Охота на оборотня - Илларионова Алина. Страница 10

Проклятый снег! Триединый, за что ты послал снег, ничего же не видно! Избавь, останови…

Снегопад внезапно прекратился. Агафья изумленно и восхищённо посмотрела по сторонам. Вот она, сила слова праведницы!

Из-за высокого, по пояс ей, сугроба послышалось негромкое рычание. Агафья обернулась и ничего не увидела. Пустой заснеженный переулок, сугробы у бревенчатых стен да вереницы сосулек под стрехами.

— Р-р-р…

Собака, что ли? Женщина, увязая в снегу, меленько посеменила к сугробу. Никого. А потом в темноте вспыхнула пара алых глаз.

Глава 4

Утро молодого привлекательного мужчины обычно начинается с традиционного чмока в щечку, нежного воркования на ушко или, не на самый худой конец, завтрака в постель. Капитана Винтерфелла целовать было некому, а домовой привык жить по принципу «Завтрак съешь сам, обед за хозяина, а ужин — за двоих!», поэтому способ побудки никак нельзя было назвать приятным. Кристалл с караулки просигналил убийство, и тильзитовый глазок на браслете Стража полыхнул алым. Дремлющий разум эльфа огонёк проигнорировал, и Вилль проснулся, когда руку уже немилосердно щипало от кончиков пальцев до локтя.

— Что, хозяин, опять ложшшная тревога? Посспать не дают! — недовольно пробурчал Симеон, скатываясь с хозяйского живота на одеяло.

Индикатор Преступлений появился десять лет назад, и заказал его новоизбранный градоправитель Берен Грайт. Письмо в столицу улетело вместе с почтовым голубем, а месяц спустя в ворота постучался посыльный из самой Равенны. Столичный маг честно предупредил, что Индикатор время от времени надо настраивать, но все благополучно об этом забыли. Поначалу кристалл выявлял почти полный список преступлений: оранжевым огоньком горели кражи, фиолетовым окрашивались вооружённые нападения и чёрным — противозаконная волшба. За время столичной службы Индикатор почти никогда не оставался без дела, но здесь наконец-то обрёл заслуженный покой. «Тихо, как в Северинге», — поговаривали люди, хоть раз посетившие город. Словно чья-то ласковая рука отводила глаза кочевым разбойникам, гнала прочь расплодившуюся после Алой Войны нежить и поддерживала мир между самими горожанами.

Проблемы начались позапрошлым златнем, когда кристалл вдруг налился ярко-оранжевым. Караульный Винтерфелл, тогда ещё простой стражник, опрометью кинулся к столу и прижал глазок к Индикатору, подавая сигнал остальным. Этой неприятностью дело не завершилось, и пять минут спустя огонёк потускнел до сизо-фиолетового… Через полчаса в караулку поднялся пунцовый от смеха Темар и, опрокинув стаканчик ядрёного, поведал о чудовищном преступлении. Сидоров козёл, снедаемый завистью к соседской капусте, залез в огород горшечника Игната и принялся своевольничать — не сколько ел, столько топтал. Жена гнома-кузнеца, увидав в окно козлиное безобразие, ухватила дрын и побежала воспитывать собственную скотину. Вот и вся кража с нападением!

Следующее «преступление» случилось в конце листопада. Камень внезапно вспыхнул красным, и эльф едва не опрокинул на себя чашку чая, а когда браслет потеплел возле дома птичницы Рениты, так и вовсе захолонуло — Радда, восьмилетняя дочь вдовы, была его любимицей. Эльф с разбега перемахнул забор… и остановился, как вкопанный. Птичница порешала курицу, а девочка тщетно пыталась догнать рыжего голенастого петуха. Бледный и несколько потрёпанный вид эльфа Радда расценила по-своему: «Ой, дядя Вилль, а вы меня первым поздравить хотели? Приходите вечером ужинать!» Тот едва не взвыл от досады — День Рождения малышки попросту вылетел у него из головы.

На этот раз стражники уже не смеялись, а призадумались. В Равенну улетел голубь Берена, а в ответ Император прислал в Северинг мага. Человек, представившийся Августусом Аквином, оказался типом серьёзным, даже хмурым, с цепким взглядом блестящих чёрных глаз. Он долго водил либром над взбунтовавшимся Индикатором, а затем спустил на стражников собачью свору. «Вы — идиоты! — кричал, брызгая слюной, столичный маг. — Вам объясняли, что его настраивать надо? Почему раньше в Равенну не отписались?» Оказалось, что магический кристалл был настроен на происшествия только с разумными расами, а со временем «растерялся» и стал отслеживать любые живодёрства.

