Дневник леди Евы (СИ) - Белова Юлия Юрьевна. Страница 69

— Почему вы еще здесь? — спросила Ева.

Мужчина медвежевато поднялся. Кажется, он конюх, но она так и не вспомнила, мысли путались.

— Некуда нам идти. Во всех деревнях зараза. Нас никто и не пустит.

— У вас есть родные, близкие?

— Нет миледи, — ответила женщина, — все умерли.

— Кто-то остался в замке кроме вас?

— Нет, миледи, — это опять мужчина, — замок пустой, если не считать вон тех, наверху.

Он неодобрительно мотнул головой куда-то вверх.

— Вот что, друзья мои, — сказала Ева, — я знаю один лесной домик. Он конечно уже старый, но крыша над головой у вас будет. Я не вижу у вас признаков болезни. Отправляйтесь туда, никуда не выходите. Пока не пройдет мор, живите там. А когда все закончится, возвращайтесь в Блэкстон. Сейчас мне нечем наградить вас за вашу верность, но когда вернетесь, расскажите о том, что здесь произошло моему мужу и детям. Вы знаете их щедрость. Но вы должны пообещать мне одну вещь. Я расскажу вам, как добраться до домика, а вы найдете где-то поблизости священника, и пришлете его сюда.

— Да наградит Вас Бог, миледи! — воскликнула женщина, — Я уж думала, что придется кончить свои дни здесь, а Вы даете нам надежду! Правду люди говорили, что Вы — ангел. Уж как повезло нам жить в Вашем замке…

— Довольно об этом, — прервала ее Ева, — отправляйтесь в путь, только не забудьте про священника.

— Клянусь небом, миледи! — с жаром воскликнул мужчина, — Я добуду его, обещаю! А Вам оставлю оседланного коня, не оставайтесь здесь, уезжайте тоже!

— Хорошо, поторопитесь.

Ева объяснила им, как добраться до лесного домика, в котором они с маленьким Джейсоном проводили зиму, и слуги ушли. Она осталась внизу, за тем же столом. Её мутило. Она прислонилась к стене и закрыла глаза. Сил не было. Сколько она так просидела, Ева не могла бы сказать, но разбудило ее поскрипывание деревянных ступеней снаружи и осторожные шаги, из темноты выступила фигура священника. Он шел, пугливо озираясь. Это был отец Квентин, замковый капеллан. Она даже улыбнулась при мысли о том, как причудливо сплетаются порой судьбы: он когда-то обвенчал ее с Роджером, а теперь пришел в умирающий замок, чтобы проводить тех, кто здесь остался, в последний путь. Только теперь он не выглядел таким круглым и самодовольным, как раньше. Ряса висела на нем мешком, на исхудавшем и обвисшем лице — растерянность и страх.

— Pax vobiscum, святой отец, — проговорила леди Ева.

— И тебе, дитя мое, — сразу оживился священник, — Боже праведный, да это же леди Ева! Что с Вами, дитя мое, Вы больны?

— К сожалению, святой отец, не подходите ко мне близко. Значит, мои посланники нашли Вас?

— Я встретил их на дороге, возвращаясь от больного. Джозеф с таким жаром уговаривал меня прийти к Вам, что я сразу понял, что случилось что-то страшное. Но… я слышал, что на Блэкстон напали, — осторожно добавил он.

— Блэкстон в руках разбойников. Из его прежних жителей здесь осталась только я.

— Боже праведный!

— Не бойтесь, святой отец. Разбойники не в том состоянии, чтобы причинить Вам вред. Скорее, они нуждаются в Вашем утешении. Они все больны, будьте осторожны, когда сделаете для них все, что полагается.

— Право, дитя мое, Вы воистину добры, как ангел, если так заботитесь об этих заблудших душах! Они причинили Вам столько зла, да простит меня наш Отец небесный! А как же Ваш муж, сэр Роджер, Ваши дети…

— Они в безопасности. Что касается меня, то я дала слово этим, как Вы выразились, заблудшим душам, но как только Вы сделаете для них все, что возможно, я тоже буду свободна.

— Но как же Вы! Может быть, Вам тоже нужно утешение?

— Спасибо, святой отец. Самое большое утешение для меня в том, что мои близкие живы и здоровы.

Ева проводила отца Квентина наверх. Священник озирался кругом с изумлением и страхом. Это было понятно, ведь он помнил большой зал совсем другим. Джек был еще жив, но очень плох. Казалось, что только напряженное ожидание держит его в мире живых. Увидев священника, он оживился, даже глаза заблестели.

