Дневник леди Евы (СИ) - Белова Юлия Юрьевна. Страница 23

Они миновали Строберри Хилл на исходе дня. Заночевать пришлось в лесу. Огня она не разжигала, хотя у нее было с собой огниво, и пользоваться им молодая женщина умела. Темнело, и вместе с темнотой поднимались страхи. Лес выпускал на волю ночную жизнь. Где-то трещали ветки, где-то ухала сова. Джей снова начал хныкать и жаться к маме, Глэдис тоже было страшно, но она, ласково разговаривая с малышом, успокоила его и поторопилась с ужином, чтобы побыстрее лечь спать. Поужинали снова хлебом и сыром. Несмотря на летнее время, к ночи становилось прохладно, и, уютно устроившись между корней дерева, Глэдис закуталась вместе с ребенком в плащ. Джей тут же сонно засопел, а молодая женщина некоторое время лежала, несмотря на усталость, прислушиваясь к ночным звукам, пока сон не сморил и ее.

Проснулась она от холода. Светало. Плащ отсырел за ночь, стал тяжелым. Спина и бок затекли, и только там, где, прижавшись к ней, спал Джей, было по-домашнему тепло. Сначала ей показалось, что у нее за ночь село зрение: она плохо видела даже предметы возле себя, а далеких вовсе не было видно, но потом поняла — над землей висел густой туман. Было промозгло и сыро, но туман скрыл их от любопытных глаз, и Глэдис рискнула разжечь костер, все равно двигаться дальше было нельзя. Она с сожалением выбралась из теплого плаща, стараясь не разбудить Джея, и собрала хворост. Она не была сильна в походном искусстве, но, когда малыш проснулся, костерок уже весело трещал. Последний кусочек хлеба молодая женщина поджарила. У костра они провели довольно много времени, и только около полудня, когда туман немного рассеялся, снова тронулись в путь.

До охотничьего домика Глэдис и Джей добрались только на следующий день. Ещё одна ночевка в лесу далась труднее, чем первая. Есть уже было нечего, одежда не успела как следует, просохнуть, к тому же ночью зарядил дождь, и Глэдис стала бояться, что Джей заболеет. Хорошо, что жизнь в замке тоже не была идеальной. Холода и сырости там было достаточно, и Джейсон привык ним. Но голод и усталость брали свое. Сначала он плакал и поминутно просил есть, потом замолк, и только уныло брел рядом с матерью. Это было почти невыносимо для нее. Последней отрадой оставался костер, у которого хотя бы можно было погреться. Теперь человеческое жилье было так далеко, что молодая женщина почти не опасалась незваных гостей, а дикие звери, как она знала, не любят огня.

И все же Глэдис уже начала бояться, что они заблудились, когда на следующее утро, наконец, показался дом, в котором жила семья йомена. Хозяин был на работе, дома была его жена. Глэдис попросила продать ей кое-какую еду, и хозяйка, поняв, что Глэдис готова заплатить, смягчилась, и не только дала молодой женщине продуктов, но и предложила горячей похлебки, пустила их погреться и позволила просушить одежду. Впервые за последние сутки путешественники поели. На отдых ушло часа три. Джей спал. Молодой женщиной начало овладевать отчаяние, но у хозяйки она не стала пока ничего спрашивать об охотничьем домике — неизвестно, как повернутся события. В конце концов, можно будет вернуться сюда и попроситься на ночлег на одну ночь, если поиски окажутся бесплодными. Глэдис гнала от себя мысли о том, что будет после, если…

От дома шла почти неприметная тропинка вглубь леса. Глэдис знала о ней только со слов Катберта, и совсем не была уверена, что она ведет туда, куда нужно. Однако через три часа, когда она с Джеем снова отправилась в дорогу, настроение молодой женщины изменилось. Дождь кончился, они были сыты, одежда просохла, а выглянувшее солнце пригрело по-летнему.

Примерно, через полчаса ходьбы показалась просека, о которой говорил лесничий, и Глэдис, хоть и с трудом, нашла на противоположном краю ее тропинку, которая когда-то, видимо, была хорошо утоптана, и теперь еще не успела совсем зарасти. Молодая женщина повеселела. Тропинка привела их на поляну, и сердце Глэдис радостно забилось: посреди поляны действительно стоял домик, похожий на тот, о котором рассказывал Катберт. В нем давно никто не жил, но на вид он был достаточно крепким, присутствовал даже каменный фундамент, на котором стояла уже знакомая ей деревянно-глиняная конструкция. Наконец-то крыша над головой!