Однако на этот раз Индикатор не ошибся. В переулке было тихо и пусто, за исключением согнувшегося у стены стражника Геварна и бледного, как полотно, Акима. Могучий солдат, повидавший изуродованные тела нелюдей после ночи Алой Войны и не раз принимавший участие в ловле нежити, ничего не мог сказать и лишь бестолково размахивал руками. Вилль подошёл к телу и тут же мысленно возблагодарил домового, что тот поленился приготовить завтрак, иначе эльф тоже отправился бы к стенке.

— Она уже давно тут лежит! Почему сразу сигнал не подали? — хмуро спросил эльф, рассматривая скрюченные, покрытые инеем пальцы женщины. — В караулке Сатьян, да?

— Проспал, наверное, — Аким, отведя глаза, пригладил светлые волосы.

— Опять надрался! — припечатал капитан. — Когда нашли?

Агафью обнаружили наутро. Патрульные стражи увидели торчащую из сугроба ногу и решили, что кто-то по пьяни решил вздремнуть в такой своеобразной холодной кровати. Подошли ближе и дёрнули. Нога легко выскочила из снега, и тревожное недоумение загорчило привкусом страха. Конечность была одинока, тела к ней не прилагалось. Сама Агафья обнаружилась неподалёку, в другом сугробе, и выглядела она гораздо хуже, чем при жизни. Вокруг шеи кто-то кокетливо повязал её собственные внутренности, половина лица была разодрана до кости, а в единственном уцелевшем глазу застыл такой первобытный страх, что стражники невольно отпрянули. Темар, на бегу теряя сапоги, помчался в караулку будить Сатьяна и посылать сигнал остальным.

— Что делать будем, а, капитан? — отлепился от стены Геварн. — Никогда ж такого не было! Что за зверь у нас завёлся?

— У этого зверя странное чувство юмора, — поморщился Вилль. — Несите её в тюрьму, после осмотрим, а я… С ночи ворота заперты, и открывать их я не собираюсь. Видимо, мы теперь в осаде…

— А до обозников-то успеем ли поймать? Загрызут же… Свои загрызут! — мрачно буркнул Аким.

— Значит, должны поймать! Давайте, тащите простыню и заворачивайте… эээ… всё, что соберёте.

— Ну, теперь-то Демьян волюшку получит! — Геварн хмыкнул и почесал затылок.

Эльф искоса глянул на стражника. Всё верно, смерть Агафьи никого не опечалит, и на похоронах люди будут прижимать носовые платки к совершенно сухим глазам.

— Вот что, Аким, уносите Агафью и зовите Демьяна. Только не пугать! В полдень устроим на площади собрание, предупредите горожан! Ясно?! Вы-пол-нять! — он говорил всё торопливей, а на последних словах рванул с места и помчался вниз по улице. Стражники только рты пооткрывали. Суровый командирский тон из уст молоденького эльфа звучал донельзя забавно, и в другой момент ему бы ответили дружным хохотом. Но сейчас не до шуток. Убийство… Впервые за семнадцать лет жизни города.

Сердце Вилля забивалось в глотку и снова ухало в желудок, когда он, сломя голову, мчался в аптеку. Оборотни, находясь во власти звериной сущности, в первую очередь, убивают тех, кто находится рядом, а прошлой ночью на небе светила полная луна.

Если бы дверь была заперта, эльф попросту вынес её вместе с замком и петлями. Но зимняя ночь, уходя, пробудила спящую кошку, и теперь она неодобрительно разглядывала взъерошенного престижного капитана.

— Добрейший утречок, господин Винтерфелл! — лениво протянула девушка. — С кем ночь коротали, от кого с утра удирали?

Эльф непривычно хмуро уставился на неё. Алесса даже удивилась: обиделся, что ли?

— Где Марта?

— Почто грубим, господин…

— Где Марта?!

— Да в комнате, над духами ворожит! Зачем так орать, я не глухая!

Марта услышала их голоса и подошла к прилавку, попутно вытирая руки тряпочкой.

— Вилль… Да что ты смотришь на меня как на привидение!

Эльф вздохнул с облегчением и, смущённо потерев лоб, глянул на женщин: