В эпицентре любви - Лукас Дженни. Страница 24

Подняв ее на руки, стал целовать ее лицо, шепча слова на греческом. Его объятия были горячими и страстными, полными болезненной истомы и печали.

– Ив, о Ив, я не могу больше отталкивать тебя, – шептал он, глядя в ее глаза с выражением боли и неистового желания, которое он так долго и мучительно сдерживал внутри. – Чего бы это ни стоило, что бы ни случилось, я не могу больше причинять тебе боль.

Весь этот месяц Талос страдал от невыносимой боли.

Желая Ив, но не смея обладать ею. Любя ее, но не имея возможности сказать ей об этом.

Он мог еще так жить, если бы он мучился только сам. Мог бы терпеть это хоть до конца своих дней. И, лишь видя по прекрасному лицу жены, как страдает она, он наконец нарушил свой обет.

Талос пронизал ужас, когда он увидел ее у компьютера, ведь он знал, что со временем она обязательно что-нибудь там отыщет. Ее слезы умоляли его о том, что она должна была получить по праву, – о любви и внимании.

На свете не было настолько изолированного места, чтобы оградить ее от всего мира. Они не могли бы спрятаться. И ему никак не удастся сберечь ее, а тем более принося ей такие страдания!

И Талос наконец не выдержал.

Схватив ее, он понес вверх по лестнице в спальню. Он нежно положил ее на кровать, которую они должны были делить весь этот месяц. Ив смотрела на него блестящими от слез глазами. Он ощущал сладкий аромат ванили от ее волос, мягкость ее кожи. Ее рука дрожала, касаясь его резко очерченного подбородка.

– Талос…

Закрыв глаза, он накрыл рукой ее маленькую ладонь, прижимаясь к ней лицом. Он так долго жаждал этого. Последние четыре недели ему приходилось заглушать свои эмоции – тяжелыми упражнениями, ликером узо, но в основном работой, – чтобы побороть свою постоянную страсть к женщине, находившейся в соседней комнате, побороть это нереализованное желание, с каждым днем становившееся все сильнее и сильнее и грозившее разорвать его в клочья.

Что бы ни произошло, он не в силах больше противиться ее красоте. Он хотел свою жену. Нуждался в ней. Любил ее.

Талос снял с нее мягкое розовое платьице, расшнуровав его невинные тонкие завязки в петельках. Сняв с себя футболку и джинсы и кинув их на пол, он жадно впился взглядом в Ив, лежавшую на кровати в белом бюстгальтере и трусиках.

Глядя в ее глаза, он наконец произнес те слова, которые так давно держал в себе:

– Я люблю тебя, Ив.

Затаив дыхание, она смотрела на него. Желая поверить ему. Нуждаясь в том, чтобы поверить.

Он поцеловал ее.

Ее губы обожгли его. Каждой частичкой своего тела он любил ее. И все, чего он хотел, – это выполнить обещание, данное ей месяц назад: провести остаток жизни целуя ее.

Она лежала на белом одеяле, обвивая руками его тело. Он слышал мягкое жужжание вентилятора под потолком, пение утренних птиц за окнами, ощущал, как нежный ветерок ласкает его обнаженное тело.

Он прикасался к ее коже, бронзовой от долгих дней, проведенных под солнцем, обнимал ее стан, с благоговением касаясь ее подушечками пальцев, ладонями, губами. Его тело тяжелело от истомы.

– Ты любишь меня, – повторяла она радостно и удивленно. – Ты любишь меня?

– Так сильно, – выдыхал он. – Мое сердце принадлежит тебе навеки.

Он целовал ее лоб, веки, скулы, губы. Постанывая, ласкал ее тело, прижав ноги к ее бедрам.

Войдя в нее, он чуть не закричал, захлестнутый волной внезапного наслаждения.

Он двигался внутри нее медленно, смакуя каждую секунду, каждый дюйм обладания ею. Хотя – обладал ли он ею? Или это она обладала им?

Ив сжимала его плечи, запрокидывая голову и выгибая изящную лебединую шею.

– Я люблю тебя, – шептал он, входя в нее снова и снова. Он видел огоньки радости в ее глазах и в изумлении почувствовал вкус соленых слез – своих собственных слез.

Он нежно обнимал Ив, глубоко и медленно погружаясь в нее, пока не ощутил ее пыл. Ее возбуждение.

