Шанти - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 29

– Ты слишком строг к местным парням. – Адана тихонько хихикнула в тишине ночной спальни. – Им просто не нужен слишком развитый разум. Что они, ученые? Зарабатывают написанием трактатов? Простые парни, и среди них много хороших людей. И дети их будут хорошими людьми. Поставь их в такие условия, когда они вынуждены будут использовать свой разум, и он разовьется. Пока что жизнь требует от них умения драться, охотиться и… делать детей. Дети от них рождаются здоровые, сильные.

– И тупые!

– Вот ты упрямый! Опять за свое! Так что мы решили? Столько болтовни, а решения никакого!

– Ничего не решили. Все идет так, как должно идти. Как боги решат, так и будет. Сойдутся – значит, сойдутся. Нет – значит, такая судьба. Я ни подталкивать их друг к другу не буду, ни разводить в стороны. Все, хватит… милая, иди ко мне… ну! О боги… сколько я лет на тебе женат и все как мальчишка… влюблен в тебя!

Андрус лежал на кровати и тихо ругался. Матерно, по-черному. Только что он слушал, как в дверь скреблась Беата. Долго так скреблась, упорно, настойчиво. Потом плакала, сидя на полу. Потом ругалась, надо признать, довольно умело. Рассказала про Андруса все, что он собой представляет, – его ненормальные наклонности, его отвратительный вид, его гадкий характер, – придя в конце к единственно правильному выводу: этот грязный ублюдок недостоин ее любви. Потом снова плакала. Потом… ушла. И стало тихо. Так тихо, что хотелось повеситься.

Любил ли ее Андрус? Хотел, да. Очень хотел. Ему было приятно с ней рядом находиться, разговаривать, приятно было бы лежать в одной постели… Но разве это любовь? Разве только это любовь? Почему-то ему казалось, что нет. И он хотел разобраться в себе.

Андрус закрыл глаза, и тут же на его усталый организм навалился сон. Нет, не тот черный, похожий на темный колодец, в который сбрасывает милосердная рука бога. Сон Андруса был цветным, странным, полным эмоций и не позволял отдохнуть – в нем он летал в небе, освещенный лучами яркого солнца, а внизу клубились белые, как сахарные, облака. Громадные крылья несли сверкающее, огромное, покрытое чешуей создание, а на плече Андруса сидело такое же создание, только маленькое. Оно ехидно улыбалось, и Андрусу было с ним очень хорошо, так хорошо, как бывает в обществе старого, испытанного друга, с которым не надо выбирать слова и который не обидится, если ты ляпнешь что-то не по делу…

Потом приснился огонь – потоки огня, взрывы, кровь, мертвые тела и крылатые создания, изувеченные чьей-то жестокой рукой… его рукой.

– Андрус, вставай! Вставай скорее! Там пришли!

Андрус очнулся от тяжелого сна, утер со лба испарину, надел штаны и открыл Адане, шагнувшей в комнату.

– От старосты пришли. Бирнир жалобу подал, суд желает сотворить. Говорит, что ты тварь, что тебя надо изгнать из села и вообще уничтожить.

– Так изгнать или уничтожить? – усмехнулся Андрус. – Что-нибудь одно.

– Не смейся. Дело серьезное, – помотала головой женщина. – Если суд присудит… или драться, или уходить. Нам всем. Готовься, продумай, что будешь говорить. Урхард сейчас внизу с ними разговаривает.

– Что ж, поговорим, – пожал плечами Андрус и, найдя рубаху, начал ее надевать, – а надо будет, и подеремся. Первый раз, что ли?

Адана посмотрела на Андруса и невольно содрогнулась. Ей показалось, что глаза мужчины светятся зеленым светом…

Глава 6

Внизу ждали двое парней – Андрус их не знал. Они были облачены в кольчуги, с мечами на поясе, с ножами и кинжалами. Рядом стояли хмурый Урхард и раскрасневшаяся, возбужденная Беата. Она что-то говорила, но осеклась, когда увидела Андруса, замолчала и отошла в сторонку, всем своим видом демонстрируя равнодушие.

