Рассвет в ночи (СИ) - Крол Анна. Страница 33

  На сердце тут же сделалось тяжело, и Она подползла к сумке. Покусав губы и прислушавшись к доносящимся из гостиной негромким монотонным голосам из телевизора, Она вытащила из сумки телефон и набрала номер, который выучила на зубок. Ночью разбуди - первое, что выдаст, будет номер мобильного Ее Константина. С замершей душой слушала Она гудки, и вот - долгожданный и все же такой неожиданный глуховатый голос:

  - Мышка? Что случилось?

  Она торопливо замотала головой, совершенно забыв, что он Ее не видит, а значит и понятия не имеет, что она сейчас отрицает.

  - Ничего... Я просто позвонила... Чтобы...

  - Чтобы что?

  - Чтобы сказать... Ты не должен грустить.

  Тонкие бровки сошлись на переносице, и Она поспешно выпалила:

  - Я того не стою! Правда... Ты же не грустишь? - Дотошным и наивным тоном спросила Она, закусывая костяшки пальцев и коря себя уже за то, что позвонила.

  Из телефонной трубки ее ушка достиг тихий смех, вслед за которым раздался ласковый голос:

  - Уже нет, Мышонок... Только с одним я категорически не согласен!

  Сердце ее упало прямо в пятки, когда Она пискнула

  - Что?

  - Ты вовсе не "ничего не стоишь"! Ты стоишь очень многого! Может, даже кучи таких, как я...

  Последние слова прозвучали с какой-то горечью, но Константин быстро перевел тему, поинтересовавшись как у Нее дела. Она что-то ответила, потом еще что-то, и еще... В конце концов, к окончанию разговора Она рассмеялась так, что в гостиной испуганно замолк телевизор - ясно было, что Олеся жадно и изумленно слушает звуки, доносящиеся из Ее комнаты. Посему Она пришла к выводу, что пора бы ложиться спать.

  - Спокойной ночи, Константин.

  - И тебе... Спи спокойно.

  Она улыбнулась, отчего заболели щеки. Трубка была положена, свет выключен, надоевшая одежда снята, а одеяло намотано вокруг хрупкого тельца. Скрутившись в комочек в полной тишине и темноте, Она, широко распахнув глаза, смотрела в пустоту. Слишком долго Она бежала ото всего... Слишком долго для того, чтобы вот так резко и глупо пойти навстречу тому, от чего испуганно мчалась. Но именно этого Ей хотелось, именно поэтому Она была счастлива. И впервые в жизни бесповоротно и безапелляционно Ее чувства победили разум. Разгромили. Заткнули ему мудрую шипящую пасть. Навсегда ли? С этими мыслями Она уснула, а проснулась оттого, что заспанная Олеся хмурила рыжие бровки и шептала:

  - Уже 7 часов... Не пора ли тебе вставать?

  Она подорвалась, испуганно мечась по комнате, одеваясь как можно быстрее и уносясь в ванную. На самом пороге Ее остановил любопытно-ехидный возглас соседки:

  - Кстати, какого Константина ты таким проникновенным голосом звала во сне?

  Она вспыхнула и со словами:

  - Не твое дело!

  Захлопнула дверь с таким стуком, что, казалось, она сейчас треснет. Она сама испугалась своего порыва, поэтому высунула нос из ванной, нашла взглядом ошарашенную таким взрывом Олесю и, хлюпнув носом, выдавила сакраментальное:

  - Не обижайся, я не хотела...

  И поскорее забаррикадировалась в душевой.

  На работу она явилась, то бледнея, то краснея. Ей хотелось танцевать, лететь, но каждые десять минут Ее придавливало к земле собственными страхами и сомнениями. Впрочем, когда Она звонила Константину, стараясь говорить серьезным и кротким тоном, он нет-нет, а вызывал у Нее широкую улыбку. Вскинув голову, Она проходила мимо обиженного и оскорбленного в лучших чувствах клерка и спешила к начальнику в кабинет, чтобы на пять минут окунутся в атмосферу того странного счастья и ликованья, которое охватывало Ее, когда Она была рядом с Константином.

  На обеденный перерыв они пошли вместе, игнорируя изумленные взгляды его сотрудников. Ей так вообще было все равно - в кои-то веки Ей было абсолютно плевать на то, что о Ней подумают или скажут. Они просто брели рядом, говоря о чем попало и молчаливо глядя в одну и ту же точку. И руки их иногда соприкасались, и тогда они встречались взглядами, и Она неизменно смущенно опускала ресницы, стараясь скрыть покрасневшее личико. Почему-то Ей инстинктивно хотелось облизнуть губы, у Нее просто язык чесался это сделать! Но Она понимала, что это будет выглядеть... Ну совсем как-то... Не по Ее правилам. Сердито подумав о том, кто придумал все эти глупые правила, Она довольно облизнулась, и каким-то странным образом почувствовала вкус губ Константина. И тут же вспыхнула до самых ушек. За два дня эти странные ощущения должны уж были выветриться! Она украдкой покосилась на Его лицо, скользнула по четко очерченным бровям, по крыльям длинноватого носа, придирчиво вгляделась в сомкнутые губы, и у Нее опять зачесался язык. Ну что за дела, а!

