Признания без пяти минут подружки (ЛП) - Розетт Луиза. Страница 41

— Роуз, мама тебе говорила, что не будет участвовать в разговоре, если ты будешь называть ее по имени. А если у нас нет разговора, то нам и находиться здесь незачем, — говорит Кэрон.

— Мне же лучше, — ворчу я.

— А тебе, Кэтлин? — спрашивает Кэрон.

— Нет. Нам нужно поговорить о нескольких вещах.

Говоря это, мама не смотрит ни на меня, ни на Питера, а Кэрон кивает. Очевидно, у этой сессии уже есть определенная повестка дня.

— Роуз, хотела бы ты сказать что-нибудь еще о сайте?

Да. Например, почему у меня нет никакой личной жизни? Почему она отслеживает все, что я делаю? И почему она так безумно относится ко всему, что дает мне ощущение связи с моим отцом? Точнее, давало — когда люди еще могли комментировать.

Выбрасываю платок в мусорную корзину с такой силой, на которую только способен человек, выбрасывающий мокрый платок.

— Давайте вернемся к проблеме с сайтом в конце сессии, — Кэрон снова кивает маме.

Мама разглаживает складку на юбке.

— Питер, нам нужно поговорить о твоем возвращении в школу осенью. Декан сказал, что если ты пройдешь амбулаторную программу реабилитации, найдешь работу на неполный день и сдашь экзамены, тебя примут обратно.

—Я не вернусь,— объявляет Питер потолку.

—Что, прости?— говорит мама так, словно она не могла расслышать то, что она услышала.

— Ты не спросила, — говорит он. — Просто вид сделала.

— Ты прав. Я сделала вид. И знаешь, почему? Потому что тебе повезло, что ты на хорошем счету в этой школе.

Питер достает из кармана ключи и крутит в руках брелок в виде открывашки для бутылок.

— Я ничего не учу.

Потому что ты не ходишь на занятия, думаю я.

— Питер, я думаю, твоя мама говорит, что учеба в Тафтс — это невероятная возможность, и тебе повезло — у тебя есть второй шанс.

Мама слишком быстро качает головой.

— Это часть того, что я говорю.

Сейчас она бросится в бой — наверно, несколько дней к этому готовилась.

— Семья вложила деньги в твое образование. Если не собираешься его продолжать, верни деньги.

Питер начинает подбрасывать ключи в воздух и ловить их.

— Тебя только деньги волнуют, — говорит он, ударяя в мамину ахиллесову пяту.

Если он и попал в точку, то мама этого не показывает.

— О, конечно, меня волнуют деньги, — говорит она. — Деньги, которые я тебе давала на жизнь, когда ты по идее учился, потрачены на наркотики и алкоголь. Это непочтительное и саморазрушительное поведение, которое не нужно ни мне, ни твоей сестре. Поэтому ты или следуешь плану, или уходишь из моего дома.

Питер ловит ключи, и его рука застывает в воздухе — он пытается определить, серьезны ли ее намерения. Он переводит взгляд с мамы на меня. Я смотрю на нее.

— Не вмешивай меня в это, — говорю я. — Он на меня никоим образом не влияет.

— Ой, неужели? Ничто из этого на тебя не влияет? А почему тогда я получила сообщение от директора Чен, в котором она предлагает нам встретиться на следующей неделе, потому что она «обеспокоена»?

Мой мозг сразу же начинает гудеть от перегрузки.

Вечеринка плавательных гигантов?

То, что Конрад сделал с машиной Мэтта?

Мэтт вышиб мозги Конраду? Насколько я знаю, Мэтт пока что ничего не сделал с Конрадом.

Не знаю, что это за встреча, но знаю одно: уверена, что не собираюсь идти в кабинет директора со своей мамой. Там и одной находиться не слишком–то хорошо.

Она делает глоток мятного чая, который нам приготовили, пока мы ждали в приемной. Выражение ее лица дает понять, что она готовила для меня западню с этой информацией.

— Несправедливо, — заявляю я.

— Что несправедливо? — спрашивает она, притворяясь, что не сделала ничего такого.

Такое ощущение, что я ссорюсь с Трейси, а не с мамой.

— Ты знаешь.

— Роуз, — спрашивает Кэрон, — ты в первый раз слышишь об этой встрече?

