Дневник леди Евы (СИ) - Белова Юлия Юрьевна. Страница 35

— Но я пришел не за этим. Мальчика зовут Джей, не соблаговолите ли сообщить его полное имя?

— Джейсон, — нехотя ответила она.

— Что?! Клянусь небом, миледи, что это за имя! Где Вы его откопали? Что-то не припомню такого святого.

— Да уж, святым он не был, — едко заметила Глэдис, — Зато это был великий воин!

Сэр Роджер посмотрел на нее с интересом:

— А Вы не так просты, как кажется! И Ваше имя — Глэдис, гладиус, меч… Готов поклясться, что Вы благородного происхождения!

Ее возмутило его высокомерие, но она постаралась взять себя в руки.

— Мои родители были уважаемыми людьми, но не родовитыми.

— Так значит, Вы знаете, кто они? Они живы?

Она просто кожей почувствовала, как важен для него ее ответ. Ей очень хотелось сказать какую-нибудь колкость, но она снова напомнила себе, что ее сын живет в замке этого человека. Собственная судьба ее не очень интересовала — она хорошо понимала, чем рано или поздно закончится ее пребывание в этом мире. Но снова эта двойственность: родители — они были? Или будут? Как сказать? И, главное — что сказать? Это странный разговор. Он не сможет поверить просто физически. В его времени и слов-то таких нет. Но зачем он спрашивает? Она в любом случае не стала бы откровенничать. Но от него зависит судьба Джея.

— Их нет в этом мире, — наконец, она нашла компромиссный вариант.

— Тогда где Вы жили? Где был Ваш дом?

— По какому праву Вы допрашиваете меня, сэр рыцарь? Хоть я и пленница, но не совершила ничего плохого. Или Вы собрались меня судить?

— Что ж, Вам все равно пришлось бы рано или поздно узнать… Мой сын… Можете не отрицать, это ясно, как день, так вот. Джейсон — единственный ребенок мужского пола, который может (и должен!) называться моим сыном и наследником. Но для того, чтобы он мог вступить в свои права, он должен также быть моим законным сыном. Поэтому я намерен жениться на Вас и признать Джея своим сыном в присутствии достойных свидетелей.

— Что?! — Глэдис была в первый момент так удивлена, что даже просто не могла сказать ни слова, — И Вы решили все за меня, даже не спросив, согласна я, или нет?!! Да я скорей умру, чем соглашусь выйти за Вас замуж!

На сэра Роджера ее всплеск эмоций не произвел особого впечатления. Он выслушал ее довольно невозмутимо, возможно, чего-то подобного он ждал.

— В этом нет никакой необходимости, — спокойно сказал он, — Ни умирать, ни давать согласие. Да, все уже решено. Джейсон — мой сын по крови, и будет им по закону, что бы мне ни пришлось для этого сделать. Или Вам с ним так нравилась бродячая жизнь безродных собак, что Вы готовы лишить его титула и семьи, не говоря уже о пище и крове?

Глэдис промолчала.

— Но мне нужно знать, кто были его предки. Где они жили, как их звали. Я отправлю туда самых доверенных людей. Они узнают все о Ваших родителях, и сохранят это в тайне, если понадобится. Так кто же они?

— Мой отец был лекарем, так же, как и я. А мать была дочерью моряка, но после замужества занималась домом и детьми, — медленно проговорила Глэдис, — больше я ничего не могу сказать.

— Ваш отец имел разрешение на то, чтобы лечить?

— Да, конечно.

— Тогда он без сомнения был человеком благородным. Человека низкого происхождения никто не стал бы обучать лекарскому искусству.

— Нет-нет! — начала было Глэдис, и прикусила язык. Что бы она ни сказала, это либо будет выглядеть ложью, либо будет созвучно тому, что хочет слышать этот феодал. Что же сказать? Волей-неволей, придется вернуться к прежней версии.

— Это всё, что я могу о них сказать, — повторила она, опустив глаза.

— Я понял, — сказал он, — Вы не помните родителей, но доподлинно известно, что они были благородного происхождения.

Она молчала, растерянная и измотанная этим разговором, как будто она кричала ему свои доводы через стеклянную стену, и никак не могла докричаться.

