Странный приятель - Чекрыгин Егор. Страница 26

Рота лейтенанта Бида по-прежнему чуть ли не ежедневно выходила сопровождать отряды водоносов или фуражиров. А солдаты первого капральства пару раз уходили на разведку «щупать» (по выражению Доода) противника.

У Ренки в голове царили разор и сумятица. С Готором он поговорил, и поговорил не один раз. Втайне Ренки надеялся, что товарищ, явно не менее благородного происхождения, чем он сам, сможет как-то помочь и показать путь, двигаясь по которому, с одной стороны, можно оставаться верным своим принципам, а с другой — не быть нахлебником у собственных сослуживцев. Но Готор полностью встал на сторону Доода.

— Это жизнь, Ренки, — сказал он тогда. — А не книжки и не байки про героев. Уверен, в твоих книжках твои любимые герои ни разу не отлучались нужду справить. Представь, что с тобой будет, если ты попробуешь и в этом следовать их примеру! Во-во… Самому смешно! А единственный смысл в благородстве, я так считаю, — чтобы быть первым во всем. Вести за собой остальных и нести ответственность за тех, кто слабее или не столь хорошо обучен и развит, как ты. Так ведь благородные и появились, из среды вождей и первых воинов, тех, кто заслужил право повелевать другими не длинным списком своих предков, а доказав, что может позаботится не только о себе, но и об окружающих. Вот тебе и предлагают стать таким вождем. Но для этого, друг Ренки, придется научиться думать в первую очередь не только о себе, но и о своих товарищах, чтобы их жизнь и проблемы для тебя стали не менее важными, чем свои собственные. Вот у тебя есть целое капральство — девятнадцать человек. И, как их капрал, ты должен не только орать на них и заставлять исполнять свои приказы, но и заботиться о том, чтобы каждый из твоих подчиненных был сыт, здоров, обут и одет. Чтобы не вляпался в какие-нибудь неприятности, не совершал глупостей от безделья или дури в голове. И уж тем более не был бы убит из-за твоего неразумного командования. А я не уверен, что ты всех девятнадцать по имени знаешь, не говоря уж о том, как они до армии жили… Вот и думай, что для тебя важнее — оставаться благородным на словах или стать для своих солдат настоящим вождем?

Ренки попробовал… Он теперь неотступно ходил за Доодом, знакомясь с «полезными людьми» и стараясь понять, как двигаются колесики сложного механизма под названием «армия». Очень скоро он осознал, как сложен этот механизм и какие подводные течения, рифы и водовороты скрываются под кажущейся такой спокойной и размеренной гладью армейского быта.

Даже в Шестом Гренадерском полку существовало как минимум три общества, то конкурирующих, то взаимодействующих между собой. Одно из них организовалось на почве землячества из рекрутов Даангского герцогства. А остальные два — скорее на почве стремления выжить.

Вероятно, даже офицеры и сам полковник сильно бы удивились, узнав, какие интриги подчас проворачивают простые солдаты, чтобы продвинуть на хлебное место каптенармуса, штабного писаря или даже офицерского денщика своего кандидата. Или какие непростые пути проходит иной мешок с зерном, прежде чем попасть в распоряжение нужного отряда. А в обратную сторону такими же непростыми дорогами отправлялась военная добыча.

И тут, как правило, главную роль играли именно капралы. Вообще в тооредаанской армии каждое отдельное капральство вело собственное хозяйство. Когда армия стояла в казармах или на зимних квартирах, то, как правило, капралы просто получали деньги от офицеров (традиция, сохранившаяся еще с тех времен, когда каждый благородный оу приходил служить королю с собственным отрядом) и сами занимались закупками продуктов, обмундирования, хозяйственной утвари и даже боеприпасов. Но в диких землях Зарданского плоскогорья денежное довольствие заменялось продуктовым пайком, который каждый полк «выбивал» с армейских складов, а каждое капральство получало из полкового обоза. Так что места, где разгуляться интендантам и каптенармусам всех мастей и уровней, хватало с избытком. И если капрал не был достаточно изворотливым или не умел налаживать связи, чтобы обеспечить нормальные поставки своему капральству, его подчиненные имели все шансы сдохнуть от голода или болезней, вызванных дурной пищей.

