляемые» должны были держать в руках стержни или даже верёвки, торчащие из «магнетического бака», во время процедуры у многих начиналась истерика.

По-настоящему гипноз стал применять в Европе именно Хосе Кустодио ди Фариа (1746–1819). Родился он в Гоа — тогда португальской фактории на западном побережье Индии. Отметим, что подлинная история жизни аббата Фариа стала известной в нашей стране благодаря усилиям московского профессора-психиатра М. И. Буянова.

Отец будущего аббата Фариа — потомок индуистских жрецов-брахманов — был тем не менее католиком. С пятнадцати лет Хосе Кустодио жил в Европе. Он окончил в Риме медицинский и теологический факультеты университета и стал доктором теологии. В Португалии его отец некоторое время был исповедником королевской четы, а сам Хосе Кустодио — священником в королевской церкви. Однако в 1788 году им обоим пришлось бежать из Лиссабона в Париж: Фариа были сторонниками обретения Гоа независимости и участниками антиколониального заговора 1787 года.

Но в Париже Хосе Кустодио попал в Бастилию. Там он играл с охранником в шашки. А когда игра на обычной доске обоим изрядно надоела, аббат Фариа придумал стоклеточные шашки, считающиеся ныне международными. Именно по стоклеточным шашкам проходят чемпионаты мира. Однако в бурной жизни Хосе Кустодио изобретение новой игры было лишь эпизодом.

После 1789 года аббат принял деятельное участие во Французской революции, однако в разгар якобинского террора ему пришлось бежать в Марсель. Там он примкнул к известному «Заговору во имя равенства», был арестован в городе Ним и затем, в 1796 году посажен в знаменитый замок Иф, находившийся на неприступном острове. Тут стоит заметить, что Фариа прекрасно владел йогой и ещё в Париже пробовал соединить её приёмы с европейской медициной. Многое он отработал в замке Иф, где провёл семнадцать лет, но в конце концов был выпущен на свободу (а вовсе не умер, как одноимённый персонаж у А. Дюма).

Уже в XIX веке, в конце эпохи наполеоновских войн, аббат Фариа вновь появился в Париже и стал известным целителем. А незадолго до смерти он опубликовал книгу «О причине ясного сна, или Исследование природы человека, брамином, доктором теологии». Аббат впервые отметил, что все люди внушаемы. Гипнотизировал Фариа чаще всего просто взглядом, а затем командовал: «Спите!» Именно он — основоположник наиболее типичных и для современной медицины приёмов гипнотизации. Под давлением Церкви в конце жизни аббату Фариа пришлось оставить практику, однако книгу он всё же сумел издать. Ныне в Индии, в Гоа, есть памятник Фариа — аббат склонился над гипнотизируемой им пациенткой…

Теперь перенесёмся мысленно в Англию. Здесь к моменту смерти аббата Фариа собирался стать врачом Джемс Брэд (1795–1860) Сначала он был хирургом, работал в Манчестере. И лишь в возрасте сорока шести лет Брэд, будучи уже весьма известным врачом, рискнул своей репутацией и начал пропагандировать гипнотизацию. Он читал лекции об этом новом для публики методе в крупных городах Англии. Именно он предложил и сам термин «гипноз» (от греческого слова, означающего «сон»). В древнегреческой мифологии известны, кстати, два брата — бог сна Гипнос и бог смерти Танатос. Первый фундаментальный труд Брэда назывался «Нейрогипнология».