И телом, и душой (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна. Страница 46
Максим отчего-то был не уверен в том, что Лене понравится этот презент.
Дорогой, красивый, роскошный букет. Откуда тогда это разъедающее чувство, что Лена обрадовалась бы обычным красными гладиолусам, которые привлекли его внимание, чем этому великолепию, которое едва помещается в руках?!
Обругав себя и приказав не думать об этом, Максим нажал на газ и помчался вперед.
Он знал, что Лена уже дома. Чувствовал это, ощущал каждой клеточкой встрепенувшегося вмиг тела и, выскакивая из автомобиля, едва сдерживался оттого, что не сорваться на бег.
И в результате не сдержался. Побежал, помчался, не дождавшись лифта, по ступенькам на девятый этаж.
Сердце бешено стучало внутри, словно готовое вот-вот вырваться из груди, в висках отчаянно и резко отстукивали ударные молоточки, тупой болью отдаваясь в затылке. Дыхание, такое частое и прерывистое, сейчас, когда он, дрожащими руками сжимая букет, остановился около двери в квартиру, вдруг замерло.
Что это?… Страх?! Неуверенность?! Откуда вдруг?… Почему?…
Сглотнув, сжав букет в трясущихся руках и глубоко вздохнув, открывает дверь и медленно, с опаской, словно что-то проверяя, проходит в прихожую.
Хлопнула дверь, щелкнул замок, а Максим застыл на месте, как вкопанный, будто не имея ни малейшей возможности пошевелиться.
А сумасшедшие удары сердца почти оглушают, в ушах нестерпимо гудит и шумит.
— Максим?
Это Лена. Тихо, нежно, ласково…
А Максим стоит не в силах пошевелиться и лишь смотрит в пространство, сжимая букет обеими руками.
Черт, как это вообще делается?! Как дарить цветы?! Может, стоит что-то сказать?… Или не стоит?…
А Лена тем временем направляется к нему. Он чувствует это, он ощущает, он слышит…
— А я думала, ты приедешь раньше, — проговорила она, показываясь со стороны кухни. — Пробки на дороге из-за дождя, наверное? — спросила она, входя в прихожую.
А он застыл у двери, даже не снял пиджак, даже не пошевелился. Вздохнул и то с трудом.
А сейчас стоял и зачарованно смотрел на то, как раскрываются от изумления ее глаза, приоткрываются от удивления губы, как подрагивает подбородок и дрожит верхняя губа.
И молчит. Не знает, что сказать.
Ком, вставший в горле, оказался таким острым и таким тугим, что не произнести ни слова.
Просто стоит и смотрит на нее. А она смотрит на него.
Кажется, что расстояние в пару шагов, что разделяли их сейчас, можно пройти лишь по тонкой ниточке, протянутой над пропастью.
— Что… это? — прошептала вдруг девушка, зачарованно глядя на букет.
Максим сглотнул, улыбнулся, но как-то грустно, тоскливо.
— Это тебе, — резко протянул ей букет, а потом неожиданно: — Тебе не нравится? Вроде бы красивый…
Лена приподняла уголки губ и взяла букет в руки, почти с головой скрывшись за алыми розами.
— Он огромный, — проговорила она изумленно, подняв на мужчину глаза. — А какой повод?
Максим нахмурился, сделал нетвердый шаг вперед.
— А что, обязательно должен быть повод? — спросил он раздраженно. — Неужели я не могу подарить букет жене… просто так?
— Наверное, можешь, — прошептала она и опустила глаза.
Максим обозвал себя ослом. Вот зачем сорвался?!
— Тебе не нравятся розы? — спросил он сдержанно. — В этом все дело?
Ведь знал же, чувствовал, что нужно что-то другое!! Те же гладиолусы, может…
Лена скривилась.
— Розы прекрасные, — прошептала она, вдыхая аромат цветов.
Максим нахмурился, ничего не понимая.
— Тогда в чем дело? — спросил он, сделав к Лене еще один шаг и заглянув ей в глаза.
Но девушка лишь приподняла на него нежный взгляд и проговорила, не отвечая на вопрос:
— Раздевайся, ты совсем промок. Я приготовлю чай с лимоном, — и отвернулась от него, поворачиваясь спиной, словно скрываясь за огромным букетом, который он ей подарил, словно защищаясь
Сердце Максима пропустило удар, затем еще один.
