Вещий сон, или Интуиция (СИ) - Чайка София. Страница 32

Остап завел ее в кабинет старшей медсестры хирургического отделения и попросил пожилую женщину оставить их наедине. Та молча, без комментариев и любопытных взглядов, покинула помещение.

— Почему здесь?

Яна присела на кушетку и сложила руки на коленях, не зная, куда их девать. Больше всего ей хотелось обвить ими шею любимого, прижаться к нему и забыть события прошедших суток. Если бы Остап согласился. К сожалению, он вряд ли собирался нежничать.

— А где, по-твоему? Во всяком случае, здесь мы можем поговорить спокойно.

— Да. Спокойно.

— Дьявольщина! Яна, где ты была?

Мужской голос дрогнул где-то на середине фразы. Яна знала, что будет трудно, но чтобы настолько… Она обязана сказать правду.

— У Сергея.

— Где?!

— Я ночевала в доме Вороного. — Остап промолчал, но его лицо говорило за него. Яна поторопилась добавить. — Ничего не случилось!

Мгновения тишины, последовавшие после этих слов, показались ей вечностью. Не в силах выдержать напряжение, Яна поднялась и подошла к Остапу. Она обняла его, сомкнув ладони за спиной, и прижалась щекой к груди.

Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Он ее не оттолкнул, но руки так и остались висеть вдоль тела, словно плети. Яне стало страшно, что он может прямо сейчас развернуться и уйти. Она подняла глаза и взглянула на напряженный подбородок, затем в глаза. Он не смотрел на нее, предпочитая окно.

— Ничего. Слышишь?

Поцелуй не в счет, ведь он для нее ничего не значил.

Она думала, что не дождется от него слов, когда Остап произнес:

— Тогда зачем пошла? Если хочешь сделать паузу, только скажи.

Он все еще не смотрел на нее, и Яна повернула к себе его голову, сжав ладонями лицо.

— Не в этом дело. Не нужна мне пауза, но подумать действительно хотелось.

Его губы дрогнули, когда он тихо сказал:

— Я ждал. С ума сходил. Соседей поднял. Никто ничего не знал.

— Прости.

— Я помчался в больницу, думал, что тебя срочно вызвали по какому-то делу. Здесь все только пожимали плечами.

— Я виновата.

— Что, черт возьми, с твоим телефоном!

— Я его выключила, — пролепетала Яна, мучительно сожалея о том, что не доверилась Остапу.

Его лицо исказила гримаса, когда он спросил:

— Что я такого сделал? За что ты меня так…

Обидела? Унизила? Оскорбила?

Она не знала, что он имел ввиду, но поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы коротким поцелуем.

— Нет! Господи, нет! Я не хотела ничего такого!

Значит, Хелена умолчала о ее визите. Не сказала ни слова, иначе он реагировал бы по-другому. Получается, что она подыграла сопернице. Если Остап оставит ее, то только по ее вине.

Его руки медленно поднялись и провели по ее спине, остановившись на талии. Но в его словах слышалась горечь.

— Что тогда? Должна же быть какая-то причина.

Яна опустила глаза, упершись взглядом в кадык.

— Я поговорила с Хеленой.

— Понятно. Дальше.

— Она сказала, что… — Яне пришлось перевести дух, чтобы продолжить. — Что вы собираетесь пожениться.

Она почувствовала, как напрягся Остап, и заставила себя посмотреть ему в глаза. Он хмурился.

— Хелена? Она такое сказала? Именно такими словами? Возможно, ты неправильно поняла?

— Она изъяснялась очень доступно.

— И ты поверила ей.

Это был не вопрос. Он констатировал факт. Да и как иначе? Ее слово против слова Хелены.

— Не совсем.

— Если так, почему не дождалась? Ладно, это можно понять. Почему убежала из дома? Разве я тебя обманывал? Хоть раз?

— Нет. — Но и не посвящал в свои планы. Хотя этого она не могла ему сказать. — Хелена оказалась очень убедительной, поэтому я решила все обдумать.

— Яна, милая, — он обхватил ладонями ее лицо, — в этой ситуации не может быть убедительных аргументов. Я не обещал Хелене жениться. Вот единственная правда.

Разве не это она хотела услышать? Не это ли заставило ее вчера скрываться? Почему же тогда не спадает тяжесть с ее сердца?

