Богатые мужчины, одинокие женщины - Мессмен Петти. Страница 36

Пляж тревожил душу Пейдж. Огромные волны Тихого океана взрывались и отступали, набухая вновь под небом, залитым лунным светом, и вызывая предчувствие того, что что-то должно произойти, когда они шли все дальше и дальше, а шум пирса становился все слабее и слабее, до тех пор, пока от него осталось лишь воспоминание. В густом и влажном воздухе пахло морской солью и свежестью. Мягкий приятный песок пружинисто проседал под ее шагами, лаская голые ступни.

Пейдж редко выбиралась из Манхеттэна, и ей не часто выпадало счастье походить по траве, не говоря уж о песке, и она упивалась им, обещая себе, что у нее когда-нибудь будет резиденция на берегу моря, и уже воображая пляж задним двориком дома, а океан – частным бассейном. Ритм океанского прибоя погружал ее в сон, перенося в другой мир.

«Ах, какие сладкие грезы», – думала она. Во сне всегда получаешь что-нибудь очень хорошее, и это всегда кажется настоящим.

– Я, кажется, привыкаю видеть тебя с мокрыми волосами, – сказал Марк, его голос мягко нарушил молчание. – Уже второй раз за этот вечер. Когда ты спустилась вниз. И сейчас.

– Да? – Пейдж повернулась к нему, поднимая мокрою массу волос и кокетливо отбрасывая ее за плечо.

Стало прохладнее, и она поуютнее завернулась в одеяло.

– Ты здорово замерзла? – спросил Марк, останавливаясь и оборачивая свое одеяло вокруг них обоих, чтобы согреть ее.

– Теперь нет. – И это действительно было так.

Его тело действовало как нагреватель, изливая на нее чудесное тепло, разгоняя холод, обезоруживая и лишая решимости. Она жалобно напомнила себе, что Марку не по средствам то идиллическое место на берегу. Ему была не по средствам она.

– С мокрыми волосами ты выглядишь просто великолепно и очень возбуждающе.

Опять эти глаза, заглянувшие прямо ей в душу. Этот изысканный точеный нос.

Их бедра соприкасались: ее ледяное обнаженное и его теплое, упакованное в хлопчатобумажную ткань. Было так спокойно, так тихо. Вокруг – ни души. Пейдж кидало то в жар, то в холод. Она чувствовала себя такой слабой и беззащитной.

– О да, – согласилась Пейдж, проводя по его щеке все еще холодным кончиком носа. – Насколько возбуждающе?

– Чертовски… – ответил он вполголоса.

Его одеяло служило им укрытием.

– Достаточно сексуально, чтобы заняться этим прямо здесь? – спросила Пейдж.

Волна исключительной силы обрушилась на берег, заставив ее отскочить. Он притянул ее ближе, опускаясь на песок, расстилая одно одеяло, чтобы на него лечь, и укрываюсь другим. Они сплелись под ним, целуясь сначала крепко, а затем, чем дальше, тем нежнее, все еще чувствуя слабый привкус мороженого.

Чувство вины снова укололо Пейдж, когда она вспомнила Сьюзен и справедливый укор в ее больших голубых глазах. Но затем рука Марка скользнула вверх по ее бедру, и удовольствие заглушило чувство вины. Другая рука пробралась под фуфайку, лаская живот и грудь. Она, в свою очередь, ласкала его, расстегивая его рубашку и сражаясь с молнией на джинсах.

Его кожа была чертовски мягкой, как лучший шелковый бархат, и она просто не могла не гладить се. Его прикосновения были верхом совершенства, а фривольные ласки вели ее к новым высотам – за грань самоконтроля, за грань желания что-либо контролировать.

Если бы он был богат, то залез бы на нее сверху и кончил бы за две секунды, а в финале подарил бы быстрый поцелуй в губы и оставил неудовлетворенной. Но Марк не спешил. Неторопливый, внимательный, превосходный любовник, он заставлял ее погружаться в глубины страсти. Они были с головой укрыты одеялом и в этой кромешной тьме под ритмичные звуки прибоя запоем целовались. Их стоны слились, когда его мягкие полные губы в поцелуе нашли ее самое чувствительное место.

