Бегущий по лабиринту - Дашнер (Дэшнер) Джеймс. Страница 4

Томас уставился на Чака, не веря ушам.

— Офигеть, — только и смог он вымолвить.

Томас встал, прошел мимо Чака и направился к обветшалому дому, который нелепым пятном выделялся на фоне массивной каменной стены. Определение «развалина» подходило к его внешнему виду, пожалуй, лучше всего: в высоту дом выглядел как трех- или четырехэтажное здание, но складывалось впечатление, что он в любую минуту готов завалиться. Судя по нелепому нагромождению балок, досок, окон и толстых веревок, дом, видимо, сколотили в большой спешке.

Проходя через площадь, Томас уловил отчетливый запах дыма и аромат жарящегося на огне мяса. В животе заурчало. Теперь, когда Томас узнал, что кричал всего лишь покусанный мальчик, ему стало легче. Конечно, если не думать, кто именно покусал…

— Как тебя зовут? — спросил Чак, стараясь поспеть за Томасом.

— Что?

— Твое имя. Ты нам до сих пор не сказал. Наверняка ты его помнишь.

— Томас.

Он едва слышал собственный голос. Его мысли направились в новое русло: если Чак прав, тогда Томас только что выявил нечто общее между обитателями Глэйда. Потеря памяти у всех была похожей — они помнили собственные имена, но почему-то забыли, как зовут их родителей и друзей. И почему-то никто здесь не помнил своей фамилии.

— Рад знакомству, Томас, — сказал Чак. — Не беспокойся, я позабочусь о тебе. Я тут уже целый месяц и знаю Глэйд вдоль и поперек. Положись на меня.

У входа в дом-развалюху, где толпилась группа мальчишек, Томаса внезапно обуял приступ раздражения. Он резко обернулся и, приблизившись к Чаку вплотную, бросил тому прямо в лицо:

— Ты даже на мои вопросы толком ответить не можешь!

Удивившись собственной решительности и отваге, он повернулся и пошел к двери с твердым намерением войти внутрь и получить ответы.

Чак пожал плечами.

— Ну а что толкового я могу тебе рассказать?! Я ведь еще новичок, как и ты. Но я мог бы стать тебе другом…

— Мне не нужны друзья! — отрезал Томас.

Потянув на себя дверь, сбитую из выцветших на солнце досок, Томас увидел нескольких парней. Они стояли у лестницы, ступеньки и поручни которой были настолько кривыми, что буквально торчали во все стороны. Стены холла и коридора покрывали обои мрачного цвета, местами ободранные, а на одной из них висел черно-белый портрет какой-то женщины, одетой в старомодное белое платье. Единственным предметом мебели здесь был стол на трех ножках. Все это смахивало на дом с привидениями. Тут даже некоторых половиц не хватало.

Пахло пылью и плесенью, что сильно контрастировало с приятными ароматами снаружи. С потолка свисали помаргивающие флуоресцентные лампы, но Томасу некогда было задуматься, откуда в Глэйде электричество. Сейчас его внимание было приковано к женщине на портрете. Неужели она жила здесь когда-то и помогала местным обитателям?

— Эй, глянь-ка, Салага пришел.

Томас вздрогнул, когда понял, что это произнес тот самый черноволосый парень, совсем недавно глядевший на него со смертельной ненавистью. Выглядел он лет на пятнадцать, долговязый и худой. Нос был размером с маленький кулак и напоминал картофелину неправильной формы.

— Видать, шанк совсем обделался, когда услышал, как визжит старина Бенни. Может, тебе подгузник сменить, кланкорожий?

— Меня зовут Томас.

Он не знал, как себя дальше вести, да и не хотелось связываться, поэтому, не произнеся больше ни слова, двинулся к лестнице — ближайшему пути к отступлению. Задира мгновенно преградил ему собой путь, выставив руку.

— Туда нельзя, Шнурок. — Он указал большим пальцем на потолок. — Новичкам запрещено смотреть на… ужаленных. Ньют и Алби этого не одобряют.

— А в чем проблема? — сказал Томас, пытаясь скрыть страх и не думать о том, что парень подразумевал под словом «ужаленный».

— Послушай меня, Салага. — Подросток скрестил руки на груди и нахмурился. — Я видел тебя раньше. Как-то подозрительно мне, что ты у нас здесь появился…

— А вот я никогда в жизни тебя не видел, понятия не имею, кто ты такой, и мне абсолютно на тебя наплевать, — прошипел Томас.

Парень коротко рассмеялся, затем посерьезнел и нахмурился.