— Хелена пообещала, что ее отец уволит тебя, если ты не женишься на ней.

Яна видела, как Остап замер, удивленный, даже пораженный этой новостью. Он не сразу нашелся со словами.

— Послушай, Хелена может говорить, что угодно. Хотя я не ожидал от нее ничего подобного. Сейчас не время говорить о Хелене. Важно другое, ты не доверилась мне. Не дала возможности оправдаться.

— Сейчас даю.

— Да, но вчера я понял одну вещь.

Ей вдруг показалось, что она замерзает, хотя теплые руки Остапа продолжали держать ее лицо в плену. Она заставила себя спросить.

— Какую?

— Все произошло слишком быстро, во всяком случае, для тебя. Ты мало знаешь меня и так же мало доверяешь.

Да что же это такое?! Неужели, все?!

— Я верю тебе!

— Очень на это надеюсь. Но пока нам рано жить вместе. Эту ночь я спал здесь, в больнице. Главврач разрешил мне пожить в изоляторе, пока Хелена в городе.

— Остап…

— Подожди, дай договорить. — Казалось, он задыхается, так тяжело вздымалась его грудь, а руки продолжали нежно поглаживать ее скулы. — Мы будем ходить на свидания, как положено. Разговаривать. Любить друг друга. Бог свидетель, я не могу от этого отказаться! Но ночевать я у тебя не стану — пока ты не научишься мне доверять. Слышишь?

У нее в горле стоял ком, но она умудрилась выговорить:

— Слышу. И сколько это будет… тянуться?

— Пока ты не решишь, что готова стать моей спутницей — во всех смыслах этого слова, довериться полностью. И работа не должна иметь к этому никакого отношения. Ты… согласна?

Слезы вскипели на ее глазах, но Яна понимала, что могло быть хуже, и кивнула.

Возможно, он прав. Все случилось слишком быстро.

Глава 20

Старый двухэтажный дом, наверное, потонет в тени, когда старые яблони украсят цветы и листья. Потом землю укроют гниющие плоды, и осы не дадут спокойно пройти.

Взглянув на окна, Вика не заметила ни единого движения за старыми рамами. Она брезгливо толкнула скрипящую входную дверь и подумала, что здание, в котором находится ее квартира, сохранилось значительно лучше.

Взяв больничный, она неделю провела дома. На работу идти не хотелось. Ее внешний вид и признание в беременности убедили участкового врача, что она нуждается в домашнем режиме и спокойствии. Мысль о том, чтобы отключить все телефоны, пару раз мелькала в ее уставшем мозге. Она не сделала этого по единственной причине — надеялась, что позвонит Эд, но тот не давал о себе знать.

Вместо него ей пришлось уверять мать, что у нее обычная простуда, и лишь поэтому она сидит дома. Соседка-доносчица расстаралась. Удивительно, что склочница до сих пор не доложила родителям об Эде. Хотя, вполне возможно, что наябедничала, но те решили помалкивать и подождать с разборками. Если они об этом не заговаривают, то ей тем более не стоит торопиться и подставляться.

Звонил Вик. За пару минут он так надоел ей дурацкими советами, что она бросила трубку.

Он, видите ли, беспокоится! Если бы не его убогое благородство, она жила бы вместе с Эдом, не тужила. Во всяком случае, до тех пор, пока не стала бы походить на бочонок, но до этого еще несколько месяцев. А теперь…

Ей надоело реветь, смотреть глупые сериалы, где все заканчивалось свадьбой, есть ресторанную еду, которую ей доставляли на дом, и валяться — в кровати или на диване. После нескольких дней мрачного бездействия Вика ужаснулась, увидев себя в зеркале. В это день она привела себя в порядок и впервые вышла в люди. Виктория прошлась лишь до магазина, но эта маленькая прогулка привела ее в необходимый тонус.

На следующий день она пришла в больницу, но не для того, чтобы работать. Вика порылась в архиве и нашла историю болезни одной пациентки и переписала ее адрес.

Дом, в котором предположительно живет Эд, казался старым, почти ветхим. Правда, лестничные пролеты поражали шириной, хотя перила и нуждались в покраске. Поднимаясь на второй этаж, Вика поняла, что в этом доме всего лишь восемь квартир, и что они достаточно велики, как и обещала старушенция.