Уровень: Война (СИ) - Мелан Вероника. Страница 34

Надежда таяла, как истлевший свечной фитилек. Если кто и мог помочь, то это он, Халк — специалист по работе с памятью — единственный человек, помимо Лагерфельда, способный вмешиваться в мыслительные процессы мозга.

— Так вот почему ты тогда звонил…

— Да. Только не смог сказать.

— Я теперь понял.

Меньше всего Дэйн желал сдаваться, как не желал и оставлять ситуацию в текущем состоянии.

— Халк, заставь ее вспомнить, а после сотри ей все — всю Войны. Оставь только то, что было до нее…

— Не могу.

— Что?

Этот единственный слово-вопрос прозвучал так недоверчиво-обреченно, словно вылетел изо рта нищего, которому только что отказали в бесплатной еде из фургончика помощи неимущим. Нет, дорогой, еда закончилась и больше ее не будет. Так решила Комиссия — нечего кормить, вас, дармоедов, хватит.

— Почему не можешь?

— А ты не помнишь, что было пару лет назад?

— Нет. А что? Что было?

— Была ситуация, когда солдатам раздали взрывающиеся сетки-ловушки, помнишь?

— Слабо. Что-то припоминаю краем уха, но давно это было.

— Да, давно. Ты тогда работал с Реном над делом Ацетти — им нужен был снайпер. Тебя замещал Грин. Так вот тогда ко мне обратился Стивен, сказал, что морг ломится от трупов, что солдаты мрут, как мухи, а все потому, что один товарищ-повстанец — не помню теперь его фамилию, помню только, что до «Войны» он работал инженером-программистом — разобрался, как активировать сетку. И научил пару-тройку своих «сослуживцев». Сетка не должна была попасть в руки повстанцев, но попала. Никто не думал, что они разберутся, как с ней работать, но они разобрались, и «инструкция» от них могла разойтись со скоростью снежной бури всем остальным. И вот тогда Стив пришел ко мне и попросил, чтобы я прочистил мозги этому программисту и его товарищам — двум другим парням. Они собирались отловить их, усыпить и привезти наверх, чтобы я поработал. Потому что сеть в руках повстанцев стала слишком опасной игрушкой.

— И что? Ты поработал?

— Нет, вмешался Дрейк. Не знаю, каким образом он узнал о планах Лагерфельда, но он тогда пришел ко мне и объяснил одну вещь: воспоминания с Войны не подлежат коррекции — того требует программа общей системы, которая закидывает их на Войну. Сказал, что если даже я попытаюсь их тронуть, сработает защита, которая в лучшем случае выжжет мне сетчатку, а в худшем повредит мозг. Воспоминания о «Войне» нужны для того, чтобы после возвращения… э-э-э, пробуждения повстанца в нашем мире, система могла сохранить их ясность, а в дальнейшем помочь с формированием правильных решений. Мол, если они быстро потускнеют, то человек может решить, что это был всего лишь сон — обычный сон — ничего не поменять и заново провалиться на «Войну»…

— Да е%*№! твою за ногу налево! — Взревел Эльконто басом. — В гробу я видел его сложные системы, в печенке они уже сидят. Напридумывал, б%я!

— Согласен. Но есть то, что есть. Я могу заставить ее вспомнить — если очень осторожно, чтобы ненароком не залезть, куда не надо…

— А если залезешь, себе башку взорвешь?

— Типа того. Но стереть их не смогу в любом случае. Там только объяснять. Рассказывать ей все, что было и корректировать функцию мозга на выдачу этой информации, как и говорил Дрейк.

— И после этого она останется такой же моральной калекой, о которой говорил Стив.

— Да, большая вероятность.

Снайпер выругался так смачно, что у просунувшейся в щель рыжеволосой девушки отвисла челюсть.

— Дэйн!

— Прости, Шерин. Я тебя не видел.

Та хихикнула.

— Я и не знала, что ты умеешь так… трехэтажно.

— Я «небоскребно» умею, если надо.

У женщины Халка Конрада всегда наличествовало чувство юмора — отличное по мнению Дэйна качество.

— Я хотела спросить, может, вам чаю или кофе?

— Кофе. — Мягко ответил Халк. — И принеси нам, пожалуйста, бутылку бренди — плеснем туда пару капель. Ты ведь не на машине?

На вопросительный взгляд пронзительно серых глаз Дэйн покачала головой.

