Чистосердечно привирая - Гир Керстин. Страница 40

– Разумеется, вы сидите за семейным столом, – сказала Анника.

Разумеется. За семейным столом, который, правда, был почти пуст, поскольку большинство гостей ещё толпилось в фойе, одиноко сидел Бирнбаум. Естественно, как будущий зять он имел на это право. Однако эта перспектива его, похоже, не слишком радовала – он смотрел прямо перед собой и с отсутствующим видом играл серебряной вилкой.

Анника показала мне жестом, чтобы я ничего не говорила, подошла к нему сзади и накрыла ему ладонями глаза. Она, видимо, действительно ему не сказала, что пригласила меня, потому что когда он обернулся и меня увидел, он уставился на меня как на инопланетянку.

– Посмотри, кого я привела, Адам, – сказала Анника, и в её голосе звучала нескрываемая радость.

Да, посмотри, я привела тебе ту ненормальную, с которой ты вчера вечером надписывал виноградных улиток и целовался. Знала бы Анника… Я позволила себе тонкую улыбку.

Бирнбаум всё ещё безмолвно на меня пялился. Его смущение почему-то сильно меня обрадовало.

– При-вет, зем-ля-нин! – сказала я, покачав головой на инопланетянский манер. – Биип-биип-биип!

– Йоханна, – в конце концов выдохнул Бирнбаум.

– Я рада, что вы меня узнали, – сказала я. – Значит, я не переборщила с макияжем.

Анника захихикала.

– Что, растерялся, Адам? Я знала, что сюрприз удастся! – Всё ещё хихикая, она взяла карточку с соседнего от Бирнбаума места. – «Фрида Фредеманн», – прочла она. – Что ты думал, кто это такая? Старая тётушка, жена какого-нибудь дяди, о которой ты никогда не слышал и которая будет весь вечер рассказывать тебе зануднейшие истории про своих внучат? Ха, я чудно обвела тебя вокруг пальца, да? В нашей семье нет никакой тёти Фриды! – Она извлекла из сумочки другую карточку и поставила её на тёти-Фридино место. – Я действительно всё продумала, да?

На новой карточке золотыми буквами стояло моё имя, Йоханна Рубенштрунк. Меня это сильно смутило.

– Я буду здесь сидеть? – спросила я. – Я думала, что вы приси… пригласили меня в качестве соседки для вашего кузена?

– Разве она не остроумна, Адам? Я уверена, что она намного лучше тебя развлечёт, чем тётя Фрида. Прости мне, пожалуйста, мою хитрость, но я не могла удержаться. Ты же знаешь, сватовство – моё любимое хобби! Ну, а сейчас я должна оставить вас, мне ещё надо поприветствовать кучу гостей, но мы попозже опять пообщаемся. Развлекайтесь!

Я в глубине души рассердилась на себя, что бездумно влила в себя столько шампанского. Как будто я и без того не была сбита с толку.

– А где же тогда её кузен? – спросила я. Но Анника уже убежала, элегантно цокая высоченными каблуками.

– Я этот кузен, Йоханна, – ответил Бирнбаум.

– Вы?

– Естественно. – Бирнбаум потянул меня за рукав. – Садитесь.

Я решила пока постоять.

– Вы, значит, будете бородавчатый кузен? – тупо перепросила я.

Бирнбаум вздохнул.

– Не бородавчатый, но кузен. Вы разве этого не знали? Ведь Фредеманн мой дядя. Точнее говоря, дядя и крёстный. Эрго: его дочь должна быть моей кузиной. Садитесь же наконец!

– Фредеманн ваш дядя? – Я сочла за лучшее плюхнуться на стул, пока мне не отказали ноги.

-– Да, естественно. Разве вы не знали? Я был уверен, что вся редакция злословит по поводу того, что я родственник шефа.

Нет, это было не так! Вся редакция злословила по поводу того, что он спит с дочерью шефа. Но это, очевидно, не соответствовало истине. Если Анника его кузина, он ведь не может этого делать, иначе это попахивало бы инцестом, разве нет?

Кузина.

Она его кузина.

Я тупо уставилась в пространство перед собой.

– Ну скажите же что-нибудь, – потребовал Бирнбаум.

– Мне кажется, здесь не хватает парочки воздушных шаров, – сообщила я. Остановив пробегавшего мимо официанта, я взяла ещё бокал шампанского. Но хотя я его опрокинула вовнутрь с той же скоростью, что и первые два, просветление на меня не сошло.

Бирнбаум снова вздохнул.

