Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ) - "Душка Sucre". Страница 26

– Отвали, извращенец!

Простите, мама, но, кажется, ваше чадо только что нечаянно «кастрировалось»… Интересно, кто меня первый убьет: Артем или его грозная мамуля?

Бедняга муж после моего предательского поступка моментально скатился с меня и стал материться. Ну, ты же просил нечто отрезвляющее, вот те, пожалуйста, получи – распишись!

Я одернула платье и с ужасом стала взирать на застывшую в дверях маман, которая представляла собой картину «Подайте мне мои нюхательные соли», но, как оказалось, она была не единственным зрителем. Позади нее, поглаживая добротные усы, стоял еще один персонаж, чье лицо мне казалось смутно знакомым.

– Сын! Ты что себе позволяешь? – грозно возопил он.

Кажется, это второй породитель моего муженька и, кажется, он видел только развязку… От греха подальше я попыталась уползти под кровать, но меня перехватил Шер, еще не оклемавшийся до конца.

– Папа! Ты все не так понял. Лена – моя девушка, – он встал на ноги и прижал меня к себе спиной. Он таким образом мной прикрыться пытается или это типа порыв души? Жаль, я не вижу его лица – было бы неплохо запечатлеть в памяти этот исторический момент. Пытаясь исправить это недоразумение, я стала выворачивать свою голову, но Шер прижал к моей макушке свой подбородок, обездвижив эту часть тела.

Папа вдруг обрел понимающее выражение лица и подмигнул мне:

– А извращенцем она тебя назвала, потому что вы садо-ма…

Договорить ему не дали, но я успела покраснеть, став алее вареного рака. А вот его дражайшая половина оказалась особой мегареактивной и повторила приемчик из самообороны, которое я совсем недавно протестировала на ее сыночке, провоцируя мужскую импотенцию:

– Не смей так говорить, наш сынок не такой!

Папаша взвыл, мы с Шером скорчили страдальческие физиономии, а мать приняла воинственный вид. Вообще, ей этот образ очень подходил – брутальная милитаризованная женщина с холодными глазами и угрожающе поджатыми губами. Да, такая спокойно могла устроить моему муженьку, в жилах которого течет кровь революционера, арест. Мои колени подогнулись и, я бы, наверное, грохнулась на пол, но Артем меня поддержал.

Его папа, собрав колени в кучку и прислонившись к стене, в этот момент стал оправдывать сыночка:

– Фрося, – я хихикнула, ну, не удержалась, а Шер сильнее стиснул мои плечи, призывая вести себя по-взрослому, – в наше время это абсолютно нормально!

– Что нормально? – холодеющим голосом переспросила мадам Охренчик.

– Садо-маз…

– Вы все неправильно поняли! – хором перебили его я и Артем, а маман еще раз наподдала коленкой.

– Сандал! Ты сам извращенец! – она стала колотить его снятым с ноги тапком. – А наш сын не такой! У него просто чрезмерное гормональное развитие! И вообще, это она, – тут тапок полетел в меня, – нашего Тёмочку соблазнила!

Воплей: «Вновь эта курва проклятущая, шалава бесстыжая нашего сынулю развращает!« – не последовало, а значит, она думает, что видит меня в первый раз. Я облегченно вздохнула, хотя со стороны, скорее всего, вышло страдальчески.

– Ага, невиноватая я, он сам пришел, в смысле, невиноватый я, она сама пришла, – усмехнулся Шер, перехватив летящий в меня снаряд, отправленный в полет с аэродрома другой ноги его мамы. – В принципе, так все и было, – шепнул он мне на ухо.

Я недовольно зафырчала.

– Вот-вот! – тут же зацепилась мама Фрося (нет, это ж надо, я сейчас умру со смеху!).

– Ничего не «вот-вот», – пискнул усатый папа. Кстати, усы у него такие… как бы сказать… щедрые! Так и хочется их потрогать.

– Так, я не поняла, ты на чьей стороне? – уперла она руки в боки.

