Держава под зверем - Бриз Илья. Страница 40

– Что делать будем? – задал риторический вопрос генерал-полковник.

– Пороть надо, – без тени сомнения ответил я.

Мой друг посмотрел на Светку, разметавшуюся под одеялом и несколько тяжело дышащую. Впрочем, как и моя благоверная.

– Я, наверное, не смогу, – чуть стушевавшись, произнес он.

– Ну, не в прямом же смысле. Морально, – я тоже еще раз посмотрел на наших девчонок и, несколько более пристально, на свою Галинку. Нет, поднять на нее руку я тоже никогда не посмею. Даже не то что не посмею – очень сомневаюсь, что у меня когда-либо может возникнуть такое желание, – ладно. Выспятся – побеседуем с ними. Пошли в кабинет. Что у тебя с Грецией?

Синельников только утром прилетел из Афин, где был всего с односуточным официальным визитом. Я был в курсе, что переговоры прошли успешно, но подробностей еще не знал.

– А нормально, – с довольной улыбкой произнес Егор, устраиваясь в кресле, скрипнувшем под большим весом, – заставил Метаксаса и Велухиотиса пожать друг другу руки.

– Даже так? – удивился я.

Иоаннис Метаксас, шестидесятидевятилетний генерал и премьер-министр. Патриот, но явно правый. При этом – сторонник фашизма. И тридцатипятилетний Арис Велухиотис, настоящее имя Атанасиос Кларас, революционер, член ЦК КПГр, главнокомандующий Народно-освободительной армии Греции. Первый из этих двоих отказал всем требованиям Муссолини о вступлении греков в фашистскую коалицию и в войну против Советского Союза. Патриот в нем существенно превышал фашиста. На каждый ультиматум отвечал «охи» (нет). Интересно, в этом мире тоже будет «День охи» [31]? А потом регулярные греческие части вместе с Народно-освободительной армией разгромили вторгшиеся из Албании итальянские войска и даже частично отвоевали Албанию у итальянцев.

– Когда премьер решился на низложение Георга Второго [32], я пообещал им Смирну-Измир [33] и разрешение на присоединение Албании. Метаксас тут же согласился на немедленный плебисцит, – заявил Егор, – Греция теперь навсегда станет республикой и нашим искренним другом. Ну а если еще учесть будущую Великую патриархию…

Н-да. Я знал, что Синельников хорош в таких делах, но настолько? Даже у меня вместе с Андреем Громыко лучше бы не получилось. С другой стороны, чем меньше будет мелких стран в Европе, тем проще будет потом объединять ее. Вот еще режим Салаши, который пытался переплюнуть самого Гитлера в Венгрии, и усташи в Хорватии. А пусть-ка ими вермахт займется под нашим контролем, пока его еще не переименовали в бундесвер.

Великая патриархия. Предварительное название полунезависимого православного государства со столицей Царьградом. Я вспомнил свою недавнюю встречу с Патриархом Московским и всея Руси Сергием. Избранный осенью тридцать восьмого после встречи с моим отцом высокий представительный старик с довольно жестким взглядом в глазах. Перекрестил меня и протянул руку для поцелуя. Которую я тут же достаточно крепко, но аккуратно, чтобы не причинить боль, пожал. Он что, думает, раз я разрешил очень серьезные послабления церкви, вплоть до собственных радио-и телеканалов, то я верующий? Пришлось вежливо, даже уважительно, но достаточно твердо объяснить свое отношение к религии. Да, несомненно, составляет неотъемлемую часть культуры русского и большинства славянских народов. Да, именно сейчас, во время Великой Освободительной войны мы, руководство державы, согласны пойти навстречу православию, как, впрочем, в определенной степени, и другим религиям, но будем продолжать мягкую политику атеизма.

– Как вы относитесь к тому, чтобы лично обвенчать мою сестру и директора СГБ генерала Синельникова? – перешел я к делу.

