Рудная черта - Мельников Руслан. Страница 50

Это могло являться чем угодно, но только не заветным проходом к древней кровавой границе. Уж Всеволоду-то было с чем сравнивать. Настоящий проход – ровный, широкий, идущий от берега до берега да через все дно – он видел глазами Эржебетт. А это… Нет, это не то. Это – НЕ НАСТОЯЩЕЕ. Вскрытое, взломанное грубо, неумело, не по правилам, не ночью, а средь бела дня. И белым металлом. И именно поэтому – НЕ ТО.

Темные мертвые воды дрожали часто и мелко. Как студень на ветру. Огромный такой, гигантский, дырявый, дымящийся студень в каменном котле.

Всеволод тупо хлопал глазами.

Бернгард стоял рядом и смотрел безмолвно, не дыша. Как будто… Восхищенно?

Два отражения колыхались на беспокойной ряби деготьного цвета. Отражение Всеволода – перевернутое вверх ногами. Головой к берегу. И отражение магистра. Обычное. Правильное. Головой к центру водоема, изъеденного дырами. Всеволод отметил это лишь краем сознания. Ничуть не удивившись. Что ж, так ведь и должно быть. Сам он родился в этом обиталище. Бернгард – пришел из мира иного, однажды уже переступив рудную черту, сокрытую на озерном дне. Оттого и не меняется отражение магистра в напуганных мертвых водах.

«Так гоже можно отличать человека от нечеловека», – говорил когда-то Бранко. Волох был прав. Но сейчас о его правоте Всеволод думал меньше всего. Мысли сейчас крутились вокруг оспин, пронзивших озерную гладь.

Прорехи, словно прорубленные, пробитые, проломленные, прогрызенные в мертвых водах, смутно повторяли очертания брошенных на дно предметов, И были совершенно… абсолютно бесполезны.

Все вышло не так. Вышло иначе!

Всеволод с трудом подавил рвущийся из груди стон разочарования. Повернулся к Бернгарду:

– Что это?! ЧТО?! ЭТО?!

Магистр пожал плечами. Ответил спокойно. Даже вроде бы удовлетворенно:

– Мертвые воды не выносят серебра. И они действительно расступились, отгородив себя от него. И его – от себя.

– Отгородив?

– Да, русич. Так засевшая в человеческом теле заноза или наконечник стрелы обволакивается гноем, а после с гноем же выходит наружу. У озера нет возможности вытолкнуть серебро вовне. Поэтому его воды просто отступили, разорвались, разошлись в тех местах, где лежит белый металл.

– Бернгард, мы сможем как-нибудь пустить в эти прорехи мою кровь и сказать твои слова? – спросил Всеволод.

Магистр покачал головой:

– Кровь падет не на кровавую границу, а на серебро, лежащее на дне. Слова – тоже. И вряд ли сейчас, при свете солнца, мертвые воды пропустят их дальше. И потом нам ведь все равно не добраться до этих водяных дыр. Они открылись слишком далеко от берега. А у нас нет ни лодки, ни плота. Да если бы и были… Это особое озеро, русич. По нему невозможно плавать. Здесь тонет все. Проваливается сквозь верхний слой. Увязает в нижнем.

Тонет все? Проваливается? Увязает? Что ж…

– А если мы… – вскинул голову Всеволод. – Сами… Если просто войдем туда?

– Куда? – поднял брови Бернгард. – В озеро?

– Ну да! На нас – серебряная броня. Значит, перед нами мертвые воды должны расступиться. Нужно только без страха идти вперед, и…

– И воды, конечно, расступятся, – перебил Бернгард. – Вот только не сразу. Вначале они всех нас изломают. Превратят в кольчужные мешки с месивом из раздавленных внутренностей и раздробленных костей. А потом – да, расступятся. Над тем, что от нас останется. Ты же видел – озеро не разверзается сразу. Оно противится белому металлу. Пытается его поглотить, справиться с ним. Оно бьется и борется. Долго и отчаянно.

– А разве оно еще не успокоилось? – нахмурился Всеволод.

– Посмотри на эту рябь, русич. Посмотри на свое отражение. Это мнимое спокойствие. Оно продлится лишь до следующего соприкосновения с серебром. Хочешь проверить?

Не дожидаясь ответа, Бернгард вынул из ножен меч. Коснулся клинком дрожащей воды, самым кончиком тронул темную жижу под прозрачным слоем. И – тут же отдернул серебрёное оружие, отступая на шаг.

