Лекарство от меланхолии - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 7

Он вел косилку по газону. Срезанная трава брызгала из-под ножей и мягко падала вокруг; он вдыхал ее свежесть, упивался ею и чувствовал – не его одного, но все человечество наконец-то омывает животворный родник вечной молодости.

И, омытый этими живительными водами, он снова вспомнил песенку про колеса, про веру и про милость Божью там, высоко в небе, среди миллионов неподвижных звезд, куда вторглась одна-единственная, дерзкая, и летит, и ее уже не остановить.

Потом он скосил оставшуюся траву.

Чудесный костюм цвета сливочного мороженого

На город опускались летние сумерки. Из дверей бильярдной, где мягко постукивали шары, вышли трое молодых мексиканцев подышать теплым вечерним воздухом, а заодно и поглядеть на мир. Они то лениво переговаривались между собой, то молча смотрели, как по горячему асфальту, словно черные пантеры, скользят лимузины или, разбрасывая громы и молнии, проносятся трамваи, затихая вдали.

– Эх, – вздохнул Мартинес, самый молодой и самый печальный из троих. – Чудесный вечер, а, ребята? Чудесный…

Ему казалось, что в этот вечер мир то приближается к нему, то снова отдаляется. Снующие мимо прохожие вдруг оказывались словно на противоположном тротуаре, а дома, стоящие на расстоянии полумили, вдруг низко склонялись над ним. Но чаще люди, машины, дома были где-то по ту сторону невидимого барьера и были недосягаемы. В этот жаркий летний вечер лицо юного Мартинеса застыло, словно скованное морозом.

В такие вечера хорошо мечтать… мечтать о многом…

– Мечтать! – воскликнул тот, которого звали Вильянасул. У себя в комнатушке он вслух громко читал книги, но на улице всегда говорил почти шепотом. – Мечтать – это бесполезное занятие безработных.

– Безработных? – воскликнул небритый Ваменос. – Вы только послушайте! А кто же мы, по-твоему? У нас ведь тоже нет ни работы, ни денег.

– А значит, – заключил Мартинес, – нет и друзей.

– Это верно. – Взгляд Вильянасула был устремлен в сторону площади, где тихий летний ветерок шевелил кроны пальм. – Знаете, чего бы мне хотелось? Мне хотелось бы пойти на площадь, потолкаться среди деловых людей, побеседовать с теми, кто приходит туда по вечерам, чтобы поговорить о делах на бирже. Но пока я так одет, пока я бедняк, они не станут со мной разговаривать. Ничего, Мартинес, зато у нас троих есть дружба. А дружба бедняков – это что-нибудь да значит. Это настоящая дружба… Мы…

В эту минуту мимо прошел красивый молодой мексиканец с тонкими усиками; на каждой руке у него повисла хохочущая девица.

– Madre mia! – хлопнул себя по лбу Мартинес. – А как вот этому удалось подцепить сразу двух подруг?

– Ему помог его красивый белый костюм. – Ваменос грыз свой грязный ноготь. – Видать, он из ловкачей.

Прислонясь к стене, Мартинес провожал взглядом хохочущую компанию. В доме напротив открылось окно четвертого этажа, и из него выглянула красивая девушка; ветер ласково заиграл ее черными волосами. Мартинес знал эту девушку вечность: целых шесть недель. Он кивал ей головой, он приветственно поднимал руку, улыбался, подмигивал, даже кланялся ей на улице или когда, навещая друзей, встречал ее в вестибюле дома, в городском парке, в центре города. Но девушка подставила лицо ветру. Юноша не существовал для нее – его словно и не было.

– Madre mia! – Мартинес отвел от нее взгляд и снова посмотрел вдоль улицы; мексиканец и девицы уже заворачивали за угол. – Эх, был бы у меня такой костюм! Мне не нужно даже денег, только бы иметь приличный костюм.

– Не знаю, стоит ли советовать, – вдруг сказал Вильянасул, – но что, если бы тебе повидаться с Гомесом? Он уже месяц что-то толкует насчет костюма. Я пообещал ему, что войду в пай, лишь бы отвязаться. Уж этот Гомес!

– Эй, приятель, – раздался чей-то тихий голос.

– Гомес! – Трое друзей обернулись и с любопытством уставились на подошедшего.

С какой-то странной улыбкой Гомес вытащил бесконечно длинную желтую ленту, которая заплескалась и зашелестела на ветру.

– Гомес! – воскликнул Мартинес. – Зачем тебе портновский метр?