Пришлось отдирать доски, которыми крест-накрест был заколочен вход, сметать с крыльца грязь и оплетающие стебли растений. Внутри были пыль и запустение. Передохнув немного, Глэдис взялась за работу. Дом был меньше, чем у Белоручки Боба, кухня совсем маленькая, но больше и не требовалось. Окошка тоже было три, даже бычий пузырь на двух из них сохранился, а третье Глэдис просто загородила старым сидением от табурета. Из мебели в комнате был стол, три широких больших лавки и в углу нары для сна. На них даже лежал набитый сеном матрас. В кухне располагался камин, сложенный вместе с плитой, стол поменьше и два табурета. Здесь же была устроена кладовка. Под потолком и в комнате, и в кухне, были полки, на которых, к радости Глэдис, нашлись глиняные горшки и миски, три деревянных ложки и котелок со сковородой, которая также могла служить ему крышкой. Нож у молодой женщины был с собой. Она давно завела такой — для хозяйственных целей. Во дворе был колодец с хорошей чистой водой. Пара деревянных ведер нашлась в доме. Рядом с домом, справа, располагался довольно крепкий сарай. С другой стороны двора стоял пустой амбар. За домом обнаружился небольшой запущенный сад и клочок земли, который, видимо, когда-то обрабатывали.

Весь остаток дня Глэдис приводила все это в относительный порядок. Вытащив из мешка более-менее сухую одежду, она переоделась сама и переодела ребенка, остальные вещи вывесила сушиться на улицу. Растопила камин и поставила на угли котелок с водой, подмела в доме, протерла пыль, благо помещение было небольшое. Джей радостно бегал вокруг и даже пытался помогать, а потом уселся на крыльцо, да прямо так и заснул. Она приготовила ужин — бросила в кипящую воду покрошенные овощи, приправила суп мукой, маслом и яйцом (все это было куплено у жены йомена), и только тогда разбудила ребенка. После ужина он снова стал зевать, да и она уже буквально валилась с ног. Закрыв окна ставнями, а дверь на засов, и заложив ее специально для этого предназначенной деревянной балкой, она кое-как добралась до кровати, прихватив с собой Джея. Под голову она положила высушенную одежду, а укрыла себя и сына ставшим уже родным плащом. Заснула она, казалось, не успев донести голову до импровизированной подушки, и спала так, как давно уже не спала — крепко, спокойно и без сновидений.

Они жили в домике уже неделю. Глэдис снова сходила к жене йомена, которую звали Лиз, и купила продуктов — муки, яиц, масла, молока, овощей, и в числе прочего, курицу, которую они вместе даже ощипали и выпотрошили. Нести все это было тяжело, но оно того стоило. Продуктов и денег пока хватало, а думать, что делать дальше, Глэдис не хотелось. Она пряталась от дум за домашними делами, ей даже нравилось обустраивать их новое жилище. Она нарвала травы, высушила ее под навесом у сарая, заново набила матрас и сделала две подушки. Вымыла и вычистила всю небогатую посуду, убрала в доме и постройках. Вокруг был такой покой! Никто не угрожал, а Джея достаточно было просто не выпускать из виду, когда он носился по поляне. Даже за эти несколько дней он заметно окреп — много движения и свежего воздуха, никакого затворничества и страха. Множество новых занятий и впечатлений — он никогда не видел столько зелени. Когда была плохая погода, Глэдис растапливала камин, садилась с сыном поближе к огню и рассказывала ему, что знала о растениях, насекомых и животных. Слушал он очень хорошо, эти рассказы его явно интересовали.

В один из таких дней, когда на дворе лил дождь, а мать с сыном сидели у камина, снаружи вдруг послышалось:

— Эй, хозяева!

У Глэдис упало сердце — она уже так привыкла думать, что здесь их никто не найдет. Но тут она узнала голос, и, бросившись к двери, распахнула ее настежь:

— Катберт! Входи! Пока мы здесь живем, тебе всегда рады в этом доме!