Все верно! Даже от этого слабого касания мертвые воды дернулись, вздыбились, взбурлили, вскипели. И долго не могли утихомириться.

– Нам нужен проход на дно, русич, – твердо сказал Бернгард. – Настоящий проход, по которому можно беспрепятственно спуститься с берега до самой кровавой черты. Без него – никак.

Всеволод обреченно вздохнул:

– Ты же видишь – это невозможно. Днем до дна не добраться.

– Я так не считаю, – губы магистра вдруг раздвинулись в довольной улыбке. – Главное, мы убедились, что Мертвое озеро действительно обнажает дно перед лунным металлом.

– И что ты задумал? – насторожился Всеволод.

– Попробуем использовать не куски серебра и не серебрёную сталь.

– А что же тогда?

– То, что можно, выражаясь твоими же словами, смешать с водой.

– Серебряную стружку? Порошок? – Всеволод лихорадочно соображал. – И ссыпать все в озеро? Но что это даст? Да и нет ведь у нас уже серебра. Только то, что на латах и оружии. А другого взять негде.

Бернгард покачал головой:

– Ты не понял меня, русич. Я говорю о жидком серебре. О lapis internalis.

– Раствор адского камня? – Всеволод испытующе взглянул на Бернгарда – Но разве у тебя есть?

– Есть, – кивнул Бернгард.

– Здесь?

– Здесь.

– С собой?

– С собой.

– И много?

– Надеюсь, что хватит.

Откуда? Как? Впрочем, в данной ситуации это не столь важно. Сейчас гораздо важнее другое.

– И ты думаешь, что серебряная вода…

– В том-то и дело, что вода! – торжествующе повторил магистр. – Именно вода. Вода – в воду, вода против воды. Мертвые воды легко обтекают твердые предметы, но отгородиться от жидкого серебра им будет непросто. Хоть ты и не занимался алхимией, но все же должен представлять, что происходит, когда один раствор проникает в другой. Жидкости либо смешиваются, либо нет, верно?

– Ну-у… – растерянно протянул Всеволод.

Магистр продолжал – быстро, уверенно, напористо:

– В нашем случае дело будет обстоять так. Сначала с серебряным раствором смешается вот этот защитный покров. – Бернгард кивнул на верхний слой кристально чистой водицы. – Конечно, концентрация адского камня при этом значительно ослабнет, но ведь не исчезнет вовсе. А мертвые воды, насколько я могу судить, весьма чувствительны к лунному металлу. И чрезвычайно уязвимы перед ним. Даже раствор, содержащий мизерную толику серебра, способен взбудоражить озеро и поднять таку-у-ую бурю!.. А удерживать на себе новую субстанцию, которая пропитает и, по сути, обратит в себя весь верхний слой, мертвые воды уже не смогут. Значит – сбросят ее. Сольют. И, во-первых, окажутся беззащитными перед солнцем. А во-вторых… Им придется дать дорогу серебряному ручью, который, разумеется, устремится на дно этой каменной чаши. Lapis internalis проведет нас вниз, русич.

– О чем ты говоришь, Бернгард?! Ты же сам только что доказывал мне, что озеро так просто не сдается. Да оно в два счета разметает твою серебряную водицу в мельчайшие капли. Обратит ее в туман.

– И что? – безмятежно усмехнулся Бернгард. – Туман осядет, капли опадут. И вновь сольются друг с другом. Согласен, реакция будет бурной, но ее итог очевиден. Полагаю, для достижения нужного результата нам хватит нескольких пинт раствора адского камня.

– Пинт?! – Всеволод вытаращил глаза. Что за бред?! Алхимическая лаборатория – завалена, а все запасы серебряной воды израсходованы. – Где ты умудрился отыскать столько? И… и как смог дотащить сюда?

– Я ничего не искал и ничего не тащил. Я – привел.

– Что?! – Всеволод ничего не понимал. – Привел?!

Улыбка Бернгарда становилась все шире.

– Не тебе одному предстоит сегодня пожертвовать своей кровью ради спасения этого мира. А кровь, как ты уже знаешь, бывает разной.

Ах вот оно что! Пропитанные серебром умруны из замкового склепа! Ходячие бурдюки, под завязку наполненные раствором адского камня! Для мертвой дружины Бернгарда, похоже, нашлось новое применение…

– Начнем с твоего старого знакомого, русич. Если потребуется – призовем кого-нибудь еще…