– Я на стороне правды!

– Делись, – она выразительно поиграла бровями (точно, артемкина родня). – Делись своей правдой.

Кажется, папаша Артема почетный член клуба самоубийц.

– Раз мы решили, что они тут не садо-маз…

– Нет! – заорало наше трио.

– Хорошо, с этим определились, – он медленно по стеночке встал на ноги и постарался отодвинуться от жены как можно дальше. – Но тогда у меня к тебе, сын, другой вопрос: ты домогался до этой прелестной девушки?

– Да как тебе такое в голову пришло, па? – возмутился Охренчик младший.

Его отец, между тем, надвигался на нас.

– Я все видел своими глазами!

– Папа, купи уже очки, твое зрение уже года три как нуждается окулярах.

– У меня все в порядке со зрением, к тому же, даже если и допустить, что немного плохо, то в плюсовую сторону – дальнозоркость, знаешь ли! А это – когда далеко видишь, а близко не очень! Я бы вас в любом случае разглядел. Ясно?

– Ага, – кивнул Артем, – значит, сейчас ты нас не видишь, да? Ну, ты же к нам близко стоишь… – на его губах подрагивала улыбка. Я ее углядела, так как могла видеть его лицо, ведь его подбородок уже давно перестал использовать мою макушку в качестве подставки.

– Прекрати паясничать!

– Оки, па.

– Продолжим. Можешь наговаривать на мое зрение, хотя лучше не каркай, – Сандал стал ходить перед нами взад-вперед, – но вот мой слух безупречен!

– Так никто не спорит, па.

– А я прекрасно слышал, что она назвала тебя извращенцем!

– А… Это… – я очень хотела придумать достойный ответ, но мои мысли дружно трансформировались в инфузорий-туфелек и начали плескаться в моих глазах.

Зато Шеридан даже думать не стал, а просто ляпнул первое, что в голову пришло:

– Это просто ролевые игры.

Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!

– То есть садо-маз…

– Нет! – вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артемки за сынулю любому голову отгрызет и мозг высосет. Брр…

– Какие еще игры, дурачье? – шикнула я на Тёму.

– Нам всем интересно, и даже дворецкому, – заинтересованно вклинился Сандал.

А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался… Кстати, знакомая у него физия. Точно-точно, это же тот самый дядечка, который выгуливал Пушистика, который лысеет наперегонки со своим надвигающимся пенсионерством.

– Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артем Сандалович, – ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почетные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, – ужин стынет.

Ужин… Ммм… А я весь день не ела!

Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепешка» зафигачилась. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.

– Какой ужин? – стала она орать на беднягу-дворецкого, который боялся ее до чертиков – у него чуть ли не колени тряслись. Хотя, вполне возможно, он, как мужчина (пусть уже и не первой свежести, а закостенелый урюк), опасался за свое мужское достоинство, не суть, что оно уже в недетоплодотворном состоянии, но все же естественную нужду справлять же как-то надо. Но, как бы то ни было, ему было реально страшно, а от ее дальнейших воплей, еще больше: – Как мы можем ужинать, когда к нам в дом пробралась какая-то гулящая особа? И, кстати, как ты мог ее проворонить? – с каждым вопросом он все более скукоживался. – Как она прокралась в дом?

– Кстати, малышка, как? – поинтересовался мне на ухо Артем.

– Долгая история, – буркнула я и вновь, краснея, опустила глаза в пол. Сты-ы-ыдно.

– Потом узнаем как! Меня больше интересуют ролевые игры! – перебил всех Сандал Евгеньевич.

– Сандал, это ты по жизни озабоченный! А наш сынок просто пошутил, да ведь? Сына, ну-ка, скажи нам, что ты пошутил.

– Мам, пап! – устало, но грозно, прозвучал рык Артема, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). – Это – Лена, – его голос вновь стал средней тональности, – моя девушка. А это, – он обвел руками пространство вокруг себя, – моя комната. Вместе все это – моя личная жизнь. Согласны-не согласны – меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!