Святая (ЛП) - Хэнд Синтия. Страница 48

- Нет, спасибо, - вежливо говорит он. – Просто проводи меня к твоей маме.

Мы подходим к маминой двери. Я стучу. Кэролайн открывает. Ее взгляд сразу упирается в отца и ее лицо тут же замирает от удивления, глаза распахнуты так широко, что она напоминает персонажа из мультфильма.

- Он…хм…он хотел бы увидеть маму.

Она быстро оправляется, кивает и отступает от двери, чтобы мы могли войти в комнату.

Мама спит, полулежа на подушках, ее длинные золотисто-каштановые волосы разметались вокруг бледного, но умиротворенного лица. Отец садится на стул у кровати и прикасается к пряди ее волос, той самой, что стала седой. Он тянется и осторожно берет ее руку в свои.

Она шевелится, вздыхает.

- День без тебя казался ночью мне, А ночь, как день, коль ты пришла во сне [43],- шепчет отец.

Ее глаза открываются. – Майкл.

- Здравствуй, красавица. – Он подносит ее руку ко рту и целует ее, положив себе на щеку.

Не знаю, что я ожидала увидеть, когда мои родители вдруг встретятся. Но не это. Как будто это не он бросил нас, стоящих на подъездной дороге, и уехал.

Как будто не было никакого развода. Как будто они вообще не расставались.

- Как долго ты сможешь остаться? – спрашивает она.

- Некоторое время, - отвечает он. – Достаточно долго.

Она закрывает глаза. Улыбается своей прекрасной улыбкой. Когда она снова открывает глаза, в них стоят слезы. Слезы счастья. Мой отец заставляет маму плакать от счастья.

Кэролайн, которая стояла в конце комнаты, деликатно откашливается. – Я, наверное, пойду. Думаю, я вам больше не нужна.

Мама кивает: - Спасибо, Кэролайн. Не могла бы ты сделать мне одно огромное одолжение? Пожалуйста, не говори никому. Даже собранию. Пожалуйста.

- Конечно, - говорит Кэролайн и закрывает дверь.

Кажется, мама, наконец, замечает, что я здесь. – Привет, милая.

- Привет, - изумленно отвечаю я, не в состоянии отвести взгляд от рук родителей, которые все еще соединены.

- Как прошел день? – спрашивает она с намеком озорства в голосе, которое я не слышала уже несколько недель.

- О, нормально. Я вот только что выяснила, что мой отец – ангел, - беззаботно говорю я. – Это немного перевернуло мне мозги.

- Я так и думала.

- В это все дело, да? Это то, чего ты мне не рассказывала? – Ее глаза светятся. Я поражена тем, какой счастливой она кажется. Невозможно злиться на нее, когда она вот так выглядит.

- Я так долго ждала, чтобы сказать тебе. Ты даже не представляешь. – Она смеется слабым, но радостным смехом. – Но сначала мне понадобятся две вещи. Чашка чаю. И твой брат. – Отец вызывается сделать чай. – Думаю, я все еще помню как, - говорит он и широкими шагами устремляется на кухню.

Значит, мне придется позвать Джеффри.

Он, как обычно, в своей комнате. Орет музыка. Как обычно. Должно быть, он даже не слышал, что звонили в дверь, или, может, ему все равно. Он лежит на кровати, читая «Спортс Иллюстрейтед», все еще в пижаме, хотя уже почти полдень. Лентяй. Где он был, когда я была завалена стиркой? Он смотрит на меня, когда я вхожу. Как обычно.

- Ты не стучала?

- Стучала. Тебе надо уши проверить.

Он протягивает руку и выключает стерео. – Что-то хотела? – Я не могу решить, как много я могу рассказать ему здесь, или как преподнести это. Поэтому я говорю прямо. – Отец здесь.

Он замирает, затем поворачивается ко мне, словно ему и правда нужно проверить слух. – Ты сказала, отец здесь?

- Он появился около десяти минут назад.

Сколько лет прошло, думаю я, с тех пор, как он в последний раз видел отца? Сколько ему было?

Одиннадцать? Джеффри тогда еще не было и двух лет, когда отец ушел, не достаточно много, чтобы помнить хоть что-то, но раз пять мы были у него в гостях, получали открытки на дни рождения с наличными внутри, подарки, которые обычно были шикарными (как фургон Джеффри, который тоже был отцовским подарком на день рождения в этом году) и несколько коротких телефонных звонков.