– В самом деле Йоханна, я поражён так же, как и вы.

– Что, вы до сих пор не знали, что Анника ваша кузина? – Тупое непонимание стало уступать во мне место злости. Да, я ужасно злилась на Бирнбаума, потому что он не развеивал моей уверенности, что у него есть девушка и притом суперблондинка.

– Что в этом такого плохого? – спросил он. – У меня целая куча кузенов и кузин.

– Что в этом плохого? Я вам охотно объясню это, Бирнбаум! – вскричала я. – Это самое дешёвое и самое китчевое пояснение, которое мне когда-либо встречалось! Мы же не в каком-нибудь дешёвом романе!

– Ну, вам придётся объяснить мне это поподробнее, – сказал Бирнбаум.

– Боже мой, Бирнбаум! Мы все считали, что Анника ваша возлюбленная, – нетерпеливо ответила я. – Все так думали! Я, естественно, тоже. А теперь вы мне говорите, что она ваша кузина! Вы следите за моей мыслью?

Бирнбаум кивнул.

– Отлично. И что, скажите пожалуйста, происходит в китчевом романе, когда героиня хочет сброситься с моста из-за своей красивой соперницы? А? А? Правильно! Выясняется, что красивая соперница а) его сестра или б) лесбиянка или в) двоюродная сестра. Я это называю дешёвкой!

Бирнбаум улыбнулся – впервые за весь вечер.

– Ага! Из чего следует, что вы себя идентифицируете с героиней этого китчевого романа?

– Боже, нет! Вот это – чистейший хоррор-роман! – Мне вдруг захотелось плакать. На меня внезапно навалилось чересчур много.

– Но разве не прекрасно, что вам не надо бросаться с моста? – спросил Бирнбаум.

– Я не собиралась этого делать, вы, много о себе воображающий… – вскричала я, но Бирнбаум закрыл мне рот ладонью.

– Осторожно! Я всё ещё твой шеф-редактор, – сказал он. Очевидно, он счёл уместным перейти на менее формальное обращение. – Я не знал, что встречу тебя сегодня вечером, Йоханна, но раз ты здесь, мы можем прояснить несколько важных вопросов.

– Пожалуйста! Я бы с моста не сбросилась. – ответила я. – Ни ради вас, ни из-за других проблем, которые обступили меня со всех сторон, как городские джунгли. Я не отношусь к тому типу людей, которые сигают с моста. Даже Виви этого не сделает, хотя она уже несколько лет об этом говорит. Девушка? Пожалуйста, ещё шампанского.

Официантка поставила бокал передо мной на стол.

– Ах, дайте мне сразу два, – заявила я, опрокидывая содержимое бокала в себя.

– Мне бы хотелось знать, когда же оно наконец подействует на мой мозг, – пояснила я Бирнбауму.

– В любой момент, я уверен, – ответил Бирнбаум.

– Ну, будем надеяться, – откликнулась я, вливая в себя имеющееся в моём распоряжении шампанское, а Бирнбаум на это глядел. Постепенно места за столами заполнялись людьми, и вокруг нас оставалось всё меньше и меньше свободных мест. Напротив нас сели элегантный мужчина в смокинге и не менее элегантная дама. Они оба улыбнулись вначале Бирнбауму, а затем мне.

Именно в этот момент я начала ощущать действие алкоголя.

– Очень приятно, Ансельм Фредеманн, – картаво сказал мужчина, а женщина сказала:

– Лягушонок.

– Будьте здоровы, – вежливо откликнулась я. Ой, какое это прекрасное чувство, когда пять бокалов шампанского одновременно достигают мозга!

– Я люблю тебя, – сказал Бирнбаум.

Я посмотрела на него как в тумане. У всех мыслей, громоздящихся в моём мозгу, определённо была икота.

– С какого же времени?

– Я думаю, уже довольно давно, – серьёзно ответил он. – Сначала это была просто игра, и любопытство, конечно, но потом меня настигло.

– Правда? Несмотря на то, что вы видели мои фотографии на ледяном ложе?

Бирнбаум засмеялся.

– Ты выглядела здорово!

– Может быть, вы близоруки? Я боюсь, у всех мужчин, которые в меня влюбляются, что-то с глазами.

– У меня глаза как у рыси, – заверил меня Бирнбаум.

Я внимательно посмотрела на него. У него не были глаза как у рыси, скорее как у его пса Якоба – карие, верные и добрые. Намного, намного красивее, чем у Джорджа Клуни. Джордж Клуни был вообще ничто в сравнении с Бирнбаумом.