Такое вот кино (СИ) - Риз Екатерина. Страница 39

— Ребёнка мне напугаешь. — Поднялась и вышла с Евой на руках на веранду. Но заглядывала на кухню, не в силах сдержать любопытства.

— Называется: приехали, — проговорил Завьялов, усмехаясь и кидая на друга косые взгляды. Сашка же стремительно наливался краснотой. И из-за этого я решила возмутиться.

— А что тебе мой папа? Ты же не киллер и не террорист!

— Ну, вообще-то, о таких вещах говорят, Таня!

— Не знаю, — проговорила я в сторону, — я по своему жизненному опыту знаю, что об этом лучше в начале промолчать.

Сашка залпом допил вино. Поставил пустой бокал на стол, задумчиво шмыгнул носом.

— Ты ему про меня рассказывала?

— Имя не называла, — призналась я, тем самым соглашаясь с его мыслями и выводами.

— Отлично, — буркнул Емельянов, — представляю себе эту встречу родственников.

Я насторожилась.

— А в чём дело? У тебя проблемы?

Генка, гад, захохотал, а Сашка люто глянул на меня.

— Нет у меня проблем! Но, чувствую, будут. Прямо нутром чую.

Я обиделась за отца.

— Мой папа не зверь. Он очень порядочный, добрый, весёлый и мягкий человек.

Генка в задумчивости покивал, соглашаясь со мной.

— Да, я его именно таким и знаю. И не только я.

Я подбородок рукой подпёрла, окончательно приуныв. Если честно, я тоже ничего хорошего от субботней встречи, если она состоится, конечно, не ждала.

Мы молчали, только Завьялов время от времени чуть слышно фыркал. А потом спросил:

— Ирина Алексеевна как поживает?

Я поглядела сначала в один угол кухни, потом в другой. Кивнула.

— Хорошо.

— Да, она как службу оставила, скучновато в городе стало. Она нас в тонусе держала. — Генка кулаком в воздухе потряс, а встретив мой взгляд, снова развеселился. — Я думал, что у меня тёща — не приведи никому Господь, а у тебя, Санёк, дело вообще труба. Что-что, а допрашивать Ирина Алексеевна умеет. А тесть ещё и ордер на обыск подпишет. А то и на арест.

Я после этой тирады только рот открыла, не зная, как реагировать, но хуже всего было от того, что сама понимала — я боялась именно того, о чем Генка с такой уверенностью говорит, поэтому и тянула, не знакомила Сашку с родителями, и ему ничего не говорила. Кому как не мне знать, как мои родители умеют выуживать из людей нужную информацию? Даже из собственных дочерей.

После ухода гостей мы с Сашкой долго молчали. Я убирала со стола, мыла посуду и думала о том, как теперь будут строиться наши с Емельяновым отношения. Я ведь всё прекрасно понимала. Даже если Сашка и не влез с головой в дела Филина, то у него всё равно могут быть основания держаться от милицейских чинов такого ранга подальше. И ещё неизвестно, как мои родители отреагируют на имя нового возлюбленного дочери. Если честно, я сильно переживала.

Домыв посуду, вышла на веранду и села на диван. Руки сцепила и стала смотреть на верхушки яблонь, что шелестели на ветру. Как мне показалось, долго сидела. Сашка, в конце концов, из дома вышел, ничего не сказал, просто присел рядом со мной. А я губу закусила, сходя с ума от того, что он молчит.

— Скажи мне, тебе есть чего бояться? Только правду, Саш.

— Глупости не говори.

Я повернулась к нему.

— Какие у тебя дела с Филином?

— Такие же, как и у тебя. Ты ведь тоже на него работаешь, забыла?

Я прерывисто вздохнула.

— Да, конечно.

— Родители расспрашивали тебя о нём?

Я удивилась.

— Нет.

— Точно?

— Саш!

— Не расспрашивали — и хорошо. Странно, что всё это только сейчас выяснилось. Хотя… — Он усмехнулся, а я насторожилась.

— Что?

— Думаю, Кирилл отлично знает, чья ты дочь.

Я почему-то испугалась.

— Думаешь?

— Уверен. Просто не сказал никому.

— Почему?

Емельянов поднял руку и коснулся моих волос.

— Не пугайся ты так. Кирилл не бандит. Сейчас, вообще, другие времена. Наверное, ему даже на руку то, что ты на него работаешь в данный момент. Это показатель того, что его положение в городе изменилось. Раз даже твои родители не против твоего участия в его проекте.

Я смогла вдохнуть свободнее.

