Портрет невинности - Бэрд Жаклин. Страница 14

— Я выслушаю тебя, но не здесь. Обычно по субботам я ужинаю в городе. Можешь пойти со мной.

Ей хотелось увести его из своего дома, туда, где есть люди, потому что она не доверяла самой себе, когда он был рядом.

— Поедем на твоей машине или на моей? — спросил Лоренцо, когда они вышли во дворик, служивший одновременно и парковкой.

— Ни то ни другое, — ответила Люси, косо глянув на него. — Пойдем пешком, это недалеко.

Лоренцо сошел с дороги в густую траву вслед за ней и поморщился, когда с ними поравнялся и притормозил джип с четырьмя молодыми людьми.

— Эй, Люси! — закричали они хором, размахивая руками.

Люси помахала в ответ.

— Твои друзья? — спросил Лоренцо.

— Да, мои ученики; я веду художественный класс в старшей школе. Почему бы тебе не начать рассказывать, зачем ты пришел? Я вся внимание.

Мимо проехала, просигналив, еще одна машина, и Люси снова махнула рукой.

— Я подожду, пока мы прибудем в ресторан, — сказал Лоренцо и добавил: — Там нас не потревожат.

И у него будет время взять себя в руки. Он не знал, что она преподает рисование. Хотя он вообще почти ничего о ней не знал — и не хотел знать. Люси Стедмен бесила его, выводила из себя, возбуждала его, и ему это не нравилось — она ему не нравилась. Однако он должен был поговорить с ней, и опыт общения с женщинами подсказывал ему, что нужно развеселить ее, заставить успокоиться и решить, что все под контролем, чтобы она позволила ему высказаться.

Люси отвернулась, пряча улыбку. Он будет глубоко разочарован, если думает, что они идут в ресторан.

Лоренцо с любопытством заозирался, когда они вышли на главную улицу. Луи, расположившийся в узкой долине, представлял собой очень живописное зрелище. Люси провела Лоренцо по главной улице, вьющейся вдоль реки и сбегающей к пляжу. Количество туристов поразило его, как и то, скольких людей знала Люси. Каждые несколько ярдов она останавливалась, чтобы поздороваться с кем-нибудь. Впрочем, в этом не было ничего особенно удивительного. В своем ярком платье, с волосами, летящими по ветру, Люси была похожа на прекрасную редкую бабочку.

Десятью минутами позже, сидя на городской стене, Лоренцо подозрительно посмотрел на коробку, которую протягивала ему Люси, потом перевел взгляд на нее саму.

— Я взяла тебе пиццу, потому что ты итальянец. В магазине, торгующем рыбой с картошкой, продают и ее, — пояснила она, открывая свою коробку с рыбой и картошкой.

Лоренцо взял коробку:

— Спасибо. Я думаю, что…

Он осекся, разглядывая то, что в маленьком английском городке выдавали за пиццу. Ему даже не хотелось знать, что они туда напихали.

— Я готова слушать тебя, начинай, — поторопила его Люси, втайне заинтересованно глядя на Лоренцо.

Он так смотрел на свою пиццу, как будто ждал, что она вот-вот выпрыгнет из коробки и сожрет его, а не наоборот. Вот как выглядит падение великих… Ему, должно быть, нужно от нее что-то очень важное, в противном случае зачем бы ему опускаться так низко, до сидения на каменной стене и поедания сомнительного блюда.

— У нас проблема, Люси.

Она чуть не огрызнулась: «Нет никаких «нас» — но сдержалась. Пусть выскажется, подумала Люси. Было очень приятно знать, что у Лоренцо не получается какое-то начинание, в чем бы оно ни заключалось. Люси съела ломтик картофеля.

— Правда?

Похоже, вечер обещает быть веселым. Она вдоволь насладится его неудачами. Люси сунула в рот кусок рыбы и, облизнув губы, уставилась на Лоренцо притворно озабоченно.

Лоренцо заставил себя не смотреть на розовый язычок, мелькнувший между пухлых губ.

— Да. Помнишь свадьбу?

Люси изогнула тонкую бровь. Дурацкий вопрос. Конечно, она помнит свадьбу.

— К несчастью, Тереза Ланца позвонила моей матери, чтобы рассказать ей об этом событии, и, разумеется, не забыла упомянуть, что Люси Стедмен была подружкой невесты. А потом показала моей матери несколько фотографий, на которых мы с тобой вместе.

