Это наш ребенок! - Феррарелла Мари. Страница 6

     — Моя очередь, Лайза?

     Что-то в его глазах заставляло забывать о необходимости дышать. Лайза спохватилась и кивнула:

     — Да. Доктор вас сейчас примет.

     — Смелое решение, — загадочно сказал Слейд.

     Он не мог объяснить себе, почему не ушел час назад. Его работа требовала терпения, но он так и не привык проявлять его. Ожидание вызывало у него раздражение. Но любопытство приковало его к стулу.

     У него было три часа, чтобы сосредоточиться на образе, который он помнил, и поразмыслить, соответствует ли этот образ реальной Шейле. Он в этом сомневался, но должен был увидеть своими глазами. Он решил, что должен это им обоим.

     Несколько месяцев назад был момент, когда снайпер убил его проводника и чуть не убил его самого. И в этот момент из всей своей жизни он увидел Шейлу, какой она была тогда на пляже — окутанная лишь лунным светом и его взглядом. Этот образ горел в его мозгу даже посте того, как он достиг убежища.

     Ни одна другая женщина не оказала на него такого сильного и длительного влияния. Надо выяснить, почему: только ли из-за романтичности ситуации, или их связывает нечто большее, чем невероятно страстная ночь.

     Он прошел за медсестрой в самую последнюю комнату.

     — Ага, святая святых.

     Медсестра пробормотала что-то неразборчивое и отступила. Его удивил ее странный взгляд и то, как смотрели на него две других медсестры. Он не может быть первым мужчиной, появившимся здесь, подумал Слейд.

     Он потер рукой шею, зудевшую, как всегда, когда он попадал в неожиданную ситуацию, повернул дверную ручку и вошел.

     Она была в кабинете, сидела за своим столом. Темнеющее синее небо подчеркивало белизну ее халата и блеск белокурых волос. Она сидела, строго сложив перед собой руки, как студентка какого-нибудь частного колледжа, ожидающая прихода учителя.

     Чары снова завладели им. Она была так же прекрасна, какой он ее помнил.

     Еще прекраснее.

     Черт ее побери.

     — Мне нравится ваша приемная, — он кивнул назад, не сводя с нее глаз. Что-то в ней изменилось. Что-то появилось в глазах, понял он. Страх? Вызов? Трудно разобрать. — Вы не любите глубокие кресла?

     Она улыбалась, несмотря на то что чувствовала себя сплошным комком нервов. Он выглядел более загорелым, и волосы его были длиннее, чем в ту ночь. Но воспоминания не лгали, разве что со временем слегка сгладились. Он был еще красивее, чем запомнился ей, хотя это казалось невероятным.

     Она крепче сцепила руки и ответила в том же тоне: бодро, но с некоторым напряжением:

     — Беременным женщинам тяжело выбираться из глубоких кресел, они затягивают, как огромные подтаявшие зефирины. Так как вы поживаете?

     Прежде чем он успел ответить, она очень обдуманно разомкнула руки и откинулась на спинку стула.

     И увидела, как вытягивается его лицо при виде ее раздувшегося живота.

     Ей пришлось ждать ответа, пока он молча смотрел на нее.

     Господи, ну и невозмутимая особа! Слейд попытался как можно лучше замаскировать свою реакцию.

     — Прекрасно, когда в меня не целятся.

     Никакого удивления. Ничего. Шейла испытала легкое разочарование.

     — Напомните мне сыграть с вами в покер.

     Слейд коротко рассмеялся.

     — Прошу прощения, вы захватили меня врасплох. Я отыграюсь.

     Внутри у него будто разгорелся пожар. Он автоматически взглянул на ее руку. Кольца не было, но, может быть, бриллиант, подаренный мужем, слишком велик, чтобы носить его в рабочие часы. Несомненно, этот булыжник цеплялся бы за резиновые перчатки.

     — Я думаю, поздравления уместны, — его голос прозвучал странно и глухо. Жизнь любит пошутить! Все это время он, оказывается, мечтал о замужней беременной женщине.

     — Вы имеете в виду ребенка?

     Одно следовало из другого.

     — Я имею в виду свадьбу.

