Лоцман и Берегиня (СИ) - Гордеева Евгения Александровна. Страница 3

Я проснулась от какого-то шума за стеной. Ну что за люди! Даже в субботу не дают человеку выспаться! А такой замечательный сон снился, на экскурсию по Порубежью собиралась… Я села в кровати, сладко зевнула и открыла глаза…

— Мама! — залитая светом горница, расшитые занавесочки на окнах, самотканые половички, одеяло в стиле пэчворк, на мне длинная льняная рубаха… — Так я ещё не проснулась?

Я огляделась. На лавке лежали мои джинсы и майка, рядом — сотовый телефон. Под лавкой стояли мои розовые домашние тапочки. Я ущипнула себя за ногу. Больно! Но горница с содержимым не исчезла. Да что же это такое! На стене висело зеркало. Я подошла к нему. В своих снах я всегда видела себя в разных обличиях, но никогда это не было моим лицом. Совершенно разные субъекты, но я знала, что это я, даже в мужском виде. А сейчас в зеркале стояла древнерусская барышня в вышитой красными петухами рубахе, с распущенными волосами (бывший не любил девушек с длинными волосами, вот ему назло я и отрастила косу до пояса), но лицо было МОЁ! В дверь постучали.

— Да! — машинально ответила я, не отводя глаз от сюрреалистической картины в зеркале.

Дверь осторожно приоткрылась и из-за неё высунулась знакомая физиономия «Хмельного мужа».

— Девушка, скажите, где я? — он с таким ужасом уставился на мою расписную рубаху, как будто она была прозрачная, а под ней проецировался мой скелет.

Я машинально одёрнула одежонку. Рубаха доходила мне до колен. Не думаю, что его смутили мои оголённые ноги.

— Что-то не так? — поинтересовалась я.

— Всё не так, — сказал парень и весь вошёл ко мне в комнату.

Теперь наступила моя очередь таращиться на его облачение. На нём была одета рубаха — близнец моей. Ростом он был повыше. Да что там повыше. На целую голову! Рубаха сидела на нём, как миленькое мини — платьице. Меня тоже мало могли смутить волосатые мужские ножки, но в сочетании с красными петухами по подолу…Слёзы радости брызнули из моих глаз при лицезрении собрата по несчастью. Я хохотала не в силах остановиться. Парень продержался не долго и присоединился ко мне. Это длилось минут пять, но до коликов в животе. Потом мы немного успокоились, но стоило нам взглянуть друг на друга, мы начинали хихикать с новой силой. Разумеется, это опять переросло в дружное ржание. Самое правильное, было отвернуться друг от друга, что мы и сделали. Перевели дух и немного успокоились.

— У них что, это одежда унисекс? — я утирала слёзы.

— Пижамка! — всхлипнул парень.

— Варвара Ярилина, — я решила, что столь пикантная встреча уже может служить поводом к знакомству, и представилась девичьей фамилией.

— Андрей Майков, — в свою очередь отрекомендовался парень, — друзья зовут меня Майк.

— Кузьма вчера назвал Вас «Хмельным мужем». Кстати, как Вы себя чувствуете?

— Да ничего! Я с похмелья почти не болею, да и выпил вчера всего ничего.

— Сколько же это «всего ничего», если Вы могли только ползать?

— Ползать? — Андрей опять расхохотался. — Вот незадача! У друга вчера сын родился, в конце рабочего дня прибежал ко мне в офис с бутылкой коньяка и апельсином, выпили пару рюмок, но практически без закуски, он дальше умчался. Меня ребята с работы до дому подкинули, свою машину я у офиса на стоянке оставил.

— Коньяк и цитрус я вчера ясно унюхала! На голодный желудок пить опасно!

— Вот-вот! Дома я себе бутербродов наделал, собирался поужинать. Пошёл за сигаретами, в двери зажигалку обронил… Потом ничего не помню. Проснулся в чужой комнате, в пижаме этой. Варвара, а где мы?

— В гостинице. Как называется — не знаю. Я в неё изнутри попала.

— Изнутри, это как? — он явно мне не поверил.