Должна ли она сказать ему сейчас? Посмеет или нет? Она ужасно хотела заняться с ним любовью, но рано или поздно ей придется растолковать ему истинное положение вещей, объяснить, почему переехала в Лос-Анджелес и почему они не смогут быть вместе. Должно быть, снисходительность к своим сексуальным желаниям позволила им получить истинное наслаждение. И никаких угроз, никаких взаимных обязательств. Они могли быть любовниками, друзьями, приятелями, но он должен полностью осознавать, что она непреклонна в своих намерениях познакомиться и выйти замуж за богатого мужчину и что единственный раз в своей жизни – либо пан, либо пропал – собирается угодить в победоносную десятку.

Довольно быстро ее мысли стали сбиваться и путаться, но ход их в какой-то мере действовал на нее возбуждающе. Было что-то притягательное и нетривиальное в ее двусмысленном положении, опрометчивом и нехорошем. Она чувствовала себя виноватой и бессильной что-либо изменить. Она вся трепетала и дрожала. Господи, если она сейчас остановится, чтобы исповедоваться во всем перед Марком, то пропустит лучшие минуты жизни. Когда он на мгновение приподнял одеяло и впустил холодный поток воздуха, она почувствовала, что теряет рассудок. Этот холодный порыв создал столь сильный контраст с его теплым языком и жаром его тела, что она испустила восторженный вопль.

А «пошло оно все в задницу» можно сказать и позже.

Почему те, у кого за душой ни гроша, всегда так хороши в постели?

ГЛАВА 12

– В ресторане единственное, чем он занимался, – это говорил о своем маленьком росте. И когда мы оттуда уходили, мне казалось, что рядом со мной карлик, – смеясь рассказывала Тори Сьюзен.

Был уже пятый час утра, и они сидели в кабинете вдвоем, пили кофе и «Арманьяк» и ели фисташки. Обе все еще были в той одежде, в которой провели вечер, правда прически и макияж подвяли. Заботливые спутники привезли их домой около полуночи – Сьюзен чуть раньше – и они все еще сидели и болтали. Единственной, кто до сих пор не вернулся домой, была Пейдж. Факт, заставлявший Сьюзен пить значительно больше, чем следовало бы.

– О, Тори, дорогая, – произнесла она, наливая себе очередную рюмку превосходного выдержанного «Арманьяка».

Крепкий коньяк ужалил, когда она поднесла его к губам, но вкус и пьянящее ощущение, которые он оставил, были восхитительны.

– Я видела его. Он не такой уж коротышка.

– В достаточной степени, – спорила Тори, зевая.

Она свернулась на кушетке, пристроив голову на взбитой подушке.

– Но больше всего его рост уменьшало то, что он все время говорил об этом. Может быть, если бы весь вечер он говорил о том, какой высокий, то производил бы впечатление человека среднего роста. К тому моменту, когда подали десерт, мне уже представлялось, что ему требуется телефонный справочник или нечто вроде детского стульчика, чтобы дотянуться до хирургического стола и прооперировать пациента.

Ее платье небрежно задралось, полностью обнажив длинные стройные ноги с красными ногтями, которые ярко блеснули через капрон чулок, когда она согнула и вытянула пальцы.

Сьюзен, уже не совсем трезвая, захихикала. Тори тоже улыбнулась своей шутке. Неужели к ней вернулось чувство юмора? Слава Богу! Это звонок Ричарда Беннеттона поднял настроение. Она чувствовала, что вызывает интерес, и ей было весело. Даже коротышка-хирург настоял на втором свидании.

– Полегче с этим делом, Сьюзен, это чистая «огненная вода», – посоветовала она подруге, сидевшей рядом на белой полотняной кушетке со скрещенными ногами, закинутыми на кофейный столик, все еще с бутылкой в одной руке и с коньячной рюмкой – в другой.

– Завтра суббота. Я могу пить сколько хочу, – протестовала Сьюзен, намереваясь напиться до состояния забвения.

– Не стоит забывать, что наш счет за выпивку постоянно растет, – добавила Тори, забирая у Сьюзен бутылку и добавляя глоток «Арманьяка» в кофе.

– В открытке Дастина говорилось, что мы можем пить и есть все, что захотим…

– Даже если так…

– Эвонна сказала, что мы бы его осчастливили, уничтожив винный запас и тем самым предоставив ему возможность получить удовольствие от процесса приобретения нового.

– Это больше похоже на Пейдж. Ты уверена, что эти слова действительно принадлежат Эвонне?