Он мог бы ее остановить, вынудить сказать, в чем дело. Но что-то дрогнуло внутри него, приказывая не делать этого. Не сейчас, не в эту минуту. Потом, потом он все узнает.
И Максим уступил.
— Я в душ, — проговорил он, направляясь в комнату и снимая по пути пиджак. — Ты со мной? — спросил он, обернувшись в дверях и посмотрев на Лену.
Девушка вздрогнула, напряглась. Прижала букет к себе, словно прячась за ним, покачала головой.
Максим нахмурился. А Лена так и не повернулась к нему лицом.
— Нет, пожалуй, нет, — пробормотала она. — Как-нибудь… потом.
И вновь он мог бы попросить ее прийти к нему. Она бы не отказала, он это знал. Но… но… но…
Поджав губы, он просто развернулся и молча скрылся за дверью.
Лена резко обернулась и посмотрела ему вслед.
Сердце разрывалось от желания помчаться за ним, обнять, поцеловать, провести теплыми ладонями по его холодным влажным щекам, ощутить кожей прохладу дождя.
Просто коснуться его или же прижаться к любимому, дорогому, близкому, самому важному человеку в ее жизни и замереть в его объятьях.
Но она, сдерживая слезы, застывшие в уголках глаз, прижала букет к себе еще сильнее и прислонилась к стене, почувствовав, что ноги стали ватными.
Не заплакать, главное, не заплакать…
Впервые в жизни Максим подарил ей цветы…
Впервые за эти девять лет. А она не смогла даже сказать ему «спасибо»…
А Максим, стоя под теплыми струями, почти задыхался.
Жадно хватая ртом воздух, он все равно задыхался.
Черт, как же раньше он не замечал этого?!
Почему раньше был так слеп и не замечал, что его Лена так сильно, кардинально изменилась?!
Вздрагивает, напрягается, говорит тихо, словно опасаясь, что скажет что-то не то, подстраивается по его настроение, почти не смотрит ему в глаза.
Мужчина чертыхнулся сквозь плотно стиснутые зубы и ударил кулаком по стенке душевой кабинки.
Не обрадовалась цветам. Молча приняла подарок…
Отвыкла от презентов, от подарков, от знаков внимания.
Отвыкла быть счастливой.
Максим опустил голову вниз, ловя ртом спасительный кислород, но так и не почувствовал насыщения.
В висках адской болью, разрывающей сердце на части, стучало, выбивая рубец — «виновен».
В глазах потемнело, и он ухватился за стенку кабинки, как за спасательный круг. Распахнул дверцу, впуская воздух и глотая его глубокими большими вдохами. Душно, тесно… задыхался.
Все эти годы задыхался. Все девять лет ада и безумия, захватившего в свой плен. Задыхался. Без ее улыбки, без ее смеха, без звонкого голоска, нашептывающего ему на ухо ласковые слова.
Задыхался без нее. Той, прежней… Улыбающейся, счастливой и любящей…
Задыхался… и ее оставлял без кислорода.
Чертыхнулся, грубо и жестко. Наспех накинув на себя рубашку и, напялив джинсы, выскочил из ванной, на ходу вытирая волосы. Отбросил полотенце в сторону и направился на кухню.
Лена не слышала, как он подошел, она просто почувствовала, что он уже рядом, всего в нескольких шагах от нее. Сердце предательски дрогнуло, пальцы стали холодными.
Обернулась. Максим стоял в дверях кухни и пристально смотрел на нее.
Лена, смутившись, быстро отвернулась.
— Я приготовила чай, — проговорила девушка, поставив чашки на стол. — Или, может быть, ты будешь ужинать? Я приготовила…
— Как ты узнала, что я стою рядом? — перебив ее, спросил Максим.
Лена повернулась к нему, удивленно распахнула глаза, губы ее дрогнули, приоткрылись.
— Я… просто почувствовала запах твоего мыла, — проговорила она, потупив взгляд.
Максим кивнул и прошел к столу. Не поверил. Была другая причина, о которой она не хотела говорить.
— Я буду только чай, спасибо, — сказал он, садясь за стол. — Посидишь со мной?
Девушка кивнула, так и не взглянув на него.
— Я приготовила кексы, будешь? — спросила она, и Максим согласно кивнул.
Что-то было не так, он это чувствовал. Что-то было не так, и он не мог уловить, что именно.
Он как-то обреченно вздохнул и поднес чашку с чаем к губам.