Дорога на двоих - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 23

— Приказом генерал-губернатора за номером двести шестьдесят девять от двадцать пятого червеня сего года осужденным Сергею Варакину, Анушу Бартова и Хвату за добросовестное исполнение службы, проявленные рвение, смекалку и самоотверженность объявлена амнистия с восстановлением во всех правах подданного рустинской короны. Пусть их служба послужит примером остальным отбывающим службу в подразделениях черных шевронов Рустинии. Парни, шевроны всегда знали, что у них есть два пути — погибнуть или дослужить положенный срок, вы указали им третий.

— Аппак!!! Аппак!!! Аппак!!!

И тут торжественность момента была нарушена самым радикальным образом. Шевроны сломали строй и бросились качать троих вернувшихся с того света. Их уже успели изрядно потискать при встрече, но то была радость по поводу возвращения. Сейчас же причина иная и не менее важная. Так что Сергею пришлось смириться с тем обстоятельством, что его трижды подбросили в воздух. Хорошо хоть и поймали тоже трижды, так сказать, сошелся дебет с кредитом, а то бог весть, что могло произойти с не вполне окрепшим организмом. Впрочем, вряд ли что-то из ряда вон, пинкский профессор изрядно и на славу над ними потрудился, но все одно, приятного было бы мало.

— А теперь рассказывай, чего это ты появился здесь, когда тебе прямая дорога в Крумл? — затащив к себе в каморку Сергея, поинтересовался Грибски. — Только не надо плести кружева. Приказ о вашем помиловании привез один писатель, по слухам, он же отправился в степь на ваши розыски. Говорят, он за это взялся весьма рьяно. Сомневаюсь, чтобы он тебя не разыскал. Да и вы трое не больно-то удивились этому известию.

— Конечно, разыскал и даже сообщил радостную весть. Странные люди эти писатели. Учудить такое только ради того, чтобы несколько дней и ночей мучить меня своими вопросами — что, как и когда.

— И?

— И я ему выдал, да такое, что ему на дюжину романов хватит.

— Приврал, что ли?

— Не. Не приврал. Наврал с три короба. А что? За его плату можно было еще много чего напридумывать. Он как дитя малое радовался.

— А сюда-то чего, если знал, что уже чист?

— Смеешься? Ты ведь отписал в Крумл, что мы погибли. Там нас никто не знает, а потому пошлют куда подальше, а то еще опять определят на службу в веселое местечко.

— Угу. Они могут.

— И потом. Тут ведь наши вещички остались.

— За патроны свои беспокоишься?

— И за патроны, и за лошадок. Зря, что ли, я на них уйму времени и трудов убил.

— Это да. Стоящие лошадки получились. Патроны твои у меня. Сам не знаю, чего их прибрал. Ну и лошадок забирай.

— А у вас тут как?

— Смеяться будешь, но гораздо лучше, чем было с вами. Нет, арачи все еще пошаливают, но то дело привычное, хотя с твоими собачками попроще было. Мы теперь секреты выставляем и, случись что, оказываем поддержку со стен. Опять же, твои гранаты сильно выручают.

— Нужно ли так рисковать парнями?

— А как иначе? Раньше мы ведь устраивали разные ловушки в мертвых зонах, но арачи легко обезвреживали их, а теперь все куда сложнее. С одной стороны, в секрете только трое, с другой — усеяли подступы к позициям ловушками, как малиновый куст ягодами, поди разделайся с нашими сюрпризами под обстрелом. Так что парням не такой уж и великий риск, не больше чем всегда.

— А еще какие изменения?

— Патрулирование всей округи с нас сняли. Мы теперь прочесываем только прилегающую к заставе территорию. Не знаю, с чего так, но с месяц назад получил такой приказ. А еще поговаривают, что гарнизоны на заставах скоро начнут менять на штатные взводы и артиллерией будут усиливать.

— Странно, — зная суть происходящего, все же изобразил удивление Сергей.

Как видно, потерпев неудачу в разыгранной партии, генерал-губернатор решил пересмотреть вопрос о заставах на Мраве. Все же власти заинтересованы в процветании торговли, а этого без серьезных опорных пунктов на реке не добиться. Ну а правда… Не всегда стоит ее знать, тем более тем, кто остается служить здесь и дальше.

