Цена счастья - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 19
Женщина сидела на грубой соломенной подстилке. Но допросная была достаточно чистая. Платье порвано, есть кровоподтеки, но следов изнасилования или серьезных пыток пока не видно.
Эдоард распахнул дверь и вошел. Ганц, не спрашивая, вошел вслед за королем. Отослал палачей и писца. И, когда его величество сверкнул на него глазами, объяснил:
– Ваше величество, если ее прикуют – я выйду. А так… я ведь и так все знаю.
Эдоард махнул рукой. Проклятая боль… да пропади оно пропадом… это лицо.
Амалия… глаза Джесси, ее волосы, улыбка – и его черты. Дитя их любви. Его старшая дочь…
– Почему?
Глаза Амалии сверкнули. Она не собиралась бросаться на короля, но держалась гордо.
– За Эдмона. Вы убили его!
– Не я.
– Мой отец ничего не делал без королевского приказа. Я знаю!
– Я не отдавал ему такого приказа. Клянусь.
Женщина выпрямилась. Опустила глаза. Поверила.
– Я любила его. Мы были женаты. А вы… вы никогда бы не разрешили…
– Вы даже не спрашивали почему.
Амалия вздохнула.
Почему?
И перед взором поплыли картины прошлого.
Вот она, совсем маленькая девочка, приглашена во дворец. Королева – еще Имоджин – бросает что-то резкое. И Амалия убегает плакать в коридор.
– Ты чего ревешь? – Рядом стоит серьезный сероглазый мальчик.
– Не твое дело, – огрызается Амалия.
Но Эдмон, а это был именно он, не уходит.
– Не плачь. Хочешь конфету?
Амалия робко кивает, и ей в ладонь ложится большой полосатый леденец. И серые глаза впервые встречаются с синими.
– Спасибо…
Вот ей двенадцать лет. Теперь королева уже Джессимин. И Амалию довольно часто приглашают во дворец. Сейчас пригласили просто так… она удрала от всех и ходит, разглядывая залы, коридоры.
– Ты что тут делаешь? – Опять сероглазый мальчик.
– Гуляю. А что, нельзя?
– Тебе – нельзя.
– Это еще почему?
– Потому что ты – Иртон.
– И что? Зато я красивая!
– Кто тебе сказал такую глупость?
– Папа. И мама. – Алисия вообще-то не говорила, но ведь и соврать можно, правильно? – Разве я некрасивая?
– Ты – Иртон?
– Я – Амалия Иртон. А что?
– Ненавижу вас всех! – бросает мальчик и уходит. А Амалия остается с чувством потери чего-то важного.
Вот ей пятнадцать лет. Сейчас она одна из девочек, подающих ноты, нитки, разные мелочи королеве, и может часто бывать при дворе. Тем более что ее мать, Алисия, приближена к королеве.
Эдмон проходит по коридору мимо нее. Амалия тоже его «не замечает», хотя паренек с карими глазами, следующий за принцем, смотрит восхищенно. Но тоже молчит.
Это происходит совершенно случайно. Амалия поскальзывается – и падает. Она ничего не планировала, не кокетничала… Она просто поскользнулась. Кто-то неудачно бросил огрызок.
Девочка падает, коротко вскрикнув. И Эдмон возвращается.
– Что с тобой?
Амалия упала очень неудачно. Плашмя, так что дух вышибло. И Эдмону приходится ею заниматься. Поить вином, растирать грудь, чтобы она смогла вдохнуть…
Она постепенно приходит в себя. Но прежней неприязни уже не чувствуется. Эдмон тщательно скрывает свои эмоции, но общается с Амалией без негодования.
Очень медленно, шаг за шагом, они сближаются друг с другом. В объятия первой юношеской любви.
И все время рядом с ними лучший друг Эдмона. Питер Ивельен. Вечный третий, верный товарищ Эдмона, хороший и надежный парень. И тоже с восхищением смотрит на синеглазку.
А спустя пару месяцев…
– Твоя шлюха!..
– Вон!
Эдмон выходит из кабинета короля. Амалия и сама не понимает, зачем бросается за ним. И обнаруживает юношу в саду. Он сидит в затянутой плющом беседке. Голова опущена, плечи чуть вздрагивают…
Амалия медленно подходит, опускается рядом на колени.
– Эдмон?
– Убирайся! Ты такая же, как и твоя тетка! Шлюхи! Дряни!!!
