Сто Тысяч Королевств - Джемисин Нора Кейта. Страница 62
— Тут не всё, — вдруг сказала Чжаккарн.
Я вздрогнула и оглянулась — она нависла надо мной и тоже смотрела на разложенные на полу письма.
До крайности удивленная, я наклонилась, чтобы поглядеть самой. Но, увы, на таком расстоянии у меня не получилось разобрать мелкий аккуратный материнский почерк и отцовские каракули.
— А как ты поняла?
— Вот здесь — и здесь — они ссылаются на ранее отправленные письма, — сказала Чжаккарн, указывая на исписанные страницы у наших ног.
— А еще я вижу странные пропуски, — задумчиво проговорил Сиэй, осторожно ступая между страницами.
Наклонившись, он внимательно всматривался в письма.
— Твои родители были до крайности организованными существами. Они писали друг другу раз в неделю. Строго раз в неделю, регулярно, как часы. Весь год. Но тут отсутствуют письма за шесть, нет, за семь недель. И смотри — ни тебе извинений за то, что забыл написать, ничего. И именно после таких странных лакун я вижу ссылки на отправленные прежде письма, которых здесь нет. — Он посмотрел на меня через плечо. — А кроме тебя, кто-нибудь знал, где спрятан ларец? Хотя, постой, двадцать лет ведь прошло… Наверняка полдворца уже успело прознать…
Я покачала головой и нахмурилась:
— Нет. Их хорошо спрятали. И непохоже, что в тайник кто-то заглядывал…
— Это ничего не значит. Возможно, в него последний раз заглядывали так давно, что туда успела набиться пыль, — отрезал Сиэй и выпрямился. — А что ты хотела там отыскать?
— Вирейн… — мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы выговорить это, — Вирейн говорит, что они с моей матерью были любовниками.
Сиэй поднял брови и переглянулся с Чжаккарн.
— Любовниками? Слово «любовь», Йейнэ, тут вообще ни при чем — и все от него производные тоже.
Выходит, это все-таки правда. У меня не осталось сил на возражения и протесты. Я просто молча опустилась на пол.
Сиэй плюхнулся рядом на живот и оперся подбородком на руки.
— Ну и что такого? Тут, в Небе, все со всеми это делают — причем беспрерывно.
Я покачала головой:
— Ничего особенного. Просто… я… не ожидала. Такого.
— Он не твой отец — если тебя это волнует.
Я закатила глаза и продемонстрировала свою смуглую, совершенно даррскую ладонь:
— Нет, Сиэй, меня это не волнует. Я знаю, что мой отец — это мой отец.
— Из удовольствия можно сделать оружие, — заметила Чжаккарн. — А любовь тут ни при чем.
Я покосилась на нее — какая… интересная мысль. Мать переспала с Вирейном — скверно, конечно. Но с другой стороны, а что, если это и впрямь была часть какого-то хитроумного плана? А чего же она тогда добивалась? Что такого знал Вирейн, чего не знали остальные живущие во дворце люди? Точнее говоря, о чем мог проговориться — в отличие от остальных Арамери — молоденький, по уши влюбленный, только что приехавший в Небо, самоуверенный и жаждущий признания Вирейн?
— Что-то связанное с магией, — пробормотала я. — Она хотела от него узнать что-то связанное с магией. Что-то связанное… с вами?
Чжаккарн пожала плечами:
— Если она что и узнала, то никогда не применяла на практике.
— Хм… А чем у нас еще занимается Вирейн?
— Магией. Где она применяется — там и он, — проговорил Сиэй, задумчиво шевеля пальчиками. — Он занимается абсолютно всем: от самых простых дел до… м-гм… нас. Он же ответствен за распространение информации — через него Декарта общается с орденом Итемпаса. Еще он готовит все важные церемонии и ритуалы…
Тут Сиэй осекся. И я увидела, что лицо у него — изумленное. Потом я посмотрела на Чжаккарн, и та ответила мне задумчивым взглядом.
Церемонии и ритуалы, говорите? Сердце мое радостно заколотилось — похоже, я все-таки напала на след. И поняла, что Сиэй имеет в виду.
— Когда состоялась последняя церемония передачи власти?
— Декарта стал главой семьи лет сорок назад, — отозвалась Чжаккарн.
Матери, когда она умерла, было сорок пять.
— Она была слишком маленькой и наверняка не поняла, что произошло на церемонии.
