Стрелы судьбы (СИ) - "Ниамару". Страница 17

— Корвень? Откуда ты знаешь подобные вещи? — задумчиво спросил Иван.

— Путешествовал много, а не во дворце сидел, — ответил охотник, потрепав волосы царевича, но ему не удалось вывести Ивана из сосредоточенной задумчивости. Наконец, Ванины голубые глаза, чуть сощурившись, устремили изучающий взгляд на Корвеня.

— А Дети Стихий могут быть… совсем как люди… так что и не отличишь?

— Ну, если стихия очень близка к земле, — отозвался тот, отвечая лукавой улыбкой на подозрительный взгляд царевича, — И хватит разлеживаться! Ты жену свою спасать собираешься? Или до вечера разговоры разговаривать будем?

Они вновь закинули за плечи поклажу и зашагали по лесу.

Жара. Где-то в кронах деревьев неумолчно звенят птички. То и дело натыкаешься на сети пауков, раскинутые между деревьями. Их хозяева поспешно убегают, иногда прямо по одежде неосторожного путника.

Иван в очередной раз вытер пот со лба рукавом рубашки. Ткань уже насквозь вымокла, а соленые струйки все текли и текли со лба. Иван порой склонялся уже до земли, пытаясь хоть ненадолго облегчить ноющее напряжение в плечах и пояснице. А перед глазами прямая и сильная спина Корвеня, идущего, будто только что вышел на прогулку и нет у него за плечами тяжелой сумы. Но Иван уже знал — как только начинаешь уставать, просто надо потерпеть еще чуть-чуть, и снова станет легче, и какое-то чувство, сродни злости, поможет идти быстрее, вольет в жилы новую упрямую силу.

Сухой мох под ногами — то седой, то выцветший зеленый. Жесткий низкий кустарник с мелкими колосками пахучих сиреневых цветочков цепляется за ноги. Кое-где грибы выглядывают — то темные головки боровиков, то кричащие шляпы мухоморов, то разноцветные пуговки сыроежек. Это опять вокруг стройный сосновый бор, почти не защищающий от палящего солнца. Под ногами монотонно мелькают полосы теней от высоких сосен. Хрустит сухой мох. Шуршит вереск. Корвень замурлыкал под нос знакомую песенку, Иван стиснул зубы, прибавил ходу, чтобы с ним поравняться, и стал подпевать, заставляя свои ноги двигаться в бодром ритме, не обращая внимания на душную, ноющую усталость. Откуда благословенная тень? Они вступили под гостеприимную сень дубравы. Исполинские деревья раскинули могучие руки, защищая путников от зноя уходящего лета, решившего, видимо, отплатить все долги за первую дождливую половину. Темные стволы кое-где зияют дуплами. Там наверху шелестят их зеленые кудри. Иван запрокинул голову, и она закружилась от мельтешения замысловатых узоров, образованных резными листьями. Царевичу показалось, что где-то в кудрявых кронах мелькают лица дриад. Может, обман зрения, а, может, сейчас протянутся к нему зеленые руки и утянут в свой загадочный омут. Дубрава кончилась. Вновь стройные стволы березок да осинок. И сосны опять вступают в свои права. Все больше бурелома под ногами, все чаще приходится перебираться через поваленные тела лесных великанов — древних сосен, елей и даже дубов. Корни их, уже успевшие покрыться назойливым лишайником, все угрожающе торчат вверх в приближающихся сумерках. Шаг за шагом. Все ближе к цели.

— Все, привал! — наконец, объявил Корвень и сбросил с плеч сумки. — Так, Вань, ты давай тут хозяйничай, а я пойду чего-нибудь на ужин нам организую.

— Но сейчас моя очередь охотиться, — попытался возразить царевич.

— Не-е, от тебя здесь толку больше будет, — отрезал Корвень и исчез в густых зарослях.

Иван вздохнул и принялся за дело. Он набрал веток, разжег костер и устроился рядом с уютно потрескивающим огнем ждать друга. От тепла усталые мышцы разомлели. Иван смачно зевнул и вскоре начал клевать носом.

Очнулся царевич от ощущения, что его куда-то тащат. Он попытался вырваться, что вызвало хихиканье нескольких десятков скрипучих голосков. Иван с ужасом обнаружил, что его руки и ноги крепко держат множество маленьких цепких ручек и его действительно куда-то несут. Вокруг сновали и периодически заглядывали в лицо сморщенные, корявые рожицы мелких лешачков.

— Отпустите меня немедленно! — Иван предпринял новую попытку освободиться, но безуспешно.

— Корвень! — позвал он в отчаянии, — Корвень, на помощь!!!

Лешачки снова расхохотались.

— Эй, куда вы меня тащите? Что вам от меня нужно? — Иван попытался вступить в переговоры, но ответом ему было только все то же противное хихиканье.

