Самый страшный зверь - Каменистый Артем. Страница 44

— Если у мальчишки был припрятан такой амулет, то почему включил его только сейчас?

— Не знаю.

— А я думаю, он что-то замыслил. Завел нас сюда специально и спрятался именно сейчас не просто так. Дело ваше, но предлагаю не распылять людей. Соберем всех вместе, займем оборону и потом подумаем, как дальше быть.

Даскотелли, слышавший все до последнего слова, хрипло прошептал:

— След хорошо виден. Мы и без магических фокусов легко найдем мальчишку, если он все еще рядом.

Патавилетти кивнул:

— Подстилка в этом лесу такая, что даже слепой легко различит следы. Можно пройти по ним, но кто знает, куда они нас заведут. Мальчишка хитер, он что-то задумал.

Маг покачал головой:

— Вы слишком осторожничаете. Наша задача — не прятаться, мы должны кое-кого поймать, не забыли? Именно этим и следует заняться. И если кто-то при этом будет ранен или даже погибнет — ничего страшного.

— У нас не принято терять людей. Мы и так слишком многих потеряли. За это по возвращении строго спросят.

— По возвращении про потери никто даже не заикнется.

— Мне бы вашу уверенность….

— Просто я кое-что начал понимать. Если вернемся с мальчишкой, никто из вас не будет знать бед и забот до последнего дня жизни.

— С чего это вы так решили?

— Можете быть уверены — сам император об этом позаботится. Так что сохраняйте строй и начинайте охватывать гаденыша. Если Дирт что-то задумал, то так и вертится неподалеку, чуть ниже нас по склону. Поймаете сейчас, и все закончится.

Дирт оказался куда ближе. Не прошло и минуты, как лук хлопнул в паре десятков шагов от последнего воина в цепи.

С такого расстояния гнусный гаденыш не промахнулся.

Насекомые, которыми кишел здешний мох, бродили по Дирту, будто по благодатному полю, усеянному сокровищами немыслимой ценности. Не кусаются, но что-то непрерывно выискивают, противно щекоча лапками и усиками. Тело зудело от пяток до макушки, но он терпел, не выдавая себя ни звуком, ни движением. Ведь спайдеры совсем близко. Если б не остановились, чуть не дойдя, уже давно бы прошли мимо засады.

О причине остановки Дирт предположений не строил, не надо напрягать голову, чтобы догадаться. Маг, наверное, весьма удивился, когда его хитроумный амулет перестал работать. Вряд ли для таких серьезных дел привлекают глупых волшебников, так что этот быстро догадается о причинах произошедшего. Что они дальше станут делать? Дирт бы на их месте пошел по следам, тем более что на сочной подстилке здешнего леса они сохранялись немногим хуже, чем на плотном снегу.

Но у спайдеров свои соображения, они могут придумать нечто другое. И очень плохо, что Дирт не может их видеть, лишь по отдельным звукам судит о том, где они сейчас. Вроде бы так и стоят на одном месте.

Но нет. Продолжили движение. Как всегда медленно и шумно. Похоже, расходятся в разные стороны. Маг каким-то образом увидел Дирта? Или по следам идут, в надежде, что беглец затаился близко и удастся его охватить с трех сторон.

Можно только гадать.

В разрывах моховых дебрей что-то мелькнуло. А вот еще и еще. Кто-то приближался к крохотной просеке, созданной Диртом. Стрела, давно дремавшая на тетиве, дрогнула, лук слабо захрустел, натягиваясь на всю силу. Даже взрослому мужчине непросто его удерживать в таком положении. У Дирта есть две-три секунды, дальше пальцы сдадутся. В идеале выстрел должен следовать в тот момент, когда рука уходит до правого уха. Но о каком идеале может идти речь в этих непроглядных дебрях? Он ведь не видит цель, лишь примерно судит, в какой момент она окажется на нужной линии.

Увидев, как в просвете между двумя гирляндами мха показалась фигура в легких доспехах, Дирт взял прицел чуть ниже и выпустил стрелу в ногу врага, на пару ладоней выше колена. Кожаные штаны — невеликая преграда даже для широкого медного наконечника. Раненый коротко вскрикнул, рванулся назад и заорал уже всерьез, потревожив рану, нечаянно задел древком о ветку поваленного дерева. Впереди закричали на несколько голосов, звякнул металл, кто-то со зловещим шелестом потянул меч из ножен.

Все это Дирт выслушивал уже на бегу, он сорвался с места практически мгновенно после выстрела. Было бы неплохо ранить кого-нибудь еще, но в каждом деле важно соблюдать меру, а уж в таком и подавно. Кусты трещали с двух сторон, спайдеры не глухие, помчались на дерзкого стрелка со всех ног. Но он двигается куда быстрее их и при этом не опасается арбалетов. Чтобы выпустить болт в цель, надо как минимум эту цель видеть, а не только слышать шум шагов беглеца.

У кого-то все же не выдержали нервы. Уши расслышали уже хорошо знакомый стук, болт пролетел шагах в трех правее, отмечая свой путь потревоженными ветками и крохотными облачками пыли, выбитой из моховых зарослей.

Дирт печально вздохнул. Нечего и думать найти в этих дебрях потерянный болт. Тем более с погоней за спиной.

Бартолло, как правило, не опускался до площадной брани, хотя пару-другую крепких словечек употребить мог, особенно если дело доходило до обильных возлияний. Но сейчас он ругался, будто прожженная шлюха, многоопытная, жадная и с провалившимся носом. Если такую ухитряется обмануть клиент, много чего он выслушивает в свой адрес. Арбалетчик сейчас ругался ничуть не хуже, даже многоопытный Патавилетти почерпнул для себя кое-что новенькое.

Командиру приходится выражаться по-всякому, в зависимости от обстановки, так что пригодится.

Причина яростной ругани торчала в левой ляжке Бартолло, меткий стрелок сам оказался подстреленным. Несмотря на болезненную рану, он сумел разрядить свой арбалет вслед проклятому мальчишке и даже клялся, что попал. Но никто ни капли крови не нашел на следах беглеца, так что, по всеобщему мнению, кое-кто в очередной раз опростоволосился.

Самое обидное, что на этот раз Дирт стрелял не издали. От места, где он засел, до Бартолло едва ли насчитывалось два десятка шагов. Казалось бы, руку протяни и легко схватишь. Ан нет, гаденыш, выпустив стрелу, стремглав помчался наутек. Шум его шагов слышали все, пара самых легконогих ребят гнали его почти до подножия холма, прежде чем выдохлись, сбавили темп. Там он от них и оторвался, будто не устав.

Маг, выслушав доклад Патавилетти, не меняясь в лице, холодно выдал:

— Это всего лишь мальчишка, и он был близко. Я начинаю разочаровываться в ваших людях… сильно разочаровываться.

— Мои люди даже без брони и оружия — неважные бегуны.

— Мне не помнится, чтобы по этому поводу на вас жаловались.

— Они воины, а не трусливые зайцы. Ведь обычно на такие дела мы идем конными. Плохо, что ни одной лошади нет.

— В таком лесу лошадь не очень-то поможет.

— Мы бы догнали его еще вчера, если не раньше. В тех местах лошадям было бы легче. Пеший от конного не уйдет.

— Ну что же, будем двигаться дальше. Ничего другого нам не остается.

— И как долго?

— Сегодня не получилось, схватим в другой раз.

— У нас вообще-то беда.

— Вы говорите о раненом? Не похоже, что он сильно пострадал.

— И тем не менее это так. Стрела очень уж нехорошая. Охотничья, с широченным наконечником, с зазубринами по краям. Так специально задумано, чтобы из раны не выпадала и зверь быстрее терял кровь.

— Рана туго перевязана, не потеряет.

— Не в том дело. Мясо ему до самой кости развалило, и что самое скверное — задело сухожилие. Он не сможет идти, так что нам придется его нести. С такой дорогой быстро тащить носилки не получится, мы будем двигаться гораздо медленнее.

— Никаких носилок. Бартолло останется здесь.

— Как так?!

— Оставим ему еды, пойдем дальше, поймаем мальчишку, после чего вернемся за ним.

— Здесь нет воды.

— Внизу, похоже, протекает ручей. Оставим его на берегу.

— Да вы будто спятили. Простите, конечно, за резкие слова, но так оно и есть. Один в этом лесу он долго не протянет.

— Он не умрет от жажды и голода.