«Вот так и до ненависти один шаг, от любви-то», – подумал Андрус и постарался выкинуть Беату из головы, занявшись чем-то более важным, например спасением своей жизни, так как ситуация была накалена до предела. При виде Андруса парни тут же схватились за рукояти мечей, а в дверном проеме показался лучник с наложенной на тетиву стрелой. Тетива была натянута так, что, того и гляди, тяжелая бронебойная стрела пробьет грудь «преступника» навылет. И еще Андрус заметил, что наконечник стрелы серебрился тем металлом, которым покрыты клинки, предназначенные для борьбы с тварями. Отряд борцов с тварями подготовился к захвату Андруса, приняв все возможные меры предосторожности. Вот только как-то неумно: что толку от серебристых мечей и стрел, если тот, на кого они направлены, может ускориться и убить всех агрессоров на месте прежде, чем они сумеют воспользоваться своим оружием?

Мысль об убийстве чуть не запустила процесс ускорения, у Андруса зазвенело в ушах от прилива крови и сдерживаемого желания ускориться, но он сумел остановиться. Как? Другой вопрос. Как человек сдерживает, переламывает желание, импульс, который внезапно им овладевает? Скорее всего, этого не знают и ученые мужи. Только предполагают, выдвигая свои нелепые домыслы, опровергаемые еще более нелепыми домыслами их коллег, считающих первых неучами и полуидиотами. Впрочем, взаимно.

– Всем стоять! – рявкнул Урхард. – Если кто-то обнажит оружие в моем доме, я призову его к ответу! Вам было сказано доставить Андруса на суд живым и здоровым, он не отказывается идти. Потому прекратить хвататься за мечи!

Парни неохотно отпустили рукояти, лучник ослабил тетиву, правда, не снимая с нее стрелы, Андрус же решительно шагнул за порог:

– Ведите!

– Мы имеем право присутствовать на суде! – заявил Урхард, а Беата тонким, срывающимся голосом пропищала:

– Имеем право! Мы имеем право!

– Имеете! – криво усмехнулся один из парней, поднимая шлем, надвинутый на брови несколько минут назад, когда Андрус спустился вниз, – боец, видимо, ожидал боя.

Суд должен был состояться в доме старосты – длинном, уродливом сооружении, больше похожем на конюшню. Впрочем, внутри было чисто, уютно, пахло травами, как у лекаря. Андрус осмотрел тех, кто находился в комнате, и понял, почему пахло травами, – лекарка, скорее всего она была женой старосты (так потом и оказалось). Лекарка сидела в первом ряду, ближе к окну, внимательно следя за происходящим.

Длинная комната, скамьи, прибитые к полу, видимо, для того, чтобы они не стали аргументом в суде, усмехнулся про себя Андрус. Помещение вызывало у него странное ощущение, он как будто бывал в таком – в другой жизни, когда-то очень давно.

Перед скамьями стол, за которым сидели трое – в центре староста, по бокам убеленные сединами мужчины, видимо старейшины, самые уважаемые люди в селе. Вряд ли рядом со старостой сидели бы какие-то пустозвоны. Впрочем, в жизни случается все что угодно. Это Андрус знал и не имея памяти. Может, где-то видел похожее, и воспоминания теперь вдруг всплыли со дна колодца.

А еще кто-то в комнате боялся. Кого? Похоже, что его, Андруса. Он сумел почувствовать, ощутить страх человека или нескольких людей. Эта эмоция накатывала на него, захлестывала, как порыв ветра, и ему стоило некоторых усилий сосредоточиться на суде.

Андрус осмотрелся – отдельной скамьи или стула для него не предусмотрели. Тогда он сел на скамью для зрителей, где сразу же нашлось свободное место. Несколько человек шарахнулись от подсудимого, как если бы на них плеснули кипятком или с его волос падали вши.

Андрусу стало смешно – вроде взрослые люди, а ведут себя… Впрочем, Урхард скорее всего по этому поводу сказал бы: «А чего ты хотел от деревенских? Это глухомань!» Сам Урхард появился чуть позже, вооруженный мечом, а под его рубахой просматривалась тонкая кольчуга. Купец явно не привык пускать дело на самотек и был готов к любым событиям. Беаты и Аданы не было видно, и Андрус мог поклясться, что большой фургон, который стоял во дворе дома Урхарда, наполняется вещами, лошади накормлены и напоены, готовы к длинному путешествию. Но это так, на всякий случай. Андрус все-таки надеялся, что, если суд закончится неблагоприятно, ему придется уйти одному, что он не разрушит жизнь, которую столько лет налаживал Урхард для своей семьи.