— Я видел тебя, шанк. Не очень многим в этих краях довелось быть покусанными. — Он указал пальцем вверх. — Я один из них. Я знаю, каково сейчас Бенни. Я был там. Я видел тебя во время Метаморфозы. — Он ткнул Томасу пальцем в грудь. — Готов спорить на твой первый ужин у Фрайпана, [2] что Бенни тоже тебя видел.

Томас продолжал молча смотреть в глаза задире. Им снова овладел страх. Неужели этот кошмар никогда не закончится?

— Слово «гривер» заставило тебя обмочиться? — ехидно усмехнулся парень. — Поджилки трясутся? Небось, не хочешь быть покусанным, а?

Вот опять. Покусанный. Томас попытался отогнать от себя тревожные мысли и указал на лестницу, откуда по всему дому эхом разносились стоны.

— Если Ньют там, я должен с ним поговорить.

Парень несколько секунд сверлил Томаса взглядом, затем кивнул.

— А знаешь, ты прав, Томми. Мне не следует быть таким грубым с новичками. Ступай наверх. Уверен, Алби и Ньют все тебе объяснят. Серьезно, иди. И извини меня.

Он слегка похлопал Томаса по плечу, а потом шагнул назад и жестом пригласил пройти. Томас понимал: тот что-то затевает — отсутствие некоторых фрагментов памяти отнюдь не превратило его в идиота.

— Как тебя зовут? — спросил Томас, раздумывая, стоит ли вообще подниматься.

— Галли. Кстати, не позволяй вводить себя в заблуждение. Настоящий лидер тут — я, а совсем не те двое чокнутых шанков наверху. Заруби себе на носу. Можешь называть меня Капитан Галли, если хочешь.

Впервые он улыбнулся. Зубы были под стать уродливому носу: двух-трех не хватало, а остальные нельзя было назвать белыми даже при всем желании. Зловонное дыхание Галли напомнило Томасу о чем-то отвратительном из прошлой жизни.

— Есть, Капитан Галли! — ответил он, чувствуя, что еще немного — и его вывернет наизнанку. Страшно захотелось выругаться и двинуть Галли по физиономии.

Ощутив прилив адреналина, Томас демонстративно откозырял ему.

В толпе раздались сдержанные смешки. Галли побагровел, обернулся, потом снова с ненавистью вперил взгляд в Томаса. Его лоб прорезали глубокие морщины, ноздри на огромном носу раздулись.

— Давай, поднимайся. И держись от меня подальше, ушмарок. — Он снова указал пальцем вверх, не сводя при этом глаз с Томаса.

— Как скажешь.

Томас еще раз окинул взглядом окружающих. От растерянности, смущения и злости к лицу прилила кровь. Никто, кроме Чака, стоявшего в двери и качавшего головой, не шелохнулся, чтобы его остановить.

— Не надо, — сказал мальчик. — Ты новичок и не имеешь права туда идти.

— Ну, поднимайся! — повторил Галли. — Чего стоишь?

Томас успел пожалеть, что вообще зашел в дом, но стремление поговорить с Ньютом было непреодолимо.

Он начал подниматься по лестнице. Каждая ступенька угрожающе скрипела под его весом, и если бы не желание поскорее выкрутиться из неловкой ситуации, Томас трижды подумал бы, стоит ли идти дальше, рискуя провалиться сквозь гнилые доски. Он продолжал подниматься, вздрагивая от малейшего скрипа, достиг площадки, свернул налево и оказался в длинном коридоре с поручнями вдоль стен и несколькими дверями. Только из-под одной из них сквозь щель пробивался свет.

— Метаморфоза! — крикнул Галли снизу. — Посмотри, что тебя ждет, хмырина кланкорожая!

Издевка подстегнула Томаса, придав смелости. Не обращая внимания на треск половиц под ногами и улюлюканье снизу, он подошел к входу в освещенную комнату, медленно повернул медную ручку и приоткрыл дверь.

Ньют с Алби склонились над кем-то, лежащим на кровати.

Томас вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть «пациента» и понять, что вызвало такой переполох.

От увиденного на голове зашевелились волосы, а к горлу подступил ком.

Взгляд был мимолетным — всего несколько секунд, — но и этого было достаточно. Конечности и обнаженная грудь мальчика были покрыты густой сетью вздутых вен необычно зеленого цвета, выпирающих из-под кожи, словно веревки. Тело дергалось и корчилось — все в багровых синяках, красных язвах и кровавых порезах. Налитые кровью глаза вылезали из орбит. Картина успела врезаться в память Томасу прежде, чем перед ним вырос Алби. Вытолкнув Томаса из комнаты, он захлопнул за собой дверь, которая, впрочем, не могла заглушить стоны и крики несчастного.