— Я вижу, он действительно ждал, — шепнул отец Квентин Еве, — Я сделаю для него и остальных все, что нужно. Не беспокойтесь об этом. Когда мои дела здесь будут закончены, я приведу людей из деревни, и мы похороним умерших, видит Бог! А Вам я советую, нет, даже смиренно прошу: уезжайте отсюда немедленно. Господь отвернулся от этого места, да свершится здесь воля Его.

— Спасибо, святой отец, пожалуй, я так и сделаю.

Она помедлила.

— Да, и вот ещё что. Я чувствую, что мы больше не увидимся. Я должна сказать Вам правду. Все эти годы я носила чужое имя и титул. Я не леди Ева. Сэр Роджер просто увидел во мне то, что хотел видеть…

— Я знаю об этом, дитя мое, — мягко перебил священник.

— Вы знали?! Когда Вы догадались?

— Я знал с того самого момента, когда сэр Роджер объявил Вас леди Евой. Это связано с тайной исповеди, но, учитывая обстоятельства, думаю, что могу Вам открыть кое-что. Семья лорда Освальда погибла вся. Никто не выжил. Отец сэра Роджера, сэр Годвард, нашел и похоронил их всех сразу после того, как ушли осаждавшие замок войска. Он открыл это мне, собираясь в свой последний крестовый поход.

— Почему же Вы не возразили сэру Роджеру тогда? — воскликнула пораженная Ева.

— Что бы это изменило? — глаза священника на смешном и кругленьком когда-то лице смотрели мудро и печально. — Я мог только утверждать это голословно. Доказать это можно было, только открыв публично тайну исповеди, но пойти на это я не мог. Поскольку я не возразил сэру Роджеру сразу (я человек, и, к сожалению слабый, я просто растерялся, да простит меня Господь!), то таким образом, косвенно признал его правоту. А после я рассудил, что мое признание принесло бы больше вреда, чем пользы, и я вынужден был жить с этой ложью, о чем буду вымаливать прощение у Господа до конца дней.

— И Роджер знал об этом? — несмотря на слабость, она никак не могла поверить в то, что услышала.

— Нет, насколько мне известно. Сэр Годвард исповедовался утром, в день отъезда, и сразу уехал. Он не хотел, чтобы сэр Роджер брал на себя грех, но надеялся, что если земля останется спорной, то его сын найдет впоследствии способ присоединить эти земли. Что касается Вас, дитя мое, то, на мой взгляд, и истинная леди не могла бы прожить свою жизнь более достойно, чем это сделали Вы. Ваше слово, которое Вы дали этим несчастным, и которое исполнили до конца, искупает многое. Господь видит все. А теперь идите! Я отпускаю Вам Ваши грехи, и да свершится воля Божья!

На конюшне Еву действительно ждал оседланный конь. Она никогда не умела хорошо ездить верхом, а сейчас задачу осложняла болезнь, но ей удалось ценой неимоверных усилий взгромоздиться в седло. Она почему-то вспомнила, как птицей, не касаясь стремян, взлетал в седло Джей перед охотой, несмотря на легкие доспехи, с какой грацией в свои три года держалась в седле малышка Кэти — они настоящие дети своего времени. На глаза навернулись слезы. «Ева, соберись!» — прикрикнула она мысленно. Конь медленно прошел через двор, потом под его копытами глухо зарокотал мост. Уже светало, и лес впереди выделялся неясной темной тучей на фоне неба. Ева придержала поводья и, обернувшись в седле, в последний раз взглянула на Блэкстон. Почему-то она была уверена, что это действительно последний раз. Рассмотреть в подробностях замок было трудно из-за темноты. Факелы над воротами уже не горели, только далеко в донжоне в одном окне бился слабый неровный свет, то тускло вспыхивал, то почти угасал, каждая вспышка казалась последней. Ей не было страшно за будущее, только невыносимо грустно, и еще она чувствовала огромную усталость. Только бы добраться до Роджера.

Весь остаток ночи Ева провела в седле. Это было очень трудно. Тяжело было даже просто держаться прямо. Ее мотало из стороны в сторону. Постепенно вокруг светлело. Проступили контуры деревьев, кружевные абрисы ветвей. Это ее как-то обнадежило. На душе стало легче. До поляны Ева добралась только к полудню. Чуть не пропустила еле заметную тропинку, по которой, наверное, и сейчас кузнец ходил к своей яме. Роджер ждал ее. Ева заметила его, только когда он вышел из тени деревьев, опоясывающих поляну, он шел и тревожно вглядывался в ее лицо.