Рождение Темного - Горелкин Виталий. Страница 67

На поиски внешних источников энергии я потратил много времени, но без магического зрения все было напрасно. Мне ничего другого не оставалось, как пытаться тянуть силу из окружающего пространства и верить, что получится набрать необходимый минимум. Этим я занимался следующие два часа, пока не почувствовал, что еще немного – и засну от монотонности действий. Прежде чем перейти к отдыху, необходимому после столь насыщенного событиями дня, я попробовал еще раз поискать вокруг настоящие источники силы. Теоретически вблизи от меня находилось сорок семь таких сосудов. Если от каждого раба отщипнуть по маленькому кусочку, с ними ничего не случится. И вот, когда почувствовал, что уже близок к прорыву, из медитации меня вывел посторонний звук. Открыв глаза, я увидел замершую в полутора метрах от меня человеческую фигуру. Ее лицо было неразличимо в окутывающей барак полумгле, но никаких сомнений в личности ночного визитера у меня не возникло. Я резко скатился с деревянных полатей и услышал за спиной звонкий удар по моему пустому ложу. Поднявшись, я приготовился продать свою жизнь подороже. Некоторое время мы с Алькомом неподвижно стояли друг против друга. Между нами были только нары. Наконец мой противник стал медленно отодвигаться в сторону прохода, он, пятясь, отошел метра на три, развернулся и удалился в глубь помещения. Облегченно вздохнув, я провел ладонью по дереву и на уровне груди обнаружил глубокую зарубку. Под ногами раздался хруст высохших опилок. Понятно, значит, надсмотрщик, подбираясь к моему ложу, не смог подойти бесшумно. Только благодаря этому я вышел из транса и остался в живых.

Ту и все следующие ночи я провел в медитации. Предосторожность оказалась не напрасной, несколько раз мне удавалось рассмотреть двигающиеся вдалеке тени. Красные глаза и злые, невыспавшиеся лица Алькома и его подельника по утрам были лучшим доказательством пользы от моей перестраховки.

Однако это не могло продолжаться слишком долго. Третья ночь без сна далась мне очень тяжело. Источник восстанавливаться не спешил, энергия людей была по-прежнему отчего-то недоступной, а той, которая была рассеяна в пространстве, не хватало даже для активации внутреннего зрения. Широко зевнув, я быстро сгрыз кусок сухаря, оставленный с вечера, выпил ковш холодной воды и умылся. Остальные рабы уже выстроились перед бараком, ожидая очередного распределения на работы. Я никуда не торопился, так как был уверен, что все равно снова буду чистить выгребные ямы.