     Она непонимающе смотрела на него.

     — Какую свадьбу?

     В какие игры она играет? Она кажется такой огромной, что вот-вот лопнет. Может, это и неразумно, но он чувствовал себя обманутым.

     — Вашу.

     Шейла прищурилась, сбитая с толку. О чем он говорит? Она приподняла брови, на губах ее заиграла улыбка.

     — Я выхожу замуж?

     На дворе девяностые, напомнил себе Слейд. Старомодные традиционные взгляды существуют рядом с удобными современными. Но, работая нерядовым врачом в одной из самых уважаемых больниц страны, она должна была бы выйти замуж до или после рождения ребенка.

     Он подошел поближе.

     — Значит, вы не?..

     — Выхожу ли я замуж?

     Он кивнул. Шейла встала, внезапно почувствовав себя как на электрическом стуле.

     — Нет.

     Концы с концами не сходились. Она не казалась ему человеком, способным показать кукиш обществу.

     — Тогда как?..

     Он что, дразнит ее?

     — Я думала, что мужчина с вашей профессией и опытом знает, как.

     Не сводя глаз с ее лица, Слейд потянулся к карману, затем мысленно обругал себя и табачные листья за то, что они вообще существуют.

     Вдруг его мозг заработал в совершенно ином направлении.

     — Сколько месяцев беременности? — тихо спросил он.

     Ах, до него начинает доходить, не так ли? Интересно, он вообще тугодум или просто не спешит признавать свою причастность?

     — Все, — резко ответила она, желая прекратить этот разговор. Хоть бы телефон зазвонил. Где эти срочные роды, когда они так нужны? — Девять месяцев.

     Девять месяцев. Здорово! Он сел на край стола, так как вдруг потерял уверенность в том, что ноги смогут удержать его.

     — Значит, ребенок...

     — Ваш, да, — закончила Шейла фразу. В его глазах не паника, но что тогда?

     — Блеск. — Он потер шею рукой. Зуд прекратился. — Какой подарок к возвращению домой.

     Шейла не смогла сдержать смех. Он выглядел совершенно ошеломленным.

     — Вы побледнели.

     Ребенок. У нее ребенок. У него ребенок. Вроде того. Слейд выдохнул и мысленно взмолился о сигарете. Только одной.

     — Слегка потрясен, вот и все.

     Да, этого можно было ожидать.

     — У вас нет причин для потрясения.

     Он сделал жест, чтобы она замолчала. Он после разберется, что у него есть и чего нет. Сейчас надо решить более важную проблему.

     — Почему вы не сообщили мне?

     Она пожала плечами, не уверенная, нравится ли ей его тон. Ей определенно не нравилось свое собственное самочувствие в данный момент. Как-то не по себе, голова кружится. Тяжело сосредоточиться.

     — Я не могла связаться с вами, и, кроме того, мы уже взрослые...

     Его взгляд снова упал на ее огромный живот.

     — Это видно.

     Нет, ей точно не нравится его тон, решила Шейла. Она не знает, почему пыталась освободить его от ответственности. Может, потому, что не хочет ни от кого и ни от чего зависеть.

     — Я вполне способна сама позаботиться о ребенке.

     Он и не думал, что она будет распускать нюни. Сцепив руки, он продолжал следить за нею. Она встала и заходила по кабинету.

     — Но он и мой.

     Шейле показалось, что она понимает, почему он мог бы сомневаться, но ей стало больно. Она не звала эту боль, но та явилась.

     — Да.

     Он следил за выражением ее глаз.

     — Вы уверены?

     Боль быстро переросла в гнев. Она попыталась взять себя в руки, и, когда заговорила, в неторопливом ритме слов едва слышался намек на полыхавшую в ней ярость.

     — Случай, конечно, странный. Ты сбил меня с ног в прямом и переносном смысле. Но не воображай. Я не сплю с кем попало. — Она говорила еще медленнее. Спина не на шутку разболелась, и она прижала руку к позвоночнику. В горле пересохло. Она с тоской вспомнила о бутылке воды в холодильнике.

     Он все еще не пришел в себя.

     — Но я пользовался...