Ссыльнопоселенец - Стрельников Владимир Валериевич. Страница 11

Кстати, в рюкзаке очкарика оказался отменный кукри златоустовского производства. Да и котелок был не эмалированный, как у меня, а медный, с оловянным покрытием внутри. Правда, кружка и миска тоже простые, эмалированные. Но самое главное — в рюкзаке очкарика было добротная фляга. Уложен он был, правда, так себе, фляга и котелок были внизу, мягкие вещи поверх, горб набило парню наверняка. Но так хоть белье кровью не пропиталось, а котелок и латунную флягу я обмыл во всей той же бочке, установленной под сливом какого-то амбара.

Устроив два трофейных рюкзака на спине, я забросил через спину ружья, а свое уложил на сгиб локтя. И двинулся в сторону от собравшейся метрах в трехстах толпы в сторону все той же лавки. Впрочем, дойдя до торгового заведения, я увидел на двери надпись „Закрыто на время“. И потому сгрузил ружья, фузею и рюкзаки на значительно более добротный, сколоченный из толстых досок и приподнятый на столбушках тротуар. Раскрыв рюкзак, в который я столкал все имущество очкарика, я принялся выкладывать его на скамью возле двери. Следом выложил все и из второго рюкзака.

В итоге оказалось, что я стал владельцем кукри, двух китайских больших ножей, трех котелков, трех же чашек и кружек. Одной вилки, трех ложек из нержавейки, одного ножа-складыша с достаточно большим лезвием, открывашкой и штопором. Кроме того, было несколько комплектов нательного белья, запасные портянки, три скрутки-пледа. Немного всякой мелочи, вроде спичек и ниток-иголок. Плюс дополнительно семьсот кредитов в кармане. Девятнадцать патронов к „педерсоли“, сорок семь патронов двенадцатого калибра, пара „МР-18“ и одна реплика „Энфильда“ три линии. Сама реплика просто поражала качеством исполнения, отменная штука. Насколько я помню, такие ружья стоят очень дорого, сделаны то они на Земле. Плюс один брючный пояс, который шериф сдернул с урки вместе с ножом. И, к моей грустной усмешке, в общей сложности семь завтраков из „Мак-Дональдса“. Вот уж видит око, да зуб неймет. Иметь жратвы минимум на три дня, и не иметь права ее съесть в этом долбанном городишке!

Немного подумав, я раскидал вещи на две кучи, большую и меньшую. В меньшую лег медный котелок, фляга, еще одна чашка, складыш и кукри, вилка и ложка очкарика, две пары портянок. Вся мелочь. Вся еда. Плюс один плед. Все патроны, оставшиеся ножи, кружки, чашки, котелки и тряпки сложил в один рюкзак, набив его под завязку. Винтовку и ружья я тоже отложил на продажу.

От виселицы донесся слитный вздох, несколько одобрительных криков и свист. Блин, они бы лучше футбольный чемпионат здесь организовали, а то устроили шоу из казни. Средневековье, блядь!

Вскоре оттуда проехало несколько телег и бричек, а попозже и пеший люд появился. Впрочем, я бы не сказал, что довольных зрелищем было много. Нет, кто-то и злобно похахатывал, но большинство было скорее равнодушно-привычными. И это пугало, и пугало здорово. Если для здешних земель повешение обычное зрелище, то это очень суровые земли. Впрочем, не мне об этом рассуждать, я буквально недавно одного убил, а второго, фактически, отправил танцевать в петле. Причем ни разу об этом не жалею, а беспокоюсь только за свою безопасность. Наверное, это не хорошо, но в данный момент для меня кажется наиболее верным.

Скоро появился и то ли хозяин лавки, то ли приказчик. Высокий парень, с нарукавниками и фартуком поверх светло-серой рубашки, тоже косоворотки. Поглядев на меня, он открыл дверь ключом, и приглашающее распахнул ее передо мной.

— Проходите. Вы купить или продать? Давайте помогу, — и подхватил фузею с трофейными одностволками.

— Да и то, и другое. Только с фузеей осторожно, заряжена, — я вошел, поставил один из рюкзаков на пол и придержал дверь, чтобы он спокойно зашел. — Если сторгуемся, конечно.

И с интересом оглядел тускло освещенную сквозь оконные проемы лавку. Небольшая, примерно четыре на шесть метров, несколько прилавков, на стенах полки во всю длину. Но товары поделены по сортам и видам. Тут продовольствие отдельно, ткани отдельно, скобяные изделия отдельно. Самый край стены занимало оружие.

