Богатые мужчины, одинокие женщины - Мессмен Петти. Страница 55

Когда операция была закончена, Пейдж выложила мерцающие бисером остатки платья на серебряный поднос, добавила здоровый стебель красного имбиря, который вытащила из цветочной композиции, и записку для Ники Лумиса. Блестящая куполообразная крышка идеально завершала картину.

После того как девицы ушли, унося с собой серебряный поднос с куполообразной крышкой и несколько хрустящих купюр для официанта, который должен был вручить его, плюс смокинг с бумажником и кредитными карточками для возвращения «Филадельфии», Пейдж кинула на себя в зеркале последний взгляд. Хорошо, что у нее все еще прекрасные ноги, думала она, вставая на цыпочки, чтобы посмотреть, как она выглядит в мини-платье за пять с половиной тысяч долларов. Испытывая знакомые симптомы страха перед выходом на сцену, она скрестила на счастье пальцы и устремилась вперед.

Частично скрытая примитивной африканской скульптурой, она стояла как вкопанная рядом с дверью, наблюдая за Ники, который без тени юмора смотрел на официанта, вручавшего ему поднос, накрытый куполообразной крышкой. Обнаружив сверкающий материал и вытащив записку, он без стеснения присвистнул своим друзьям, в кругу которых стоял. На его лице появилось выражение мальчишеской радости, и Пейдж с облегчением вздохнула. Этот человек был воплощением озорства; она поняла это, когда он снова присвистнул, прочитав приложенную записку, и, все еще держа в руке большой стебель имбиря и обрезанный подол ее платья, стал оглядываться в поисках остального.

Увидев Пейдж, он издал радостный возглас. Ее сердце подпрыгнуло, и она стремглав рванула через дверь, мимо стен, обшитых старинными панелями, которые нечаянно задела, мимо великолепных резных консолей, экзотических живописных полотен, красочного китайского фарфора и выставленных страусиных яиц, споткнувшись о завернувшийся вверх угол абюссонского ковра, поднялась и понеслась к выходу мимо бесценных сокровищ, демонстрировавшихся в масштабах, которых она никогда раньше не видела. Пейдж кинула беглый взгляд на «Филадельфию», который на танцплощадке уже бурно жестикулировал с двумя девчонками, которых она послала ему в подтверждение своего решения.

В два счета Ники Лумис оказался рядом с Пейдж. Его глаза коротко глянули ей в лицо, а затем опустились вниз на перекроенное платье и задержались там с живым интересом. Нечасто ей приходилось так задирать голоpу, но он был таким огромным, таким невероятно могучим. Он был похож на быка, и «Филадельфия» рядом с ним выглядел слишком смирным, слишком слащаво красивым.

– По-моему, я хотел бы познакомиться с тобой получше, – мягко произнес Ники.

– Не здесь, – ответила Пейдж, уверенная в успехе и пока что довольная своим обменом.

Это его забавляло, но он был осторожен.

– Отель «Бел Эйр» – подходящее… – сказал он, жестикулируя большой рукой, и на его пальце сверкнул массивный перстень с сапфиром.

Но Пейдж лукаво улыбнулась, вытягивая руку и дотрагиваясь пальцем до его губ, чтобы помешать ему закончить фразу.

– Сегодня я угощаю, – сказала она со своей знойной улыбкой, хорошо осознавая, что такой человек, как Ники Лумис, не привык к тому, чтобы его «угощали», а уж тем более, чтобы это делали его подружки.

Он привык заботиться обо всем, брать инициативу во всем, платить за все. Но в этом заключался план Пейдж: она хотела отстранить его от власти, а себя выделить, показать, что она не такая, как все. Мини-юбка была всего лишь уступкой.

Ее предложение было тактическим ходом, дерзким и наглым вызовом, призванным возбудить его интерес, что, очевидно, и получилось. Она намеревалась быть осторожной, чтобы не попасть ни в один из шаблонов Ники Лумиса, особенно чтобы не стать шаблонным приключением на одну ночь, о чем ее уже предупреждали.

Игриво Пейдж выхватила у него из рук ключи от машины и сама села за руль его «роллс-ройса». Не успел он хоть что-нибудь сказать, как она уже полностью взяла инициативу на себя и выруливала из ворот сказочного замка, увозя молчаливого Ники вниз по бульвару Сансет в сторону другого замка – «Шато Мармонт».