Я киваю. Кэрон смотрит на мою маму, которая внезапно решает долить в свой чай горячей воды из супер—высокотехнологичного кулера Кэрон, стоящего на другом конце комнаты.

— Кэтлин, ты собиралась перед приходом сюда поговорить с Роуз об этой встрече?

Мама наблюдает, как горячая вода наполняет ее чашку.

— Просто из головы вылетело.

Кэрон поднимает брови:

— Ты понимаешь, что мы в нашей беседе не об этом договаривались?

— Отстойно, что вы вдвоем проводите свои сессии. Это дает ей преимущество, — говорю я Кэрон.

— Это даже больше, чем приветствуется, если ты будешь ходить со мной раз в неделю, а не раз в две недели, — говорит мама, возвращаясь обратно на диван.

— Кэтлин, эти сессии не должны быть полем боя.

Мой брат самодовольно улыбается, с наслаждением наблюдая, как мама получает словесный отпор от своего мозгоправа.

— Я заметила, — говорит мама.

Кэрон ждет.

— Извини, Роуз, — нехотя произносит она.

Могу сказать, что ее раздражает необходимость извиняться передо мной. Она же в последнее время считает, что я во всем перед ней виновата.

Это чувство взаимно, Кэтлин.

— Давайте вернемся к теме разговора, — предлагает Кэрон.

— Питер, ты должен до завтра решить, что будешь делать, — говорит мама.

Питер возвращается к своей игре с подбрасыванием ключей, как будто его ничто в этом мире не волнует.

— Есть еще что-то, о чем ты хочешь поговорить? — подсказывает Кэрон.

Когда мамино уверенное выражение лица становится испуганным, я понимаю, что мы подошли к настоящей причине, по которой здесь собрались.

— Я бы хотела поговорить о Дирке. Тейлоре, — добавляет она, словно у кого–то есть сомнения, о каком Дирке.

У меня замирает сердце. Питер роняет ключи — они выскальзывают из его руки и, звеня, падают на журнальный столик.

— Продолжай, — ободряет Кэрон.

Мама прокашливается.

— Мы с Дирком подружились...

— Вы не друзья, — перебиваю я.

— Дай ей закончить, — говорит Кэрон с такой мягкостью, которая дает понять, что мама сейчас объявит о том, что я по-настоящему возненавижу.

— Он пригласил меня на ужин. Я сказала «да»...

— Нет, ты не сказала, — вырывается у меня изо рта.

— ...и мы идем в ресторан на следующей неделе.

Мама задерживает дыхание, со страхом глядя на меня, как будто она ждет, что я скажу нечто ужасное.

Когда моя мама начала ожидать от меня оскорблений?

Наверно, после того, как я начала ее оскорблять.

— Это свидание? — спрашиваю я.

— Да.

— Но... как насчет папы? — шепчу я, пересиливая боль в горле от подступающих слез.

— Милая, я люблю твоего отца. И всегда буду любить, — она трет лоб, словно у нее болит голова. — Ужин с другим человеком этого не изменит.

— Но Дирк... Он... — я не могу подобрать слова, чтобы выразить свое смущение.

Разве мама не должна хотеть пойти на свидание с кем-то, похожим на папу? Если она будет встречаться с тем, кто кардинально от него отличается, значит она никогда не любила его по-настоящему?

— У него нет ничего общего с папой, — наконец говорю я.

Питер фыркает.

— И?

— Ну, разве это не значит...

— Ой, Роуз, повзрослей сначала, — говорит Питер.

— Питер, — предупредительно говорит мама.

— Ну и что, если ты будешь встречаться с Дирком? Не такая уж проблема. Папа же умер.

Я снова начинаю плакать. Мама резко поворачивается и хватает Питера за руку. Питер быстро выпрямляется, словно думает, что ему придется защищаться физически.

— Знаешь, что меня больше всего в тебе беспокоит в этом году? — говорит она жестоким тоном, которого я никогда раньше не слышала. — Ты стал недобрым.

Питер отбрасывает ее руку и откидывается назад, скрестив руки на груди и пытаясь скрыть тот факт, что ему нужна минута, чтобы прийти в себя.

Если бы я не ненавидела Дирка раньше, уверена, что возненавидела бы его сейчас. Это он виноват в том, что мы здесь и так себя ведем.

— Что с тобой происходит, Роуз? — тихо спрашивает Кэрон.

— Он умер совсем недавно, — говорю я, используя тыльную сторону ладони вместо носового платка.