Что бы ни случилось, он уже не остановится. Что бы ни случилось, он молил только о том, чтобы любить ее вечно.

Закрыв глаза, Талос в последний раз погрузился в нее: Он ощутил, как она обхватила руками его тело, судорожно выдохнув.

– Я люблю тебя, – простонал он. Его собственные слова эхом отозвались в нем, наполняя его душу, и он, запрокинув голову, кончил в нее с блаженным стоном.

Откинувшись на кровать, он крепко ее обнял. Ив была любовью всей его жизни. Он поцеловал ее в макушку, гладя ее прекрасное лицо. Прося Бога о том, чтобы каким-то образом они были счастливы.

И на секунду Талос даже поверил в то, что так и будет.

Но внезапно он почувствовал, как ее тело напряглось в его объятиях.

Ив уперлась руками в грудь Талоса, пытаясь оттолкнуть его.

– Отпусти меня! – Едва ли не отпрыгнув от него на кровати, она стремительно вскочила. – Боже мой!

Он смотрел на свою жену – женщину, которая так радостно ласкала его тело минутами раньше. По ее злобе, свирепому, ненавидящему взгляду на внезапно ставшем гордым лице он понял, что его худший кошмар стал явью.

К Ив вернулась память.

Она стояла обнаженная возле него, и ее загорелое тело дрожало от гнева. Налитая грудь колыхалась над выпуклым животом при каждом вздохе. Взгляд ее синих глаз вонзился в него, и он удивился, что не скончался тут же от ледяного кинжала ее ненависти.

Ив была изумительна и навсегда недоступна для него.

Он потерял любимую женщину. Потерял ее навечно.

Когда Талос сказал, что любит ее, Ив чуть не умерла от радости.

После стольких месяцев мучительного ожидания она наконец ощутила его объятия и услышала слова, которых так жаждала. Она познала такое счастье, о котором раньше и не догадывалась. Когда они занимались любовью, он был так нежен и страстен, что ее душа воспарила к головокружительным высотам небес.

Но он отпустил ее – и она стала падать.

Вниз. Вниз. Вниз.

Она разбилась о землю, не раскрыв парашюта. И, расколовшись на миллионы кусочков, ее тело и душа смешались с пылью и острыми камнями.

– Ты вспомнила, – сказал он тихо.

– Все, – выдавила она.

Ив осознала, что стоит голая перед ним. И она только что позволила ему овладеть ею. Как она могла? Как она могла?!

Содрогаясь от подавляемых рыданий, Ив схватила шелковый халат с двери ванной и, накинув его на плечи, крепко затянула пояс вокруг талии. Она смахнула слезы злости с глаз, прежде чем обернуться к нему.

– Это что, твоя глупая шутка? Ты уничтожил мою семью, а потом привез меня сюда в качестве трофея, жалкой рабыни для утех?

– Нет! Все не так! – Вскочив с кровати, он схватил Ив за плечи, пытаясь поймать ее взгляд. – Ты же сама знаешь, что между нами все было не так!

Воспоминания против ее воли обрушились на нее. Вот они двое бегут под дождем по улочкам Венеции. Занимаются любовью на фоне Акрополя. Ей вспомнилось, как он смотрел на нее в первый день на острове, когда они целовались посреди набегающих волн. Его смех. Его нежность. Его темная глубинная страсть, с которой он овладевал ею каждую ночь.

Ив с остервенением отбросила воспоминания. Она не станет об этом думать. Нельзя!

Ее тело пронизала невыносимая боль, заставившая ее пошатнуться. Всего несколько мгновений назад она была так счастлива в его объятиях. Ее наполняла радость оттого, что он любит ее. Ей казалось, что она наконец нашла свое место в жизни – в его объятиях. Замужем за ним. Нося под сердцем его ребенка.

Эта потеря казалась ей в тысячу раз болезненнее, чем все предыдущие страдания. Это было даже страшнее, чем когда ей было четырнадцать – и она потеряла отца, дом, мать всего за несколько месяцев. Из-за него.

Потому что она не смогла дойти до конца.

Она потратила одиннадцать лет на то, чтобы продумать план мести. Чтобы сделать все возможное и уничтожить его. Пока он не причинил кому-нибудь столько же вреда, сколько ей.

Но вместо этого она предала память своей семьи. Подвела всех, кого любила.