Увы, но быть изворотливым у Ренки получалось не очень хорошо. Нет, он старался, скрывая свою брезгливость при общении с вымогателями-интендантами, и тщательно выполнял все указания Доода по части снабжения своего отряда продовольствием. Но вся эта «подпольная» жизнь в основном строилась на принципах доверия, а Ренки с его происхождением и взглядами на жизнь все равно оставался белой вороной среди остальных солдат.

Нет, в принципе к нему относились с симпатией, подчас даже с уважением и иногда с этаким снисходительным добродушием — однополчане видели его старания и ценили его честность. А во время полевых выходов солдаты подчинялись ему как настоящему капралу, ибо, по словам Доода, он все делал правильно. Но вот стать для них своим, добившись полного доверия, Ренки так и не смог.

— Капрал Дарээка явился по вашему приказанию! — лихо отрапортовал Ренки, ударив себя рукой в грудь и щелкнув каблуками.

— Проходи, садись, — указал ему лейтенант Бид на место у входа в свою палатку. — Ну как у тебя дела? Доод говорит, что ты стараешься?

— Стараюсь, — подтвердил Ренки.

— Ну старайся… — рассеянно кивнул лейтенант, думая явно о чем-то другом. — Значит, так. Для тебя будет новое задание. Пойдешь в разведку с командой Йоовика. Понятное дело, он главный. Честно говоря, там даже простые солдаты будут главнее тебя, потому как знают, что делать, а ты нет. Хватит мозгов это понять? Вот и отлично. Доод мне сказал, что ты стрелять мастак и со шпагой ловок. Вообще-то разведка не стреляет и не дерется. Ее главное оружие — глаза да уши. Но на сей раз эти твои умения нам понадобятся. Доод сказал, что тебе можно верить и ты все правильно понимать начал. Так вот. На сей раз мы будем стараться не столько для армии, сколько для себя — нужна добыча. Это я тебе на тот случай говорю, чтобы ты знал, что Йоовик действует с моего разрешения и полного одобрения. Все понял? Тогда иди вооружайся… И кстати, можешь своего приятеля Готора прихватить, Доод говорит, он стреляет получше тебя.

Ренки уже был опытным солдатом (ну или считал себя таковым), поэтому почти не удивился, что долгожданная схватка с врагом началась с длительного перехода.

Хотя армия Кредона и гналась за тооредаанцами по пятам, однако обе стороны предпочитали сохранять дистанцию в один-два хороших конных дневных перехода. Так можно было быть уверенным, что, если одна из армий вдруг решится дать другой сражение и предпримет внезапный марш-бросок, атакуемая сторона не будет застигнута врасплох. И успеет не только вовремя обнаружить врага, но и подготовиться к бою.

И конечно, это пространство между армиями отнюдь не пустовало. Тут шныряли десятки кавалерийских разъездов, выглядывающих врага. Ходили патрули, ловящие дезертиров, отставших, мародеров или потенциальных перебежчиков. На возвышенностях сидели дозорные от обеих армий, пялясь день-деньской в горизонт в ожидании появления вражеских колонн. Сновали интендантские команды, собирая забытые вещи, ремонтируя сломавшиеся по дороге телеги или воюя друг с дружкой за пучки травы, которые в этих засушливых местах ценились весьма высоко как корм для тягловых животных. А иной раз мелькал маркитантский караван, решивший подзаработать на той стороне. На это соответствующие службы обеих армий старательно закрывали глаза, будучи уверены, что контролируют процесс и данный торгаш шпионит исключительно на их стороне.

В общем, не слишком-то заметно, но жизнь кипела. И отряду Йоовика предстояло переплыть этот «кипяток», по возможности не попавшись на глаза ни чужакам, ни своим. Береженого и боги берегут.

То расстояние, что лошадь может проскакать за день, пехотинец едва преодолеет за два. А если еще и заложить приличную дугу и выбирать дорогу так, чтобы твое передвижение было по возможности наиболее скрытным, то и за все четыре. И все четыре дня туда, четыре обратно и дня три-четыре там надо что-то есть и пить, и весь этот груз приходится тащить на своих плечах.