Все утро за мной наблюдала какая-то гнома. Она сидела на скамье у дома на противоположной стороне улицы и делала вид, что занималась вышивкой. Стоило мне только повернуть голову в ее сторону, как она поспешно отворачивалась, показывая, что якобы так увлечена своими нитками и иголкой, что смотреть на какого-то там раба ей недосуг. Не найдя причины такого внимания, я пожал плечами и продолжил работу. Неужели это шпионка? Нет, уместнее было бы приставить ко мне человека, типа собрата по несчастью. У такого соглядатая имелось бы больше шансов заметить какой-нибудь мой прокол. В этот день я убирался на окраине города возле двух длинных трехэтажных зданий, комнаты в которых, если правильно понял, сдавались внаем вконец обедневшим друмам. Огромная выгребная яма, куда стекались нечистоты из всего этого комплекса, находилась в тупичке между домами и была заполнена практически до краев. Протиснувшись между двух бочек, я начал чистку. Постоянно ловя на себе пристальный взгляд гномы, не спеша наполнил первую емкость и перешел ко второй. А может, она влюбилась? А что, парень я статный, местные коротышки не чета мне. Девка, конечно, не в моем вкусе, слишком маленькая и коренастая, но вдруг с ее помощью удастся сбежать из неволи? Задумавшись, я отвлекся и совершил ошибку, заполнив ближайшую бочку доверху. Проход был настолько узок, что если пододвинуть вторую емкость ближе к нечистотам, то не хватит места для работы. Немного подумав, я оттащил пустую бочку поближе к дороге и начал толкать первую назад. Чтобы ее сдвинуть, мне пришлось прислониться к ней спиной и, упершись ногами в каменный поребрик, толкнуть изо всех сил. Жидкость позади опасно заколыхалась, и я, как ошпаренный, отскочил в сторону. Перед ногами плеснуло зловонной жижей, но брюки удалось уберечь. Вне себя от злости, я выругался и ударил кулаком в каменную стену. Резкая боль в костяшках еще больше взъярила меня. Я смотрел на эту клятую бочку, как на врага народа. Если не успею за день выполнить всю работу, то с большой вероятностью останусь без ужина, уже доводилось видеть подобное. Невкусная и маленькая порция еды была последним, что поддерживало меня в эти дни. Без нее либо загнусь от переутомления, либо надсмотрщик все-таки придушит наглого раба, точно лиса беспомощного куренка. Внутри поднималось отчаяние пополам с ненавистью. Машинально слизнув с костяшек кровь, я присел и обхватил бочку руками, ногами уперся в плотно утрамбованную землю и, постепенно наращивая усилие, потянул на себя. От напряжения в висках застучала кровь, в спине что-то хрустнуло, и руки стали разжиматься, но вдруг емкость немного сдвинулась. Удвоив усилия, хотя всего мгновение назад казалось, что уже достиг своего предела, я, обливаясь потом, сумел оттащить бочку назад. Переведя дух и вытерев лицо дрожащей рукой, задумался – а стоило ли это таких усилий? Мог ведь надорваться от такой тяжести. Спохватившись, я обернулся назад и не увидел гному. Надеюсь, она ушла давно и не слышала мою ругань. Что произнес в запале, уже не помнил, но в этом переулке точно звучали слова на языке иного мира. Эх, как бы не подвел меня великий и могучий…

Снулья следила за странным рабом все утро. Если все слышанное ранее об этом человеке правда, то гнома впервые в жизни вытянула счастливый билет. Когда ей дали задание постирать и починить его одежду, она так долго разглядывала странную застежку на штанах незнакомца, что даже забыла отдать тряпки прачке и сама взялась за дело. Девушка долго не могла понять, как работает этот механизм, пока не догадалась выправить пару зубчиков. Застежка ее очаровала своей простотой и удобством. Ни о чем подобном она и ее мать, работающая портнихой вот уже более пятидесяти лет, даже и не слышали. Гнома попыталась было узнать что-нибудь о владельце застежки, но наткнулась на стену молчания. Снулью, которая привыкла благодаря своей миловидной внешности всегда получать от мужчин желаемое, это разозлило, и она решила, что, пока не узнает все о человеке, никому не расскажет о своей находке. Один раз ей удалось издали увидеть неуклюже передвигающегося чужака, однако ближе ее снова не подпустили. Гнома возмутилась и направилась к наместнику, чтобы сообщить ему все, что она думает об этой секретности. Как будто в доме никто не знает, что больного человека привез с собой Давин. Хотя когда девушка попыталась поговорить с ним лично, тот сделал вид, будто впервые слышит об этом. «Подумаешь, – фыркнула тогда гнома, как только Давин скрылся за углом, – сам всего-навсего торговец, а гонору – как у старейшины!»

Самого главы клана в тот час на месте не оказалось, и Снулья все накопившиеся эмоции вылила вечером на своего ухажера Дори. Гном, работающий помощником главного конюшего, выслушал все молча. Девушка даже сначала подумала, что ее друг не понял принципа работы удивительного замка для одежды, и стала подробно рассказывать о преимуществах куртки, застегивающейся на зубы стажки [8]. Так она назвала новинку. Когда портниха стала все объяснять по третьему кругу, гном ее остановил и задал вопрос, после которого у Снульи пропало желание добиваться справедливости. Дори тогда успокоил девушку и пообещал все узнать о чужаке. Следующие ночи она сладко засыпала и, плотно укутавшись в одеяло, мечтала о скорой славе и богатстве. Гнома, вспоминая слова будущего мужа (общая тайна сблизила молодых гномов лучше любого ухаживания), с нежностью думала о его деловой хватке. Ей бы самой ни за что не пришло в голову задаться вопросом – а сможет ли она сама сделать такую необычную одежду и как дорого ее можно будет продать?