— Я, как и Вы, прошла через дверной проём в своей квартире, — начала я обстоятельный рассказ, — оказавшийся пространственным энергетическим проходом в другие миры. Местность эта зовётся Порубежье. Предлагались разные варианты развития событий. Потом объясню. Я согласилась на экскурсию добровольно, а Вы, ввиду непреодолимых обстоятельств, принудительно (парень поморщился). Так как была ночь, нас разместили в гостинице. Вас в номер очень бережно оттранспортировали два милых громилы. На улице я ещё не была. По-этому, что там с наружи, понятия не имею. Память об этом событии может быть сохранена, но нужно дать обет. Есть ещё вариант, что это будет вспоминаться, как сон. А ещё, по желанию, память могут стереть, некоторые почему-то выбрали именно это, — закончила я.

— Врёшь! — прошептал парень.

— Я сама пытаюсь себя убедить, что это всё неправда! Вон, щиплю себя за мягкие места, — я ткнула пальцем в очаровательный синячок на бедре, — только наваждение не проходит. Хочешь, тебя ущипну? — Вежливое «Вы» снова не долго продержалось в моём лексиконе, да и обстановка не способствовала высокопарному слогу.

— Давай! — он протянул мне руку. Я вложила в свой щип максимум силы, чтоб не говорил, что я врунья!

— Больно, — констатировал парень, разглядывая красный след, оставленный моим маникюром, — и что делать? — он поднял на меня по детски доверчивый взгляд карих глаз, как будто я знала больше него.

— Может, сначала переоденемся? — робко предположила я.

Мы снова готовы были расхохотаться, вспомнив о нашем одеянии, но всё же сумели сдержать, рвавшийся наружу смех.

— Варя, я сейчас, я быстро! Только никуда не уходи! — и он пулей вылетел из моего номера.

Уходить я и так никуда не собиралась, но не стала терять времени даром. В номере отыскался вполне современный санузел со всеми необходимыми принадлежностями. Быстро умылась, заплела волосы в косу типа «колосок» и украсила её красной атласной лентой (больше закрепить волосы было нечем). Потом переоделась в свою одежду, сунула в карман сотовый телефон (убедившись, что связи нет), вот только с обувью были проблемы:

— Интересно, домашние тапки для экскурсии по Порубежью — приличная обувка?

Вернулся Андрей. Его экзотический вид затмевал мои домашние тапочки на корню. Тёмные, из тонкой шерсти со стрелками брюки от делового костюма, давешняя рубаха с красными петухами навыпуск и босые ноги. Мы дружно разглядывали его оголённые конечности. Конечности то перебирали пальцами, то поджимали их, пытаясь спрятаться под брюки.

— С этим надо что-то делать!

— Что? — Андрей преданно смотрел на меня, надеясь похоже, что я разрешу эту проблему.

— Я могу отдать тебе мои тапочки, а ты будешь носить меня на руках! — предложила я.

— Носить могу, — при этих словах к моим щекам предательски устремилась кровь, — но вот тапочки маловаты будут!

— Подожмёшь пальцы, вон как хорошо получается, — за шуткой я попыталась скрыть свою неловкость, но Андрей вроде не заметил этого.

В мою дверь снова постучались.

— Да! — рявкнули мы хором. За дверью притихли от такого эффектного разрешения войти. Андрей сам открыл дверь. За порогом стоял один из вчерашних санитаров.

— Вас это, в трапезной ожидают, а потом это, на скурсию. Здравствуйте! — запоздало поздоровался детина. — Я вас это, провожу.

Андрей, открыв рот, разглядывал жителя Порубежья. Я всё это уже видела ночью и не сильно удивлялась. Местный житель был в высоту метра два ростом, полтора, а то и два центнера весом, с пудовыми кулаками и при этом имел такую добродушную физиономию, что мог бы рекламировать товары для детей. Одет он был, как и вчера, в голубую косоворотку, подпоясанную плетёным ремешком, полосатые штаны и, конечно же, лапти. На груди я приметила берестяную табличку, типа бейдж. «Горыня — богатырь» — лаконично гласила надпись.

— Ну, дык, пойдёмте уж, — попытался он вывести нас из ступора.

— А у меня лаптей нет, — пожаловался Андрей.

— Дык это, вот! — Горыня порылся в карманах своих штанов и вынул на свет божий два новых лаптя и чистые онучи. — Запамятовал! Вечор приметил, что босой, сразу в карманы-то приготовил лапти, а нонча запамятовал. Ты уж это, не серчай! — великан совсем засмущался.

Андрей взял лапти из его огромных рук, покрутил их так и эдак.