— Этого мне достаточно, — сказал сэр Роджер, и вышел, оставив у нее чувство опустошенности и безысходности.

Она в отчаянии сжала кулаки, но вдруг почувствовала безумную усталость. Глэдис доплелась до кровати, повалилась на нее и тут же уснула прямо в одежде.

Проснулась она только на следующее утро и обнаружила, что заботливо укрыта — наверное, Мэри постаралась. И все же расположение духа у молодой женщины было мрачное. Она даже не сразу поняла, почему у нее такое плохое настроение, но постепенно события вчерашнего дня и разговор с сэром Роджером всплыли в ее сознании. Она принялась обдумывать ситуацию.

Замуж ей совершенно не хотелось, тем более за Блэкстона. Она вообще как-то не думала о том, чтобы устроить свою судьбу в этом мире, потому что к любому положению, в которое попадала, относилась только как к чему-то временному. Если их обвенчают, то церковный брак будет считаться нерасторжимым, и она будет связана с этим человеком до конца своего пребывания здесь, если, конечно, его не убьют. Перспектива не радовала.

Побег в сложившихся условиях маловероятен. Она находилась на самом верху башни донжона, и под ней было как минимум, два этажа, на которых никогда не бывает безлюдно. Конечно, если привлечь на свою сторону Мэри, можно ещё раз попробовать трюк с переодеванием, но как же тогда Джей? Надо как-то подготовить и его… «…Или Вам с ним так нравилась бродячая жизнь безродных собак, что Вы готовы лишить его титула и семьи, не говоря уже о пище и крове?» — вдруг вспомнилось ей, и у нее сразу опустились руки. Действительно, даже если побег удастся, что дальше? Снова дороги, опасности, чужие дома? Кто позаботится о ребенке, если с ней что-то случится? Она уже не раз убеждалась, что чужой ребенок не нужен здесь никому, а теперь вышло так, что у него появился ещё один защитник, который, возможно сможет дать ее сыну даже больше, чем она сама… Тогда она уже не так нужна? Можно открыть окно, стать на подоконник, и… через какое-то время (странная игра слов в данном случае) оказаться дома. Сможет ли она жить спокойно, зная, что где-то в прошлом ее ребенок остался сиротой? А если сэр Роджер ещё раз женится? Снова Джей окажется в положении чужого ребенка? А если он заболеет, или получит травму — кто будет его лечить? «Дипломированный» медик? Методами своего времени? У нее просто голова шла кругом от этих многочисленных «если». «Когда надо будет, Господь сам заберет у тебя жизнь», — вспомнились слова Мэй. Тогда что остается? Мысль об этом замужестве наполняла ее самым горячим протестом, противоречия изматывали ее, но поделать она ничего не могла, поэтому просто «отпустила» ситуацию.

Немного развлекали разговоры с Мэри. Девушка действительно знала многое о жителях замка. Оказывается, сэр Роджер уже был дважды женат. В первый раз он женился в восемнадцать лет, но его жена через полтора года умерла родами. Вскоре умер и ее ребенок. Сэр Роджер, по словам Мэри, сильно горевал. Пил и носился по полям с охотой, а потом это все почему-то разом прекратилось. Он образумился, и через два месяца женился во второй раз, на знатной и красивой девице, которая славилась исключительной добродетелью. Она и в самом деле, видимо, была очень милой и доброй, Мэри отзывалась о ней только в превосходной степени. Но женой она оказалась слишком набожной. Все ее время занимали пост и молитвы, что конечно, заслуживало уважения, но семейная жизнь от этого сильно страдала: через три года супружества у них все ещё не было детей. Казалось, миледи не только не испытывала никакого интереса к супружеской жизни, но и старательно ее избегала. Наверное, она просто была создана не для этого. Самым горячим ее желанием было — уйти в монастырь. В конце концов, сэру Роджеру пришлось уступить ее просьбам, и она тут же постриглась в монахини.

По слухам, сэр Роджер пытался решить проблему с наследником и по-другому. Но дети, которые рождались в замке, были либо не похожи на него, либо не того пола. Поэтому появление здорового крепкого мальчика, да ещё обладающего несомненным портретным сходством с ним стало просто подарком судьбы.