На щеках парня блестят две светлые полоски от слез. И Амалия не выдерживает. Подается вперед, обнимает юношу.
– Не плачь. Я люблю тебя…
Эдмон сверкает глазами, но сказать ничего не успевает. Его весьма неловко и неумело целуют – и не остается ничего другого, только ответить на поцелуй.
И начинается другая жизнь.
На людях двое прячут свои чувства. Рядом всегда крутится Питер Ивельен, и отец поговаривает, что надо бы заключить помолвку… молодец, дочка, не зря ко двору вывозим!
А Амалии все равно. Ей нет ни до кого дела, у нее есть Эдмон. Сияние серых глаз, тусклое золото волос, нежная улыбка…
– Я думал, что буду всегда ненавидеть Иртонов…
– У меня всегда есть возможность перестать быть Иртон.
– Я бы женился на тебе, но сейчас не могу пойти против воли отца. Ты подождешь?
– Я подожду.
– Хотя нет! Мы поженимся! Я не могу тебя потерять.
– И я тебя. Лучше умереть сразу.
Их венчает патер в заброшенном храме. Молодой, честолюбивый, он отлично понимает, что Эдмон станет следующим королем… зачем же упускать случай? Альдоны всегда опираются на королей.
Они счастливы.
А потом…
Эдмон забывается и при всех называет Джессимин девкой. Когда ненависти много, она выплескивается наружу из всех щелей… Ее не удержать. Но в этот раз Эдоард гневается всерьез.
– На год! На границу!
Потом он успокоится и вернет сына, потом… а пока любимый муж уезжает. Они пока не могут объявить о своей любви.
Брак против воли короля? Это не игрушки. Могут заточить в Ройхи или Стоунбаг, могут выслать из страны, отправить в монастырь, казнить… Яды и кинжалы тоже никто не отменял.
Амалия молчит. Чтобы упасть в обморок спустя пару недель.
Старая кормилица приводит ее в чувство. И госпожу начинает рвать.
– Ты в тягости, – произносит старуха спокойно.
Амалия вскидывается – и понимает: это правда…
– У меня будет ребенок от любимого?
– У незамужней девицы…
– Я замужем!
– Ну-ну…
Хвала Альдонаю, в столице остается Питер Ивельен. К нему и бросается Амалия. Чтобы услышать от юноши:
– Дело плохо. Нам надо пожениться.
Амалия едва не падает в обморок.
– Питер, я уже замужем.
– Тайно. Лия, если все откроется, что будет с тобой? С Эдмоном?
– Не знаю.
– Мы просто объявим о своей свадьбе. Я влюбился, ты не смогла мне отказать, мы сбежали и поженились.
– А твой отец?
– У меня есть знакомый… он может подделать что угодно. И документы о нашем браке тоже.
– Нет, я попробую поговорить с королем. Если не получится – тогда…
– Я буду ждать тебя. Лия, я понимаю, что ты любишь Эдмона. Я тоже люблю его, он мой лучший друг, почти брат… И я ни на что не претендую. Я просто хочу быть рядом.
Лия опускает голову.
– Я все же попробую…
– Я буду ждать. И всегда помогу тебе…
Амалия и правда пыталась поговорить с королем. Но… плохую роль сыграла привычка подслушивать и подсматривать. В тот вечер Эдоард напился с Джайсом. И высказался в том духе, что Эдмон его уже достал до самых печенок. Ей-ей, с таким наследничком дешевле нанять для него убийц – и сделать трех новых. Проспавшись, он об этом разговоре и не вспомнил. Тоже мне… ну пожаловался человек другу на судьбу, так мы все на детей жалуемся… Но что-то не торопимся их убивать.
Козе понятно, он бы так не поступил. Но то – коза. Животное умное и интеллектуальное.
А это – сопливая девица в токсикозе, у которой гормоны устроили парад, а мозгов на месте не оказалось. То еще сокровище.
Результат предсказуем? Более чем.
Амалия в полном шоке отправилась к Питеру, дала согласие на «тайное венчание» – и через сутки перебралась в поместье к супругу.
Лоран Ивельен, пока еще ни о чем не зная, отправил «поганцев» в поместье, подальше от скандала. А поганцам того и надо было.
Из поместья они и Эдмону отписали.
Принц приехал, услышал рассказ Амалии – к тому времени уже изрядно расцвеченный подробностями – и кивнул. Мол, все правильно. Питер, друг, спасибо тебе за жену… но, раз такое дело, я ее признать не смогу. Пока.