— И что? — холодно перебила Люси.

Она разделалась со своей картошкой, она разделалась с Лоренцо Занелли, но сидеть с ним рядом, касаясь его бедра ногой, грозило прорвать защиту, которую она возвела вокруг своего сердца. Ей уже не было так весело.

— А то, что моя мать хочет пригласить тебя к себе в Италию. Кроме того, она хочет, чтобы ты написала портрет Антонио. Естественно, я не хочу, чтобы ты ошивалась рядом с ней. Я могу на некоторое время оттянуть приглашение, но она очень целеустремленная женщина. Если я не приглашу тебя, это сделает она. Если она все-таки свяжется с тобой, ты должна отказаться от любого ее предложения.

— Не волнуйся, так и сделаю, я не мазохистка. Мне хватило унижений, которым подверг меня и моего брата ты.

Сказав это, Люси встала, подошла к урне и выкинула коробку. Лоренцо пошел за ней. Она заметила, что он не съел и половины пиццы, но все равно выбросил остатки. Это ее не удивило, зато удивило то, что он приехал, только чтобы велеть ей не разговаривать с его матерью. От этого стало больно: еще одно напоминание о том, как плохо он о ней думает.

Люси отвернулась и пошла прочь.

— Люси, подожди, — ухватил он ее за руку. — Я еще не закончил.

— А я закончила, — бесцветным голосом сказала она, пытаясь не замечать его обжигающего прикосновения. — Я все прекрасно поняла. Обычно я вежливая, но если твоя мать позвонит мне, я сделаю для нее исключение и скажу ей, чтобы проваливала куда подальше. Как ты сам сказал, разрыв всяких отношений между семьей Занелли и семьей Стедмен — самое лучшее решение, и на твоем месте я бы начала с того, что отпустила мою руку и исчезла из моей жизни окончательно и бесповоротно.

Его лицо потемнело. Люси показалось, что он смущен. Он отпустил ее, и она зашагала по дороге.

— Я не хочу, чтобы ты грубила ей, — пробормотал он, догнав ее. — Моя мать не знает того, что знаю о Дэмиене я. Она верит, что твой брат сделал все, чтобы спасти Антонио, и я не хочу, чтобы ты разрушила эту иллюзию и ей снова стало больно. Ты не должна вообще упоминать о моей ссоре с твоим братом. Ни слова — ты поняла?

Он упрямо смотрел на нее, и Люси подумала, что он ничего не имел против разрушения ее иллюзий, когда она решила, что влюбилась в него, его ничто не удержало от того, чтобы ранить ее. Почему она должна поступать по-другому с его матерью?

— Хорошо, я откажу ей твердо, но вежливо и ни слова не скажу про тебя, — сказала она, добавив в голос нотку сарказма, который нисколько не задел Лоренцо.

— Хорошо. Я предлагаю тебе сказать ей, что любое напоминание о Дэмиене и Антонио так расстраивает тебя, что ты даже думать боишься о том, что тебе придется снова переживать все это. Что-то в этом роде, остальное придумай сама, женщинам отлично удается изобретать извинения. В обмен я отдам тебе долю банка в бизнесе твоей семьи. Мой юрист уже составил договор, он у меня с собой. Подпиши его, и дело с концом.

Было совершенно очевидно, что Лоренцо обожает свою мать и не хочет причинять ей боль, но с ней он тоже предпочитал все держать под контролем, как и со всеми остальными делами. Люси почти разжалобило его стремление защитить мать, хотя он был не прав по поводу Дэмиена. Однако его презрительный комментарий о женском умении лгать и предложение подкупить ее, отдав ей долю банка, убили сочувствие на корню.

— Я подумаю над твоим предложением на обратном пути, — спокойно сказала Люси.

Впрочем, внутри у нее все бушевало. Он считал себя вправе обманывать мать, и это было отвратительно, даже если он хотел сделать так, как лучше для нее. Еще хуже то, что он того же ожидал от Люси. Этот человек думал, что может купить всех и все, от секса до молчания. Люси почти отвергла его предложение, но внутренний голос, который обычно не отличался осторожностью, шепнул, что лучше согласиться — на случай, если ее план по спасению фабрики по каким-либо причинам сорвется.

Люси больше не пыталась заговорить с Лоренцо и не смотрела на него, но постоянно чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, что с каждым шагом он все сильнее напрягается.