«Он так сильно хочет уложить меня, что позволяет мне показать место «стыковки»«, – подумала она с внутренним ликованием, очень довольная собой.

Ошарашенный вид Ники Лумиса, когда он, оглядев пентхаус, заметил икру, шампанское, цветы, музыку, приглушенный свет, откинутый угол одеяла, эффектный вид ночного города, освещавший номер, заставил сердце Пейдж радостно забиться.

Он был совершенно сбит с толку. Она поняла это по выражению его лица, когда он повернулся к ней.

– Ты все это спланировала заранее?

Ее губы изогнулись в непроизвольной ухмылке.

«Спасибо „Филадельфии»«, – подумала она, полностью его прощая. – Спасибо ему за пентхаус и за то, что он заказал потрясающее угощение. Спасибо, что был занят целый день и не успел все это попробовать. Спасибо, что привел ее на вечер к Ники Лумису. И спасибо за рубиново-красное платье…»

– Кто бы еще это сделал? – пошутила она, присоединяясь к Ники на кушетке.

С головокружением от успеха Пейдж сама открыла бутылку шампанского и наполнила два хрустальных бокала. Лумис просто сидел, откинувшись назад и наблюдал за ней с неприкрытым изумлением, расслабляясь, получая удовольствие от всего происходящего, в какую бы игру она ни играла, и позволяя ей играть в нее до конца.

Его большие руки покоились на спинке кушетки, одна нога была вытянута вперед, в сторону Пейдж, а другая – согнута в колене в небрежной манере спортсменов. Его галстук-бабочка свободно болтался на шее, а пара верхних пуговиц элегантной белой рубашки были расстегнуты.

– По-моему, мне нравится, что я соблазнился на изменение своих планов, – резюмировал он, принимая бокал шампанского, который она протянула ему.

Пейдж снова улыбнулась.

«Чем меньше – тем больше», – напомнила она себе, веря, что для нее это лучшая тактика.

Она собиралась мало говорить, не подпускать его к себе и не развеивать образ, который она сымпровизировала по наитию, понимая, что ему нравится. Вместо того чтобы биться над ответом или попытаться сменить тему разговора, она занялась вскрытием банки – с белужьей икрой.

– Ну… У меня есть несколько вопросов, – начал Ники, откусывая кусочек крекера, намазанного икрой, который она ему приготовила.

– Вот как? – спросила она, глядя на него своими зелеными глазами с намерением не выпускать его из-под контроля.

Он рассмеялся.

– Около дюжины.

Пейдж невинно потягивала шампанское, все еще не отрывая от него глаз.

– Начинай, – предложила она, готовая к уверткам.

– С кем ты была сегодня на вечере?

Она бросила ему самодовольную уклончивую улыбку.

– Со Стеком Паркером.

– Со Стеном Паркером, – повторил он, пытаясь вспомнить, кто это такой.

Пейдж видела, что это, имя ему ни о чем не говорит. Она уже знала от «Филадельфии», что, к счастью, они никогда не были знакомы.

– Он был твоим дружком?

– Угу, – кивнула она. – А теперь он с твоей подружкой… или, правильнее сказать, с подружками, во множественном числе.

И без того маленькие глазки Ники стали, казалось, еще меньше, когда он оценивающе наблюдал, как Пейдж зачерпывала очередную солидную порцию икры и намазывала ему второй крекер.

– Могу я спросить, как ты это устроила? – поинтересовался он, крайне заинтригованный.

– Если хочешь…

Перед тем как запихнуть в рот очередное канапе, Лумис на секунду задумался.

– Этот парень, Стен Паркер, знал, что ты собиралась отделаться от него? Он знал о твоих… планах на вечер?

– Ты имеешь в виду мои планы насчет тебя? – прервала его Пейдж, смакуя икру, размазывая икринки по небу языком и наслаждаясь изысканным вкусом сочившегося из них сока, когда они лопались.

Он выглядел польщенным.

– Я встречал тебя когда-нибудь раньше? Мы когда-нибудь прежде встречались?

– Нет, – ответила она просто.

Холодное, пузырящееся шампанское, проходя через горло, с шипением попадало прямо в ее мозг.