Такого вопроса он явно не ожидал. Мне же нужен был сосредоточенный удар по компартии. Сейчас, когда уже везде в державе разрешена деятельность любых, кроме крайне правых, партий, когда в Верховном Совете и даже в Политбюро ЦК КПСС, у меня подавляющее большинство, этот ход должен резко обострить все внутренние противоречия как в самой партии и в руководстве страны, так и во всем многонациональном народе огромного ныне Советского Союза. В конце концов, все основные территориальные приобретения уже сделаны. Остались мелочи. А почивать на лаврах по поводу победы в Великой войне нам рано.

– В каком храме? – наконец-то отреагировал патриарх.

– По вашему выбору в Москве. Желательно только не там, где венчались русские цари. И, по возможности, достаточно скромно.

– Елоховский собор подойдет? – собственно говоря, другого предложения я и не ожидал. Ближайший к канцелярии и резиденции самого Сергия.

– Это тот, в котором Пушкина крестили?

Он очень удивился моим знаниям и с заметным уважением кивнул:

– Да.

– Вполне подойдет.

Действительно для моих целей – хороший вариант. Подъезды к церкви удобные. Архитектурный комплекс и внутреннее убранство, как доложил мне порученец, прогулявшийся туда на прошлой неделе, – красивые.

– А потом, вероятно, вы сами захотите покинуть нашу ныне златоглавую столицу, – решил я удивлять его дальше.

– Почему? – на его лице появилось несколько испуганное и крайне озабоченное выражение.

– Вы разве не захотите лично возглавить восстановление главного православного храма мира, Святой Софии в Царьграде, и очищение его от мусульманской скверны? С учетом того, что сам Царьград должен стать столицей небольшого православного государства, подчиняющегося высшему иерарху православной церкви? – я подошел к карте и обвел контуры будущей Великой патриархии. Европейская территория бывшей Турции с прилично отрезанной северо-западной частью. Общая граница церковников с Грецией мне была совершенно не нужна.

Он подошел к карте и молча смотрел на нее, иногда бросая короткие взгляды на меня.

– Только учтите, власть ваша не будет абсолютной. Войска там будут мои. И вся промышленность – тоже. А вот полиция и частично экономика будут подчиняться вам, – я коротко обрисовал свои мысли об этом государстве внутри Советского Союза. И про то, что другие религии там запрещены не будут. Царьград должен стать не просто столицей православия, а религиозной столицей мира. Отношения и с Меккой, и с Иерусалимом должны быть благожелательными.

– Минареты вокруг Айя-Софии [34] мне позволено будет снести? – только и спросил тяжело задышавший Сергий.

– Конечно, Иван Николаевич, – ну не буду же я его владыкой называть?! – И… сядьте. Сядьте и успокойтесь, – я пододвинул стул и помог старику сесть. Вот только не хватало мне, чтобы ему сейчас от радости поплохело, – поймите, что хотя церковь отделена у нас от государства, но православие все-таки будет основной религией в Советском Союзе.

Британцы на Кипре сдались без боя. Какие могут быть военные действия, если наша фронтовая авиация с аэродромов в Турецкой ССР, Ливане, ставшем членом Израильской Федерации, и военно-морской базы Советского Союза на Синайском полуострове с легкостью контролирует все Средиземное море?

Н-да. Та база на Суэце… Менахем Бегин прилетел в Москву в конце сентября. Прилетел, облеченный всеми полномочиями Временного правительства Израиля, для заключения долгосрочного договора о дружбе, военном, экономическом и культурном сотрудничестве с СССР. Я с некоторым удивлением увидел, как он с искренней радостью обнимается с Синельниковым на аэродроме. Переговоры были довольно легкими и проходили в по-настоящему дружественной атмосфере. Обеим сторонам обоюдовыгодно было плотное сотрудничество. Быстро договорились о безвизовом режиме, двойном подданстве многих наших граждан и приличных кредитах с нашей стороны под невысокий процент. А когда зашел разговор о военно-морской базе…

– Нет. Не аренда. Никаких двадцать пять, пятьдесят или даже девяносто девять лет. Вы, ваше государство, а никак не правительство, продаете нам эту территорию на веки вечные. За… Как будет называться ваша валюта?