Гомес расплылся в улыбке.

– Хочу снять мерку.

– Мерку?

– Стой спокойно. – Гомес окинул Мартинеса оценивающим взглядом. – Caramba! Где же ты был все это время? А ну-ка, давай!

Мартинес почувствовал, как ему измеряют длину руки, ноги, затем объем груди.

– Стой спокойно! – покрикивал Гомес. – Руки – точно. Ноги, грудь – великолепно! А теперь быстрее рост! Пять футов, пять дюймов! Подходишь! Давай руку! – Тряся Мартинесу руку, он вдруг воскликнул: – Подожди, а есть у тебя десять долларов?

– У меня есть! – Ваменос помахал грязными бумажками. – Сними мерку с меня, Гомес.

– Весь мой капитал – это девять долларов девяносто два цента. – Мартинес пошарил в карманах. – Ты считаешь, что этого хватит на новый костюм? Как же так?

– А так. Потому что у тебя подходящий размер!

– Сеньор Гомес, но я совсем не знаю вас…

– Не знаешь? Ничего, теперь мы будем жить вместе. Пошли!

Гомес исчез в дверях бильярдной. Мартинес, сопровождаемый деликатным Вильянасулом и подталкиваемый нетерпеливым Ваменосом, тоже очутился в бильярдной.

– Домингес! – позвал Гомес.

Разговаривавший по телефону Домингес подмигнул вошедшим. В трубке пронзительно пищал женский голос.

– Мануло! – крикнул Гомес.

Мануло, опрокидывавший в рот содержимое винной бутылки, обернулся.

Гомес указал на Мартинеса.

– Я нашел нам пятого партнера!

Домингес ответил:

– У меня свидание, не мешай… – и вдруг умолк. Трубка выпала у него из рук. Маленькая черная записная книжка, полная имен и телефонов, быстро исчезла в кармане.

– Гомес, ты?!.

– Да, да! Давай скорее деньги. Выкладывай!

В телефонной трубке продолжал пищать женский голос.

Домингес в нерешительности поглядывал на трубку. Мануло поглядывал то на пустую бутылку, которую продолжал держать в руках, то на вывеску винной лавки напротив. Потом Мануло и Домингес неохотно выложили по десять долларов на зеленое сукно бильярдного стола.

Изумленный Вильянасул последовал их примеру. То же самое сделал и Гомес, толкнув в бок Мартинеса. Мартинес пересчитал смятые бумажки и мелочь. Гомес жестом опытного крупье сгреб деньги.

– Пятьдесят долларов! Костюм стоит шестьдесят! Нам нужно еще десять долларов.

– Погоди, Гомес! – воскликнул Мартинес. – Ты говоришь об одном костюме? Uno?

– Uno! – Гомес поднял кверху палец. – Один великолепный летний костюм цвета сливочного мороженого. Светлый-светлый, как луна в августе.

– Чей же он будет?

– Мой! – крикнул Мануло.

– Мой! – крикнул Домингес.

– Мой! – крикнул Вильянасул.

– Мой! – крикнул Гомес. – И твой, Мартинес. Друзья, покажем ему, а? Становитесь-ка все в ряд.

Вильянасул, Мануло, Домингес и Гомес выстроились в ряд у стены бильярдного зала.

– Мартинес, становись и ты тоже! А теперь, Ваменос, положи нам на головы бильярдный кий.

– Сейчас, Гомес, сейчас.

Мартинес почувствовал, как на его макушку лег бильярдный кий, и высунулся вперед, чтобы посмотреть, что происходит.

– О! – воскликнул он.

Кий ровно лежал на головах пятерых парней. Ваменос, широко улыбаясь, легко двигал его взад и вперед.

– Мы все одного роста! – вскричал Мартинес.

– Одного! – засмеялись приятели.

Гомес пробежал вдоль шеренги, шелестя желтым портновским метром, прикладывая его то к одному, то к другому юноше, отчего те смеялись еще громче.

– Точно! – заявил он. – Подумайте только, понадобился месяц, целых четыре недели, чтобы подобрать четырех парней одинакового роста и сложения. Целый месяц я искал и снимал мерки. Мне попадались парни ростом в пять футов и пять дюймов, но они были либо слишком толсты, либо слишком тонки. Иногда у них были длинные руки или слишком длинные ноги. Эх, ребята, если бы вы знали, скольких пришлось обмерить! А теперь нас пятеро совсем одинаковых – в плечах, и в груди, одинаковая длина рук и одинаковый вес! Ох, ребята!