Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана. Страница 65

– Ужасно, – вздохнула Тара, все еще сжимая руку Грейс.

– Я видела письмо, которое мне написала ваша акушерка, – сказала я. – Я… мне трудно было это принять. Вы знали что-нибудь?

– Ничего, – ответила Тара. – Ноэль недавно умерла… – Она взглянула на Грейс. – Ты ей рассказала?

Грейс кивнула.

– Она покончила самоубийством, и мои друзья и я нашли это письмо и начали искать Анну, которой оно было адресовано. Наконец, мы вычислили вас, но мы не знали, чьего ребенка она… чей ребенок умер. Нам никогда и в голову не приходило, что это мог быть мой ребенок.

– Вы видели вашего ребенка… я хочу сказать, вы бы заметили, что он выглядит по-другому?

– Она родилась поздно ночью, и роды у меня были тяжелые. Когда Ноэль принесла мне ее утром, я полагаю, что она уже… совершила подмену, потому что ребенок этот был определенно Грейс.

– Я не очень высокого мнения о вашей акушерке, – сказала я.

– Она совершила ужасный поступок, – согласилась Тара. – Но мне трудно судить, каким она была человеком.

– Расскажи ей о детской программе, – тихо подсказала Грейс.

– А не хочешь ли ты ей рассказать? Ты имела к этому больше отношения, чем я.

– Она основала организацию помощи детям… брошенным, бедным и больным, – сказала Грейс. – Она получила за это награду от губернатора, но не приняла ее.

Я не смотрела на нее, пока она говорила. Я боялась проникнуться симпатией к ней. Я смотрела на Тару.

– Может быть, поэтому, – я сделала жест рукой, включающий всех нас, – поэтому она чувствовала, что не заслуживает награды.

– Может быть, – согласилась Тара. – Я думаю, нам нужен тест ДНК, – сказала она. – И полагаю, что нам обеим нужна помощь юриста. Я не имею в виду возможность какой-то конфликтной ситуации, но…

– Я вполне согласна, – кивнула я. – Нам нужно понять, в каком мы положении. Но я уже объяснила Грейс о необходимости найти донора для Хейли. Она очень больна. Она… смертельно больна. И Грейс согласилась…

– Грейс не знала, на что она соглашается, Анна, – возразила Тара. – Простите, но с этим надо притормозить. Давайте не будем спешить. Мой адвокат свяжется с вашим, и мы увидим, когда они порекомендуют провести тест ДНК. А потом посмотрим, что делать дальше.

Мне хотелось вскочить и загородить собой дверь.

– В нормальной обстановке это было бы правильное решение, – сказала я. Не плачь, только не плачь, твердила я себе. Тару расстрогать трудно, и единственное, что я усвоила за свою деловую жизнь, это необходимость сохранять хладнокровие. Но я не могла скрыть дрожь в голосе.

– Пожалуйста, поймите, Тара, я не знаю, Грейс – это Лили или нет. – Я посмотрела на Грейс. – Прости, что я говорю о тебе в третьем лице. Я ничего не знаю, но что, если она – Лили? И что если она – подходящий донор для Хейли? И что, если мы обнаружим это слишком поздно? Мы до сих пор не нашли донора, а у сестры один шанс из четырех оказаться подходящим донором.

Тара покачала головой.

– Вы слишком много от нее требуете, – сказала она. – С этим решением придется подождать.

– Я хочу сделать это, – вмешалась Грейс. – Я должна.

– Нет, ты не должна, детка. Ты ничего не должна делать.

– Я хочу, – повторила она.

Ну позволь же ей, подумала я.

Я увидела, что Тара слабеет. Юрист, я уверена, порекомендовал бы подождать, но здесь ситуация была совсем другая. Две матери и две дочери.

– Хорошо, – сказала Тара. – Если ты уверена.

Эмерсон

Мороженое у Дженни превратилось в кофейного цвета жижу, в которой она болтала ложкой. Мой салат так и остался нетронутым. Мы сидели в кафетерии у окна, в окружении врачей, сестер и посетителей, но мы с Дженни были как бы в своем собственном замкнутом пространстве.

