Любовь оживает в саду под зимними вишнями (СИ) - Панченко Юлия "Вампирчик". Страница 12

Слишком сложные создания – люди. Со своими мечтами, убеждениями, верой, эмоциями, оголенными чувствами. Ника сказала, что не могут рождаться такие грандиозные шедевры просто так, ради шутки. Обязательно есть в этом всем единый смысл – завораживающий своей простотой и гениальностью, план. Не может не быть. Потому что даже в хаосе есть порядок. А уж предназначение людское, по мнению Ники – вырастить свою, отдельную Вселенную. Дать ей искру родиться.

Марк тогда слушал Нику очень внимательно. Перебирал ее волосы, на мгновения задерживая их между пальцами. Когда она высказалась, долго молчал, а после задумчиво ответил:

- Есть в твоих словах истина.

Ника тогда повернулась, чтоб посмотреть – не смеется ли, но он был серьезен. Марк погладил ее по щеке, обхватил ладонями лицо и сказал:

- Определенно есть. Ты – Вселенная.

И надо же – запомнил. Ввернул сейчас, словно верил всерьез в ее убеждения.

- Это важно для тебя? Этот прием – он что-то значит?

- Да. Мне необходимо на нем присутствовать, - отложил бумагу в сторону, легко поднялся из кресла.

- Тогда я пойду. Буду молчать, абстрагируюсь, - Ника сама не поняла, что подтолкнуло ее к этому решению. Что заставило так резко уступить, пересмотреть свои взгляды. Может то, что остро почувствовала – нужно поддержать его, забыть на минуточку о своих предубеждениях.

- Обещаю, что буду рядом. И пробудем там недолго, - подошел, обнял нежно.

Ника уткнулась лицом в его белоснежную рубашку.

Зал сиял. Мерцал блеском натертых поверхностей, изысканных украшений, переливом пузырьков в бокалах, белозубыми улыбками. Приглушенный свет хрустальных люстр отражался в натертых до блеска туфлях ручной работы, искрил в чешуйчатых, украшенных стразами и пайетками вечерних платьях, бриллиантовых запонках и сережках. В воздухе разлилось удовлетворение от вкусной еды и дорогой выпивки, наслаждение жизнью переливалось через край. Отовсюду слышался смех, одобрительные возгласы и дружеские похлопывания по спинам. Сопровождением разговоров служила ненавязчивая живая музыка.

Влиться в атмосферу праздника не получилось, как Ника и предполагала. Раздражало все – от пафоса речей, до вычурности нарядов. Сама она была одета в «маленькое черное платье», обута в высокие глянцевые лодочки. Волосы собрала в высокую прическу, из косметики на лице – мазок туши да персиковый блеск на губах, что было ярким моветоном, если судить по лицам окружающих дам. Марк по обыкновению был в черном костюме и белоснежной рубашке без галстука. Одна рука его поглаживала Нику по спине, другая была небрежно сунута в карман брюк. Весь вид военного выражал ту самую небрежность, демонстрируя скуку, и только однажды мелькнувший заинтересованный взгляд дал понять Нике, что планы у Марка все-таки имеются.

Они кружили по залу, с кем-то знакомились, здоровались, заводили ничего не значащие беседы. Точнее было бы сказать – Марк заводил, Ника молчала. Отстраненно улыбалась и смотрела сквозь.

Веру отвезли на выходные загород к Надежде Ивановне, и хотя бы беспокойство о дочери не занимало Нику в тот вечер. Волнения итак хватало – не нравились ей липкие, любопытные взгляды, иногда откровенно завистливые, что Нику прямо-таки сшибало с ног. Навязчивое желание забраться на фуршетный стол и заорать во весь голос «идите все к черту, выродки, мать вашу» не давало покоя. Подзабытое чувство злости и какого-то внутреннего голода, почти выветрилось в сытой столице, но тогда накатило снова. Хотелось браниться, топать ногами и отпускать отнюдь не лестные эпитеты в адрес этих холеных, довольных, зажравшихся чинов. Элита – мысленно шипела Ника, - у одного едва пиджак на круглом брюхе сошелся, другой уже залил глаза по самое «не хочу» и его аккуратно вывели под белы рученьки проветриться и освежиться. А дамы-то! Хищные, зубастые, все как одна угловатые, с алчным, ищущим взглядом в водянистых глазах. Передернуться хотелось.