— А с вами что будет? — поинтересовался Сергей, наблюдая, как Милош привычно извлек свою трубку и пыхнул дорогим душистым табаком.

— А что с нами? — искренне удивился вопросу Грибски. — Будут постепенно переводить шевронов от ближних к Крумлу застав к дальним. Так что наша Паюла перейдет к армейцам в последнюю очередь.

— Понятно. Ну как, бумагу-то выпишешь?

— А куда я денусь. Только заночевать вам тут придется. Я тот еще писарь.

— Угу. Ты это… На Хвата писать станешь, укажи, что он будет получать паспорт на имя Лукана Губачека. Ага, его имечко и есть. Мы у куроки его сестру нашли. Одну. Вторую в свое время куроки тоже спасли, да померла она от какой-то болезни.

В принципе зная отношение пинков к белым женщинам, можно было бы удивиться, зачем им понадобились две малолетние девочки. Для плотских утех они слишком малы, а рабства у пинков нет. Впрочем, не было до недавнего времени. Уже появились рода куроки, которые закупали чернокожих рабов. Все же пинки больше охотники и воины, сложно вот так в одночасье стать крестьянином. С другой стороны, люди, они и на Глобусе люди, мог кто-то оказаться и любителем малолетних девочек. Кто сказал, что педофилия — это отрыжка просвещенного двадцатого века?

Как бы то ни было, но причина пленения сестер Хвата осталась загадкой. На отряд арачей налетел такой же военный отряд куроки. Покружили, постреляли, кого-то ранили, остальные предпочли спасаться бегством, а девочки остались на месте схватки. Жена одного из воинов, Бегущего Буйвола, которую тот очень любил, всегда хотела дочку, а Великий Дух им дарил только мальчиков. Вот и забрал он девочек в свой шатер, ну не разлучать же сестер. Старшая умерла через год от болезни, младшая выжила, расцвела и вышла замуж. Лишившись одной семьи, она обрела другую и теперь была счастлива.

— Значит, Лукан Губачек? — улыбнулся Грибски.

— Ага. Он, правда, ерепенился: мол, никому не говори, Хват я, и никаких гвоздей. Но я его убедил хотя бы документы выправить по-человечески.

— И это правильно. Даже если он свое прозвище возьмет как имя. Все одно нужна фамилия. Но это не ко мне.

— Как это? — удивился Сергей, тут же представив себе бюрократические перипетии своего мира.

— А вот так. Я отпишу бумагу в отношении вас троих, а какие имена вы захотите себе выбрать, уже вам решать. Как скажете, так и будет. У вас начинается новая жизнь, с чистого листа. Так что все это вы в Крумле решать будете.

— Ясно. Тогда пойду устраиваться на ночлег.

— Давай. К Крайчику подойди, он определит. Только как бы тебе не пришлось задержаться здесь. Река скоро станет, и пароходы сейчас редкость, только если кто домой возвращается.

— А мы не будем ждать, — равнодушно пожал плечами Сергей. — Завтра на рассвете выдвинемся посуху.

— Зря, — в очередной раз пыхнув густым облаком, покачал головой сержант. — По воде оно и безопаснее, и быстрее будет.

— Ну насчет быстрее не уверен, ты сам сказал: река скоро встанет. Опять же, не каждый капитан возьмет на свою посудину лошадей, а я их оставлять не хочу. Не-э, своим ходом оно надежнее будет. Нарваться на арачей вероятность небольшая, да и в степи мы теперь куда лучше себя чувствуем, так что как детей неразумных в оборот не возьмут.

— Ладно. Вам решать. Слушай, а откуда там взялся тот отряд куроки?

— Понятия не имею. Знаю только, что вначале мы на их след напали, а потом уже на него нарвались арачи. У них какие-то дела были с капитаном-валийцем, а что там и как, с нами не откровенничали. Потом дали старую пирогу, мы и дошли до вас. Мы ее бросили там, за мысом. Проще пешком дойти, чем выгребать через водовороты у слияния рек.

Вообще-то их сопроводил отряд куроки, это Высокая Гора расстарался, с которым они и впрямь расстались примерно в версте от заставы. Но откровенничать по этому поводу, как и по факту разбоя куроки на Мраве, Сергей не собирался. Рустинцам-то плевать, но вождь решил последовать совету Алексея и начать налаживать отношения с валийцами, а при таком раскладе подобное известие — не лучшая реклама.