— Да, наверное. Они ведь мне ничего не говорили, ни слова…

— Вот видишь. Беспокоиться не о чем.

— Я о себе и не беспокоюсь. Я тебе вопрос задала.

— Таня, переадресуй этот вопрос своему отцу. Меня никто пока повесткой не вызывал.

— Ты темнишь, — расстроилась я. — Значит, что-то есть?

— Всегда что-то есть. А уж если кто-то захочет, то и на пустом месте что-нибудь появится. — Опомнился, и руку мне на плечо положил. — Не забивай себе голову.

Мы ещё помолчали, я иногда кидала на Сашку быстрые взгляды, и мне не нравилось его сосредоточенное лицо.

— Ты не хочешь с ними знакомиться, да? — озвучила я свои невеселые догадки. — Но ты и их должен понять. Они мои родители и беспокоятся за меня. Они хотят знать, с кем я… провожу столько времени. С кем я сплю, в конце концов!

— Разве я сказал что-то против?

— Ты не сказал. У тебя и без слов всё на лице написано. — Я с дивана поднялась, прошлась по веранде туда-сюда. Услышала, как Сашка усмехнулся.

— И что у меня написано на лице?

— Что ты сам удивлен, насколько я в твоем доме подзадержалась, — несколько язвительно проговорила я.

— Начинается, — недовольно проговорил он. — Изыскания в моей тёмной душонке.

Я остановилась, взглянула на него.

— А ты как хотел? Чтобы я молчала, пока тебе не придёт в голову сказать мне «прощай»?

— Таня…

— Я не прошу тебя ехать к моим родителям. Не хочешь — ради Бога. Только скажи мне об этом сейчас, чтобы я не краснела перед ними в субботу. Если ты думаешь, что я мечтаю лишь о том, чтобы привести к ним потенциального мужа, то ты очень ошибаешься.

— А ты замуж за меня собралась?

Я рада была, что на веранде достаточно темно, и он не может разглядеть выражение моего лица. Этот разговор назрел давно, я его боялась, а сейчас, слыша слова и интонацию Емельянова, понимала, что сбываются мои худшие опасения.

— Ну что ты, как я могу? Но я должна как-то представить тебя родителям, вот и подумай, что я должна им сказать. Или ничего не говорить? Так, наверное, даже проще. Сиди в своём пустом огромном доме и жди, когда синяки заживут!

Я отвернулась от него, а Сашка поинтересовался:

— Кто-то захотел определённости?

— Думаю, время пришло, — не стала я спорить.

— А разве у нас её нет? До этого вечера всё было хорошо, мы обходились без нервотрепки. Ты родителей боишься, что ли?

— Не боюсь. Я их уважаю. И мне не всё равно, что они подумают. Саш, у тебя есть родители?

— Есть.

— Тогда что ты спрашиваешь?

Он со вздохом вытянул ноги, локоть на подлокотнике дивана пристроил, а на меня взглянул задумчиво.

— Успокойся, — попросил Емельянов спустя полминуты. — Хорошо? Я сделаю всё так, как ты хочешь.

Я застыла перед ним, чувствуя себя не на шутку обескураженной.

— Как я хочу? — Потом поклонилась, явно переигрывая, но удержаться от иронии не смогла. — Спасибо тебе. От всей души. Смотри, не перетрудись, когда будешь делать всё так, как я хочу!

— Таня! — крикнул он мне вслед, но я с веранды ушла и не забыла дверью погромче хлопнуть.

В спальню Емельянов пришёл минут через двадцать. Я уже успела лечь в постель, и даже свет в комнате выключила, не желая, смотреть на Сашку. Зажмурилась, когда он вошёл, и пожалела, что мне не хватило смелости и решительности уехать в город. Вызвала бы такси и уехала, что проще? Сашка сел на край постели, ко мне спиной, но раздеваться не спешил, раздумывал о чём-то или ждал чего-то мне неведомого. Он был таким знакомым для меня, и таким понятным, что в эти минуты, мне от этого было очень тяжело. Казалось, что я слышу его мысли. Они его не радовали, а меня и подавно. Я настолько расстроилась, что даже перестала притворяться спящей. Перевернулась на спину и стала смотреть на тёмный потолок, уговаривая себя не лить слёзы. Разве я чего-то другого от Емельянова ждала? Что он кинется мне в ноги, хоть когда-нибудь, будет убеждать, что любит, и всё у нас, как в кино? Может, и как в кино, но в кино не весёлом. Наверное, это плата за бурный и быстро развивающийся роман. Развивался он, правда, не по моей схеме, и это огорчало.