— А что не сторгуемся? Для того и торг, чтобы договорится, — все ж таки хозяин, вряд ли приказчик будет таким уверенным. Он уже снял капсюль с брандтрубки, и с огромным удовольствием сейчас осматривал „педерсоли“. — Давайте так, за эту винтовку я вам без торга даю „мосинку“ и револьвер. Сразу, и по полсотни патронов для каждого ствола. Только у меня выбор невелик, сейчас четыре „мосинки“ и пять револьверов. И сначала это, остальное потом.

— Угу, — я пригляделся к ценам на продукты. Блядь, килограмм копченого сала кредит стоит. Шпиг еще дешевле, восемьдесят центов. Крупы вообще по десять центов за кило. — Блин, вы что, вот так спокойно продаете продукты всем желающим? И мне, например? Тогда пару кило копченого сала взвесьте и заверните, пожалуйста.

— Стоимость не за килограмм, а за фунт. Древняя мера веса, равна четыреста восьмидесяти граммам. — Поправил меня лавочник, продолжая ласкать реплику. — Здесь у нас все в фунтах, что из продовольствия. Ладно хоть, граммы на весах, а не золотники или унции, уже хорошо. Продам, конечно, какая мне разница. Это ведь тебе здесь кроме как в таверне или кабаке есть нельзя.

— Давай винтовки, — у меня от зрелища продуктов слюна потекла. Хоть и не хохол, а копченое сало обожаю. Нужно один аппетит другим перебить.

— Держи. — На прилавок одна за другой легли три карабина, два образца сорок четвертого года, и один, похоже, тридцать восьмого. По крайней мере, неотъемного штыка на нем не было, как впрочем и самого крепления под штык и выемки с левой стороны ложи, для того чтобы этот штык не мешался. — Стволы новоделы, под калибр девять и три десятые на пятьдесят три. Армейские калибры нам категорически запрещены, под оружие с нитропорохом. Автоматическое оружие запрещено, полуавтоматическое запрещено, ручное оружие только револьверы. У меня, к сожалению, модели остались только одинарного действия, самовзводов сейчас нет.

— Да ну? — я почти не удивился, а вытащил из ближнего карабина затвор, и поглядел сквозь канал ствола в окно. — А почему? И кстати, почему даже на том корабле, который нас сюда привез, нет энергетического оружия?

— Спроси что полегче, ссыльным это не говорят. Привезли, оставили, и все. Только через эту хрень глядят, и порой забирают тех, у кого срок вышел или под амнистию попал, — лавочник задрал нарукавник и показал коннектор. — Ну, тех, кто жив остался.

— А здешние хищники, с ними огнестрел как, справляется? — мне этот вопрос жизненно интересен.

— Поверь, огнестрела вполне достаточно. Все винтари бьют отменно, точно и надежно. Правда, траектория горбата, но что поделать, пуля толстая и тяжелая. Зато с переснаряжением гильз никаких проблем. И порох есть, и капсюли, а пули хочешь сам лей, хочешь готовые покупай. Причем в русских землях по популярности конкурентам мосинкам нет. Машинка привычная, надежная, недорогая, накоротке медведя стопорит немногим хуже двенадцатого калибра. — Говоря все это, лавочник продолжал оглаживать фузею. Потом он что-то про себя решил, махнул рукой и вытащил из выдвижного ящика пяток патронов с латунными гильзами и свинцовыми пулями. — Сейчас попробуешь, только я эту красавицу выстрелом разряжу. Эти выстрелы — бесплатно.

Подойдя к полкам с ружьями и прочим оружием, он с усилием отодвинул тяжелую деревянную створку, за которой оказалось окна на улицу. Как вышло, за лавкой домов не было, шел длинный пустырь, где в сотне шагов, примерно, на мощной перекладине, висел черный лист толстого железа. Ближе, метрах в тридцати, стояли два столба, измочаленных пулями.

Негоциант уложив ружбай на широкий подоконник, взвел курок, надел капсюль. Тщательно приложился и выстрелил. Гонг качнулся и глухо зазвенел, а от окна поплыла облако дыма, впрочем, быстро рассевающееся ветерком. Отошел, и сделал приглашающий жест рукой.

А почему бы и не попробовать? Тем более, что бесплатно. Так что я вставил в карабин затвор, и взяв патроны, по одному затолкал их в магазин. Вогнав затвор на место, я встал на место лавочника, и прицелился в гонг. Карабин лягнул в плечо весьма ощутимо, но вполне себе терпимо. На мгновение дым застил видимость, но практически сразу все прояснилось. Гонг, гудя, покачивался, и на черной краске стало на одну метку больше. Блин, а здорово! Попал фактически туда, куда и целил. Ну ка, еще разок!