Они отошли подальше от очередной компании, уединились. Марк ободряюще погладил Нику по спине, прекрасно понимая ее напряженность и затаенное раздражение.

- Еще полчаса и домой. По пути завернем в ресторанчик, закажем чего-нибудь съедобного, включим фильм, расслабимся. Потом сделаю тебе массаж.

Ника улыбнулась. План ей очень понравился.

Марка окликнул какой-то седой мужчина, он обернулся к Нике, и та кивнула – мол, иди, я отдохну немного. Мужчины отошли и принялись разговаривать, низко склонив головы. Ника подумала, что вот он – апогей. То, ради чего Марк решил посетить это мероприятие – слушал жадно, кивал и казался всерьез увлеченным. Сама же девушка слегка прислонилась к прохладному мрамору несущей колоны, окинула гудящий зал мимолетным взглядом и остановила его на одной паре.

Сначала ее привлекла молодая женщина – статная, с гордой осанкой, она манерно водила указательным пальцем по горлышку бокала и рассеянно слушала собеседника. В переливчатом зеленом платьем длиною в пол, что выгодно подчеркивало ее медные, завитые крупными локонами, рыжие волосы. Даже издали эта женщина казалась ослепительно красивой – лицо украшали тонкие черты: большие глаза, изящный нос, пухлые губы. Мимо таких ярких особей мужчины не проходят. Все это подумалось отстраненно, без зависти. Ника словно оценила красоту экспоната – честно, но, не пропустив через призму женской ревности.

А потом взгляд переместился на высокого мужчину, что собственнически поддерживал даму под локоток.

Было в его повадках что-то едва уловимо знакомое. Это ощущение дежавю было сравнимо с услышанной ненароком, давно позабытой песней, что нравилась когда-то. Тот мужчина, как позабытая песня привлек внимание – захотелось прислушаться, присмотреться. Ника распахнула глаза пошире и тут… Узнала!

От безжалостного удара в сердце Ника пошатнулась. Лед сковал внутренности, пропал голос – даже пикнуть не смогла. Мужчиной, что по-хозяйски приобнимал рыжеволосую женщину, был ее Сашка.

… Лето. Жара. Пышущий зной поднимался от расплавленного асфальта. Высунувшись по пояс в окно, она смотрела на залитый солнцем двор. У парадного стоял старенький синий микроавтобус, груженый мебелью и коробками. Двое мужчин вынимали из кузова вещи, заносили в подъезд, и Нике казалось, что машина с бездонным нутром – так много в ней помещалось.

Новый жилец въезжал в квартиру почившей бабы Иры со второго этажа. Им оказался высокий, светловолосый парень. Кудри его завивались, что видно Нике было даже с высоты третьего этажа. Загорелый дочерна, в белой футболке, парень таскал коробки и весело смеялся на пару с другом. Из их разговора Ника и поняла, что это новый сосед.

После очередной ходки он приложился к горлышку Нарзана и поднял глаза вверх. Их взгляды пересеклись. Парень глотнул воды, помахал ей рукой и крикнул:

- Привет, красавица!

- И тебе здравствовать, - крикнула она в ответ и нырнула в комнату.

…Поздний звонок в дверь.

- Как водится, за солью, - улыбнулся белозубо, задорно.

- Проходи, соседушка, - посторонилась, впустила гостя. Дверь за его спиной тихо щелкнула.

- А родители не против, что после заката ребят привечаешь?

- Дед только у меня в живых остался. И он целое лето на даче торчит. Картошку полет.

- Прости, - на миг погрустнел парень. – Сашей меня зовут.

- А я – Ника.

…Камушек по стеклу. Подскочила на постели, прильнула к окну. Выглянула.

- Сань, ты чего? – удивленным шепотом.

- Спускайся скорее – такая ночь сладкая. Звезды огромные, гляди, - закинул голову, улыбнулся по-чеширски.

- Спятил? – хихикнула мягко, рукой уже ища сарафан.

- Давай скорее, рассвет уже скоро.

Сладкий ночной воздух, будоражащий рецепторы, приятная прохлада, теплые прикосновения Сашкиной ладони – провел по руке, заглянул в глаза, а потом наклонился низко, глаза в глаза, дыхание мятное прямо в губы… Первый поцелуй. Волнующий, робкий, пьянящий…