— Корвень! — позвал он снова. Но никто не отзывался. Царевич не на шутку испугался. Что делать в таком положении он не представлял. Его тащили по лесным тропкам как муравьи гигантскую гусеницу, и он начал опасаться, что возможно с той же плотоядной целью. Низкие ветки хлестали в лицо, сквозь листву быстро мелькало далекое темнеющее небо. Вскоре листья сменились на еловые лапы, от чьих остреньких иголок пришлось зажмуриться. По прошествии некоторого времени под ним организовалось какое-то бурное движение. Лешачки поменялись, а новая попытка освободиться в очередной раз провалилась.

Несли его довольно долго, но вдруг резко бросили и с визгом разбежались. Иван мгновенно вскочил на ноги, ощущая, как затекшие конечности пронзили противные иголочки. Причину бегства лешачков он обнаружил сразу же — перед ним стоял огромный волк. Зверь оценивающе смотрел на царевича, чуть наклонив большую длинную морду. Волк имел чрезвычайно необычный окрас. Он был серым, но не обычной волчьей серостью, а светло-дымчатым. В свете выглянувшей луны его длинная шерсть засеребрилась, слегка отливая голубизной. Глаза смотрели как-то не по-звериному, чересчур осмысленным показался царевичу этот взгляд, и хоть и не плотоядным, но отнюдь не добрым. Но тут Иван понял, что просто глаза у зверя довольно необычного для волка цвета, возможно, поэтому и мерещится, что взгляд не волчий. Правильно, где это видано, чтобы лесной волчара имел такие изумрудно-зеленые глаза?! Иван таких даже у кошек не видел, впрочем, у людей тоже.

Царевич украдкой огляделся. Его меч валялся поодаль — лешачки додумались захватить. Однако схватить оружие нечего было даже и думать, зверь, безусловно, успеет прыгнуть первым.

— Ну что, ты тоже меня съесть хочешь? — спросил царевич у волка, с укоризной глядя в его мерцающие колдовской зеленью глаза.

Иван мог поклясться, что зверь скорчил презрительную гримасу перед тем, как с достоинством развернулся и скрылся в лесной чаще. Царевич перевел дух, и с облегчением поднял свой меч.

Он огляделся — вокруг был темный ночной лес, с неба сквозь верхушки деревьев на него с любопытством заглядывала почти полная луна. Ни малейшего представления о нужном ему направлении Иван не имел.

— И что мне теперь делать? — спросил он у ближайшей елки. Елка не ответила, а царевич приуныл. Он еще пару раз на всякий случай позвал Корвеня, но лес отозвался только подозрительными шорохами. Иван попытался найти след лешачков, которым они его тащили. Но маленькие ножки даже в большом количестве, видать, ковер из иголок не приминали. Никаких тропинок, никаких поломанных веточек. Густой еловый лес и темный мох под ногами, густо усыпанный хвоей. А ведь они с Корвенем по сосновому бору шли, с кустами да зарослями осинника кое-где. Как же далеко его лешачки успели унести?

Иван припомнил направление. Вчера солнце вставало почти прямо перед ними. Нет — немного все-таки левее. Значит, они шли на юго-восток. Вон луна торчит. А как по луне определить? По елкам попробовать? Иван попытался понять, с какой стороны они пышнее и где у них там лишайник. Но густой серебристый налет рос, как ему вздумается, невзирая на стороны света, а ели все как на подбор ровные, словно садовник их подстригает.

Царевич махнул на это дело рукой, представил примерно, откуда его тащили, и пошел в ту сторону, крича 'Эге-гей!'.

***

Велена сидела на краю полуразрушенного балкона и смотрела в темную пропасть. Башня, к которой крепился балкон, стояла на самом краю скалы, и сейчас, когда на горы спустилась ночь, провал под ногами Велены, казалось, уходил в черное небытие. Вот и хорошо — это зрелище отлично соответствовало состоянию ее души. Она подтянула к себе колени и обняла их. Ей казалось, что эти три года, что она провела в одиночестве в лесной глуши, помогли ей все забыть, помогли сердцу залечить свои раны. И тот смертный мальчик стал самым чудесным лекарством. Но вот она снова заглянула в золотые глаза, и осознала, как она ошибалась… Очередной брак — очередная ошибка. Неужели она не создана для счастья?! Бедный смертный мальчик! Зачем она втянула его в это? Даже если он и не любил ее, печать пусть хоть краткого внимания бессмертного может остаться на этой юной душе навсегда. 'Прости меня, Ванечка. Прости, но ты был прав — я не для тебя!' — прошептала она, уткнувшись лицом в колени. Стихии Небесные, только бы он не вздумал ее искать! Впрочем, он оказался не так прост, как она ожидала. Все может быть… Велене стало не по себе… И почему такие как этот юный царевич так привлекают бессмертных?!