Может быть, нам следовало пойти с Тарой в палату. Я убеждала себя, что, предоставив им возможность поговорить наедине, я поступила правильно. И так это, должно быть, достаточно сложно, а присутствие нас двоих еще больше осложнило бы ситуацию. Но я была рада, что Тара не захотела, чтобы мы пошли с ней. Я бы не вынесла ее переживаний. Я чувствовала себя виноватой. Виноватой в том, что я не сказала ей сразу, как только заподозрила, что Грейс была дочерью Анны Найтли. Виноватой в том, что моя дочь рассказала все Грейс. А теперь я терзалась мыслью о том, как должна в настоящую минуту чувствовать себя Тара.

Я могла представить себе разговор между Тарой и Анной Найтли. Двух матерей, борющихся за свою дочь. Конечно, Грейс навсегда останется дочерью Тары. Иначе просто не могло быть. И все-таки ребенка Анны украли. Разве не имела она права требовать вернуть ей хотя бы часть жизни этого ребенка?

Дженни оттолкнула креманку с растаявшим мороженым.

– Прости, мама, – снова повторила она. Я потеряла счет ее извинениям.

– Послушай, – сказала я, отодвигая тарелку с салатом, – ты виновата в том, что не сказала мне, что ты подслушивала. Я виновата в том, что не рассказала Таре все сразу. Но наша вина не отменяет того факта, что Ноэль сделала то, что она сделала. И теперь нам всем приходится считаться с последствиями. Сейчас мы с тобой должны сосредоточиться на этом. Помочь Таре и Грейс в том, что им теперь предстоит.

– Я не хочу, чтобы Грейс уехала, и вошла в чужую семью, и жила здесь…

– Сомневаюсь, что так случится. Грейс шестнадцать лет, и она имеет право участвовать в решении этого вопроса. И ты же не думаешь, что Тара скажет: «Берите ее, она ваша»?

– А что бы ты сделала, будь ты сейчас на месте Тары? – спросила Дженни.

Я вздохнула и посмотрела на потолок.

– Я бы выразила этой другой женщине – Анне Найтли – свое глубокое сочувствие, но я бы сделала то, что сейчас, я надеюсь, сделает Тара. Увезла бы отсюда Грейс и предоставила бы во всем разобраться юристам.

Меня беспокоило, однако, ее долгое отсутствие, мы рассчитывали, что Тара присоединится к нам через несколько минут. Прошло уже больше получаса. Чем они заняты так долго?

– А как бы ты чувствовала себя сейчас на месте Грейс? – спросила я.

На мгновение Дженни закусила губу.

– Я бы хотела познакомиться с этими людьми, – сказала она. – С другой моей семьей. Но я бы не хотела, чтобы они попытались забрать меня от тебя и папы. Мне было бы грустно, что твой ребенок умер. Это так ужасно. Бедная Тара.

– Да, – согласилась я. – Об этом просто невозможно думать.

– Я даже не могу представить, как чувствует себя Грейс.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Я посмотрела ей в глаза. – Им действительно понадобится наша поддержка, Джен.

– Я думаю, мы должны были пойти с Тарой в палату, – сказала она.

Моя дочь оказалась храбрее меня.

– Ты хочешь быть с Грейс? – спросила я.

Дженни кивнула.

– Хорошо. – Я встала. – Пойдем, поищем их.

Грейс

Мама вела себя как обычно, беседуя с Хейли и Анной, пока мы ждали в палате медсестру, которая должна была взять соскоб у меня со щеки. Кто-то принес еще один стул, чтобы мы все могли сесть. Мне было по-прежнему холодно, хотя температура в палате была нормальная. Я снова завернулась в голубое одеяло, и оно закрыло меня, как броня. Я не знала, на что мне надеяться. Если бы я оказалась подходящим донором, я не представляла, что произойдет со мной дальше. Если я не подойду, Хейли может умереть. Когда я об этом думала, то понимала, что у меня не было выбора.

Моя мать нервничала, как и я. Она говорила без умолку, что само по себе не было необычно. Через десять минут она уже знала все, что можно было узнать: где Хейли и Анна жили в Виргинии и какие у Хейли любимые предметы в школе. Это было типичное поведение Тары Винсент, но глаза ее бегали между Хейли, Анной и открытой дверью, и она подвинула свой стул ближе ко мне и то и дело прикасалась к моей руке, как делала это с момента своего появления в больнице. Меня это радовало. «Я принадлежу ей, – хотела я сказать Анне. – Я знаю, я – твой ребенок, и это несправедливо, что кто-то отнял меня у тебя. Но меня вырастила моя мама, и я принадлежу ей».