— А она на церемонии не присутствовала, — сказал Сиэй. — Декарта приказал мне играть с ней — целый день играть, чтобы отвлечь от происходящего.
Вот это новость! С чего бы Декарте держать мою мать — и свою наследницу — в стороне от церемонии, в которой ей когда-нибудь пришлось бы участвовать? Мать была еще маленькой девочкой, но наверняка достаточно умной, чтобы понять, что к чему. Может, потому что нужно было убить слугу в ходе ритуала? Ну так все они жили в Небе, а слуги тут каждый день умирают. С чего бы Арамери, и тем более такому безжалостному, как дед, скрывать от ребенка правду жизни?
— А не случилось ли на церемонии чего-нибудь из ряда вон выходящего? — поинтересовалась я. — Вы, случайно, не пытались завладеть Камнем уже тогда?
— Нет. Тогда мы были еще не готовы. Церемония состоялась самая обычная — как сотни других до нее. Со дня нашего пленения мы навидались их достаточно. — Сиэй вздохнул. — Во всяком случае, так мне сказали. Сам-то я на ней не присутствовал, как ты понимаешь. По правде говоря, на ней никого не было. Из наших, я имею в виду. Только Нахадот. Они всегда заставляют его присутствовать.
Я непонимающе нахмурилась:
— А почему только его?
— На церемонию приходит Итемпас, — сказала Чжаккарн.
Я вытаращилась на нее, разинув рот. Небесный Отец — здесь?! Вот прямо приходит прямо сюда? Вот сюда-сюда, в этот дворец?! Чжаккарн меж тем невозмутимо продолжала:
— Он лично приветствует нового правителя из рода Арамери. Потом предлагает Нахадоту свободу — если он поклянется служить Итемпасу. До сих пор Наха всегда отказывался, но Итемпас знает, что его природа изменчива и Наха может передумать. Потому и спрашивает — каждый раз.
Я потрясла головой — все-таки благоговение, воспитанное жрецами, никуда не делось. Небесный Отец присутствует на церемонии передачи власти. На каждой церемонии. Он придет и на эту. Увидит, как я умру. И благословит это.
Чудовищно. И этому чудовищу я всю жизнь поклонялась.
Чтобы вынырнуть из бурлящих в голове мыслей, я больно ущипнула себя за переносицу:
— А в прошлый раз — кто стал жертвой? Кто-то вроде меня? Несчастный родственник, которого силком вернули в уютный семейный кошмарик?
— Нет, нет, — покачал головой Сиэй.
Он встал, потянулся, а потом перегнулся пополам и пошел на руках — крайне неустойчиво болтая ногами в воздухе!
Выдыхая слова, он тяжело дышал — трюк давался ему нелегко:
— Глава клана Арамери… должен быть готов… убить… любого в этом дворце… по велению Итемпаса. А чтобы доказать, что он к этому готов… будущий глава клана… должен принести в жертву… кого-нибудь из близких.
Я задумалась.
— А поскольку ни у Симины, ни у Релада близких нет, выбрали меня?
Сиэй покачнулся сильнее, перевернулся и перекатился в стоячее положение. И принялся как ни в чем не бывало рассматривать ногти:
— Наверное, да. Поэтому. Никто на самом деле не знает, почему Декарта выбрал тебя. А для него жертвой стала Игрет.
Имя показалось мне смутно знакомым: ну-ка, ну-ка, я ведь даже лицо припоминала, но кто же это?
— Игрет?..
— Его жена. Твоя бабушка со стороны матери. Киннет разве не сказала тебе?
22
СКОЛЬКО В ТЕБЕ ГНЕВА
Ты все еще сердишься на меня?
Нет.
Быстро же ты успокоилась.
А какой смысл сердиться? Гнев ни к чему не ведет.
Хм, не могу с тобой согласиться. Я думаю, что в гневе скрыта огромная сила. Если ее использовать по назначению. Хочешь, я расскажу тебе одну историю, и ты сразу поймешь, что я права? Некогда жила на свете маленькая девочка, и надо же было такому случиться, что отец девочки убил ее маму.
Какой ужас!
Да, ты знаешь, какое это страшное предательство. А девочка была еще слишком мала, когда это случилось, и от нее скрыли правду. Возможно, ей сказали, что мама ушла из семьи. Или что она исчезла — в их мире такое случалось нередко. Но маленькая девочка была очень умной, и она очень любила маму. И она сделала вид, что поверила в то, что ей рассказывают, а на самом деле просто ждала удобного случая, чтобы узнать правду.