Паук приглашает на танец - Медная Варя. Страница 57

— Кажется, «И», — изрекла Кларисс, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому.

— Да нет же: «Л».

— А по мне так «Р», и никак иначе.

Долговязый Вилмот заглянул поверх голов и уверенно выдал:

— «Д». Точно говорю.

— Неужто? — воскликнула Беула. — Уверен?

— Конечно, — невозмутимо кивнул старший лакей. — «Д» — то есть «дуры».

На него тут же закричали, замахали руками, оттеснили от стола и выгнали из кухни.

— Да что происходит? — не вытерпела я.

Мне показалось, что я нахожусь в одном из своих снов, когда все вокруг говорят с умным видом совершенную бессмыслицу, несвязный набор звуков.

— А разве у вас так не делают? — удивилась Симона.

— Как так? Не прикармливают улиток мукой?

Ответом мне был общий смех.

— Да нет же, — отхохотавшись, пояснила Иветта. — Это такое гаданье! Шепчешь: «Мудрые улитки, судьбу подскажите, суженого-ряженого укажите», а потом ждёшь, пока они напишут имя будущего жениха. Ну то есть, конечно, не всё имя целиком, но в следах непременно можно увидеть первую букву.

Я с сомнением взглянула на мудрых улиток, с глубоким безразличием взиравших на поднявшуюся вокруг суету.

— А это вообще считается? — задала новый вопрос Беула. — Ведь перевернула-то мисс Кармель, а не я. Так кому гаданье получается — ей или мне?

Все тут же призадумались.

— Видать, всё-таки ей… — отозвалась Нора.

— Их, между прочим, ещё и поцеловать перед тем пришлось, — обиженно сообщила Беула. — Так что вам повезло: целовала я, а нагадали вам.

— Прости, Беула, я не хотела.

— Да чего уж там, — махнула рукой она и тут же склонилась к тарелке. — Так, что тут у нас: гляньте, теперь явно «К» проклюнулась. Эта буква ведь «К» называется? — повернулась она к более образованной Симоне — та знала грамоту, чтобы читать рецепты.

Сгрудившиеся зрители, погалдев, пришли к выводу, что она права.

— Значит, жениха вашего будут звать на «К», — вынесла окончательный приговор Симона.

Повертев головой и так и сяк, я вынуждена была признать, что склизкие загогулины и впрямь напоминают эту букву.

— Кто ж у нас тут на букву «К»? — призадумалась Иветта, и, учитывая рвение, с которым она бралась за любое дело, можно было не сомневаться: скоро она такого отыщет.

— Да необязательно ведь из замка, — протянула Кларисс и вернулась к мытью посуды, первой потеряв интерес к моей судьбе.

— Камден, Конрад, Кристоф, Куинси, — вслух перечисляла Беула. — Киран…

— Эй, думай, что говоришь! — возмутилась Иветта.

Я только надеялась, что им не придёт в голову имя, которое первым напрашивалось мне.

— А ошибиться улитка не могла? — робко поинтересовалась я.

— Нет, — отрезала Симона. — Божьим вестницам виднее.

Я взглянула на «Божьих вестниц», продолжающих уныло наворачивать круги. Одна особо неуёмная почти превратила «К» в «Р». Я быстро убрала её с тарелки, пока не заметили остальные, дабы избежать нового шквала обсуждений.

Нет, я решительно отказывалась верить в то, что моя судьба начертана улиточной слизью в муке, и ничего с этим не поделаешь.

ГЛАВА 40

Без четверти одиннадцать я выскользнула из своей комнаты и спустилась вниз. Ночь была темная, хоть глаз выколи — будто злой тролль собрал все звезды в черный бархатный мешок и унёс с собой.

Ваухан уже ждал меня возле калитки, с той стороны.

— Это ты, Энн? — позвал он, заслышав мои шаги на дорожке.

Лишь подойдя вплотную, я откликнулась:

— Я.

Его рубаха смутно белела за оградой, но лица не было видно.

Когда я встала напротив калитки, он подался вперёд, вцепившись руками в прутья, как заключенный, и я поразилась тому, как плохо он выглядит. Глаза ввалились, как бильярдные шары в лунки, волосы всклокочены, на лице блестит щетина.

— Никто не видел, как ты выходила?

— Нет, все уже спят. Что ты хотел?

— Может, откроешь? — он кивнул на запертую калитку.

Помедлив, я отперла её и вышла к нему. Но далеко отходить не стала.