  Чтобы избежать соблазна, Она вновь уставилась в облака. Они были пузатые и медленные... Точь-в-точь как господа бизнесмены, когда возвращаются домой. Она улыбнулась своим мыслям, и в этот момент их руки снова соприкоснулись. Секунда, взгляд, и вот уже их пальцы переплетаются в теплый кокон, который не разомкнуть никому... Взойдя на мостик, они застыли, вглядываясь в воды пруда. Руки Константина покоились на Ее талии, как будто там было им самое место. А Она не очень-то сопротивлялась, лишь в начале еле-заметно затрепетав в его объятиях. Потом даже чуточку осмелела, откинула голову ему на плечо, щурясь на солнце, которое нагло и беспристрастно сияло прямо Ей в глаза. Внезапно Ее ушка коснулись его губы

  - Век бы тут стоял.

  И Она вздрогнула, прикрывая глаза:

  - И я...

  Руки на Ее талии напряглись, и вскоре Она была крепко-крепко прижата к нему. Казалось, спиной Она ощущает каждый миллиметр его кожи. Это было как-то так... волнующе, что Она замерла, резко обернувшись к нему, оказавшись совсем близко к его лицу. Опасно близко к его губам... Но сейчас Она смотрела ему в глаза и никак не могла понять, чего нашла в них страшного тогда, в весенний грозовой день? Чего страшного в этих омутах бесконечной теплоты? Но тут же вспомнился тот его взгляд на приеме, когда он общался с другими деловыми людьми, и Она поняла, что - да, Ей было чего испугаться. Но сейчас Она... Да, боится по-прежнему...Но уже другого. Она смертельно боится его потерять.

  Наверное, он что-то прочел в Ее взгляде, ибо одна рука убралась с талии и нежно прошлась по бледной коже щеки и шеи. Она улыбнулась, потянувшись к смуглым пальцам, прижавшись на секунду, но тут же отстранившись. Как недоверчивый пуганый зверек... Влюбившийся без памяти бедный серый зверек. Мышонок...

  Они пришли в офис аккурат к началу работы. Константин сжал Ее руку перед самыми дверьми, и Она скрыла улыбку в уголках губ, в сиянии глаз и скользнула к себе в кабинет. Возвращаясь с небес на землю. Возвращаясь от Константина к работе.

   Глава 35.

   Двое под дождем

  Только ночами под раз за разом проигрываемую "Leave out all the rest" Линкин Парк Ему вспоминался один короткий день, проведенный со Светланой на берегу чужого моря, и одна долгая ночь, после которой Он проснулся безнадежно больным, - все остальное время занимала работа. Охота, порученная Ему Георгием Ивановичем, подходила к концу - загнанная и обессилившая "жертва" уже еле плелась, потеряв последние надежды скрыться от своего преследователя. Если в первые дни после того памятного посещения директором уничтожаемой фирмы Его кабинета, "жертва" как-то вдруг мобилизовалась и проворно забилась в когтях, то сейчас, похоже, к ней пришло осознание тщетности всех усилий. Лапки были покорно сложены, а душа подготовлена к полету в небеса. "Жертва" смирилась, и это порядком притупило Его азарт - ранее приносящая радость охота теперь стала рутинным и даже тягомотным занятием. Хищник с горящим голодным взглядом превратился в уставшего мясника, которому хочешь - не хочешь, а приходится раз за разом перерезать глотки молчаливым, ко всему готовым барашкам.

  К концу недели азарт потух совсем. Покупая и перепродавая акции несколькими простыми нажатиями соответствующих клавиш и переходя по знакомым ссылкам, Он все чаще вспоминал взгляд той женщины, о которой неделю назад рассказал Светлане. Еще дня три, может быть, пять и всё будет кончено. Раз и навсегда. Сперва закроются филиалы в мелких городишках, будут выброшены на улицу многочисленные менеджеры и маркетологи, секретари и промоутеры, бухгалтеры и операторы технологического оборудования, конвейерщики и системные администраторы. Затем остановятся крупные заводы, дорогущее оборудование будет распродано или отдано в счет многомиллионных долгов, под сокращения попадут представители вышестоящих должностей. Начнутся ссоры в лишившихся привычных заработков семьях, депрессии у потерявших опору мужчин, нервные срывы у привыкших жить в роскоши женщин, истерики у избалованных детей. Мелкие сошки, конечно же, переживут всю эту малоприятную историю, а вот бывшие директора и управляющие заводов навряд ли быстро придут в себя. Особенно не повезет тем, кого тут же отыщут пронырливые и хладнокровные кредиторы. По стране прокатится волна мелких пакостей, вроде взорванных машин и подожженных загородных домиков. У кого-то окончательно сдадут нервы. Чьи-то дети будут плакать на похоронах... Чьи- то жены захотят заглянуть Ему в глаза...