— Нет.

— Я отвезу тебя обратно.

Когда Шерин вышла из кабинета, мужчины посмотрели друг на друга.

— Дерьмовая у тебя ситуация, друг, и я тебе тут не помощник.

— Да, я понял.

— Так что, держись, больше тебе ничего не остается. Следи за ней в оба.

— Да я уже зае№%ся за ней следить!

Как только очередной рык Эльконто отразился от стен и затих, они оба автоматически посмотрели на дверь, но Шерин там не было. Дэйн понизил голос.

— Я каждую секунду слежу, знаешь, как это напряжно?

— Догадываюсь.

— Твоя хоть слепая была временно, но не тупая, а это большая разница.

— Твоя тоже не тупая. Просто беспамятная и ненавидит тебя.

— Она не моя!

— Смотри, невзначай может стать. Понравится, пока наивная, как ангелок, хрупкая и ничего не помнит.

— Типун тебе на язык! Не становись, как Стив!

— А что, он уже?

— Он эту роль и не бросал!

— Узнаю дока…

Вернулась Шерин, поставила на стол две чашки кофе, установила ровно между ними пузатую бутылку бренди. Улыбнулась на «спасибо» Халка, хотела, было, уйти, но почему-то прикусила губу и задумалась.

— Дэйн…

— Да, милая?

— Я тут слышала часть беседы…

— Ну, не убивать же тебя за это?

Кудрявая девушка улыбнулась шире, но тут же снова смутилась.

— Так она у тебя совсем одна, да?

— Ани? Да, пока одна.

— Я подумала,… может, ей нужна подруга?

Фразы «Ты это думать забудь!» и «Ты мне это брось» прозвучали одновременно. Халк и Дэйн, словно, встрепенувшиеся всклокоченные петухи, сначала посмотрели друг на друга, затем на даму у стола. Первым предупреждающе зарычал Халк:

— Ни ногой к Дэйну, пока она там, ясно?

Кудряшки грустно качнулись.

— Ясно.

Эльконто тут же продолжил:

— Ты знаешь, что случится, если она вдруг очнется? Вспомнит? Она, скорее всего, использует тебя, как заложницу, чтобы заставить меня надеть на себя наручники и приковать к батарее. Затем выпнет тебя из дома…

— В лучшем случае.

— …а после закроет дверь, вернется и перережет мне горло. И если рисковать собой я, идиот, выбрал сам, то тобой не могу точно.

Лицо Халка стало грознее штормовой тучи; Шерин беспомощно промямлила:

— Ну, я только предложила…

— Даже мыслей чтобы таких не было!

— Уже нету!

— Не дай Господь, увижу, попытки с ней сблизиться…

— Не будет, не будет!

И Шерин, показав Халку язык, выскользнула из кабинета.

— Женщины. — Проворчал Эльконто.

— Да, женщины. А эта еще и альтруистка — всех бы спасла.

Они некоторое время молчали, думали каждый о своем; мирно дымился на столе горячий кофе. Затем сенсор спросил:

— Слушай, а она еще не спрашивала тебя о профессии?

Голова с белобрысым ежиком качнулась.

— Спрашивала. Сегодня утром.

— И что ты ей ответил?

— Что я преподаватель боевых искусств.

То был первый раз с момента прихода, когда Конрад громко и открыто рассмеялся.

— Не говори мне ничего, Халк. Я по уши в дерьме, сам знаю. И да, — глядя на трясущиеся плечи друга, подтвердил Дэйн, — я в курсе, что скоро залезу в него еще глубже, так что накапай мне лучше бренди. Супер-друг. Что вы вообще за друзья такие — вечно ржете надо мной? Что ты, что док?

— Скоро над тобой станет ржать весь отряд.

— Это еще почему?

— Потому что однажды она попросит тебя взять ее с собой на работу.

— Да второй типун тебе!

— Вот увидишь.

— Тогда капай мне в два раза больше…

Уже перед уходом он спросил, что же случилось с теми повстанцами.

— Их выловили — всех, кто знал, как активировать сеть — и убили.

— А саму ловушку?

— Ее сняли с производства и перестали выдавать солдатам. Не стали модернизировать датчик. Поэтому ты о ней почти ничего не помнишь.

Дэйн отказался от предложения «подбросить». Ушел пешком, дошел до ближайшего сквера, опустился на лавочку и тяжело протяжно вздохнул.