— Я слышал о том, что у вас здесь творится, — зашептал он. — Тебе нужно срочно уезжать.

— Я не могу сейчас всё бросить, — устало отозвалась я. — Ты же знаешь.

— Послушай, Матильды всё равно нет в замке. И тебе небезопасно оставаться. Иди, собери вещи, я подожду тут, — распорядился он.

— Что? — я решила, что ослышалась. — Я ведь уже сказала: никуда я не поеду, тем более на ночь глядя. Да и мне удалось кое-что узнать.

— И что это? — без особого интереса спросил он, блуждая взглядом по сторонам.

— Не могу сейчас сказать.

— Видишь, было бы что-то важное, ты бы так не говорила. Здесь тебе нечего делать, ну же!

— Меня и так скоро отсюда выставят, — приуныла я.

— Да? Ну так чего медлить, отправимся прямо сейчас, пока не поздно, — и он потянул меня за рукав в темноту. — За вещами пришлёшь потом.

— Что ты делаешь? — громко зашептала я и схватилась за прутья ограды. — Немедленно отпусти!

Но куда мне было с ним тягаться. Он отлепил мои руки так же легко, как отлепил бы прилипший к окну листик.

— Так будет лучше, — рассеянно пробормотал он и поудобнее перехватил меня.

— Ваухан, — грозно увещевала я, почти не понижая голос. — Прекрати сейчас же, слышишь? Никуда я отсюда не уеду! Пусти, или я закри…

Он тут же накрыл мне рот рукой. Я не испугалась, нет. Я была вне себя оттого, что меня уводят от цели, когда я так близко! Изловчившись, я попыталась его лягнуть.

— Ай, Энн, прекрати!

— Кажется, леди сказала, что никуда не пойдёт, — раздался холодный голос прямо из темноты.

В пылу схватки я и не слышала, как подошёл мистер Фарроуч. Для Ваухана это тоже, судя по оторопевшему виду, стало полной неожиданностью. Но меня он не выпустил.

— Вас это не касается, — отрезал он.

— Ошибаетесь. Напрямую касается, — так же ровно ответил мистер Фарроуч. — Мисс Кармель здесь работает. А вы сейчас пытаетесь разорвать контракт.

— Ваухан, ты слышишь, что говорит мистер Фарроуч? — вмешалась я. — Это, в конце концов, переходит все границы!

Он убрал руки, которыми сжимал мои плечи, но далеко не отпустил, продолжая крепко держать за локоть.

— И что ты мне сделаешь? — зло усмехнулся он и кивнул на ногу камердинера. — Хорошенько пнёшь?

— Ваухан! — ахнула я.

Никогда бы не подумала, что он опустится до такой подлости. Я тут же испугалась, представив, как разозлится мистер Фарроуч. Но он остался непроницаем и никак не ответил на грубость. Вместо этого он молча шагнул к Ваухану и приложил длинную бледную ладонь к его груди — как раз напротив сердца.

Я не успела подумать, что это могло означать, потому что на губах Ваухана всё ещё играла ухмылка, но в глазах вдруг проступила растерянность, а следом — звериный ужас. Он покачнулся. Почувствовав, что меня больше никто не держит, я отбежала на несколько шагов и лишь тогда оглянулась.

Мистер Фарроуч уже отнял ладонь, и я с удивлением наблюдала за тем, как Ваухан сперва неуклюже попятился, всё с тем же пораженным видом, а потом, ни слова не говоря, развернулся и растворился в темноте. Вскоре шуршание травы под его ногами затихло, и вновь воцарилась тишина. Я недоумённо глядела ему вслед, не понимая, что произошло. А камердинер, по-прежнему молча, зашел в калитку и направился по дорожке к дому. Опомнившись, я бросилась за ним.

— Мистер Фарроуч, подождите!

Он остановился.

— Да?

Я не ожидала, что он так резко остановится, а потому едва не налетела на него в темноте.

— Что это только что было? Что вы с ним сделали?

— Поговорил по душам, — невесело усмехнулся он.

— Да… но как? — я всё ещё не могла прийти в себя.

Он ничего на это не ответил и продолжил путь. Я опять его нагнала.

— Постойте, я хотела вас поблагодарить.

— Не стоит.

— Нет, правда, вы меня сейчас выручили… — залепетала я.

Мне отчего-то было неприятно, что он мог неверно истолковать увиденную сцену, и захотелось перед ним оправдаться.