- Просто спускайся вниз, - говорю я ему.

Мы пришли вовремя, чтобы увидеть, как отец обжигается о чайник. Он не ругается или отскакивает от него. Он изучает свой палец, будто ему ужасно любопытно, что же сейчас случилось. На его коже нет ранки, даже покраснения не осталось, но, должно быть, он почувствовал это. Он продолжает наливать чай, затем ставит чашку на изящное китайское блюдце с ванильным печеньем, которое он, скорее всего, нашел в кладовой. Два кусочка сахара. Ложечка сливок. Все, как она любит.

- А вот и вы, - говорит он, увидев нас. – Привет, сын.

- Что ты здесь делаешь? – голос Джеффри высокий, почти ломающийся. – Кто ты такой? – Выражение лица отца меняется. – Я твой отец. – В этом невозможно усомниться, видя этих двоих рядом. Джеффри – как укороченная и более мускулистая копия отца. У них одинаковые волосы, идентичные глаза.

- Пойдем к маме, - говорит отец. – Она все объяснит. – На то, чтобы рассказать историю, уходит почти весь день, потому что у нее недостаточно сил, сделать это за раз. Кроме того, нас постоянно перебивают: сначала Билли, которая врывается и крепко обнимает отца, зовет его Майки, и ее глаза на минуту наполняются слезами, она так рада за маму. Конечно, она знала. Она знала все это время. Но, кажется, подобное уже давно перестало меня удивлять.

А еще Джеффри продолжает беситься и мерить шагами комнату. Такое впечатление, что если он услышит слишком много, то его голова взорвется. Стоило маме сказать что-нибудь о том, что она всегда знала, глубоко в душе, что они с Майклом (имя моего отца, которое за эти четырнадцать лет она почти никогда не произносила) были предназначены друг другу, как Джеффри подскакивает, хватается за волосы, кивает или бормочет что-то несвязное и уходит. Мы вынуждены ждать его, чтобы мама могла закончить рассказ.

И вот в чем он заключается.

Все началось в день сильнейшего землетрясения в Сан-Франциско. Именно тогда мама с папой и встретились. К тому времени, как она приближается к этой части рассказа, я уже понимаю, что отец был тем самым ангелом, который спас ее в тот день, тем, кто сообщил ей, что она особенная, полу-ангел. Тогда ей было шестнадцать.

А когда ей исполнилось девяносто девять, они поженились.

- Как? – спрашиваю я.

Она смеется: - Что значит как? Мы пришли в церковь, сказали, что согласны, обменялись кольцами, теперь можете поцеловать невесту, готово.

- Разве ему можно? Ангел может жениться на ком хочет?

- Это сложно, - отвечает она. – И редко встречается. Но да, ангел может решить жениться.

- Но почему вы тогда развелись? Почему он ушел? – угрюмо спрашивает Джеффри.

Мама вздыхает. – Ангел не может перестать быть ангелом. У них есть обязанности, задачи, которые требуют их постоянного внимания. Вашему отцу дали так сказать отпуск, семь лет, чтобы он мог побыть со мной все время и пожить человеческой жизнью. Жениться на мне. Увидеть, как вы появляетесь на свет, провести с вами немного времени. А потом ему пришлось уйти.

Почему-то мне хочется плакать. – Так вы не разводились? – Она улыбается: - Нет. Мы не разводились.

- Но ты не могла видеться с ним, все это время?

- Иногда он приходил. Раз в год, иногда два, если нам везло. Нам пришлось смириться с этим.

- Он не мог навещать нас? – снова встревает Джеффри с его злостью. Он не очень хорошо воспринял сюрприз ваш-отец-ангел-и-он-вернулся. Думаю, он не чувствует эту штуку с невероятной радостью. – Его детей?

- Мне бы этого хотелось, - говорит отец из дверей. Он это делает. Появляется ниоткуда. Это странно.

Он входит и садится на кровать рядом с мамой, берет ее за руку. Я заметила, что они постоянно прикасаются друг к другу. Постоянный контакт.

- Мы решили, что будет лучше, если я не буду с вами видеться. Для вашего блага, - говорит отец.

- Почему?

- Потому что когда вы были маленькими, мне было просто скрывать, кто я. Вы не замечали во мне ничего необычного, или замечали, но вы знали не достаточно, чтобы понять, что это необычно. Но когда вы стали старше, стало сложнее. Последний раз, когда я вас сидел, вы точно почувствовали мое присутствие.