Офицер Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 19

Дело оказалось в том, что военнопленные не стали разбегаться, хотя возможность у них такая была. Нет, они как единый организм, что намекало на управление ими, рванули к казарме через руками разорванную колючую проволоку ворот. Да они эти ворота буквально снесли. К сожалению, пока я успел загасить последнего пулемётчика, тот успел натворить бед, и у ворот остались лежать порядка двадцати тел в старой рваной советской форме. По своему опыту знаю, что там лежали активисты, те кто первыми шли в бой. Молодая элита Союза.

Мы лежали и наблюдали как военнопленные заканчивают с зачисткой лагеря, мне через прицел было видно что они никого не жалеют, пленных никто не брал. Видимо охрана позволяла себе некоторые вольности в отношении поднадзорных и получила полный ответ за это. Чувствуя, как на меня поглядывают бойцы пулемётчики, я внутренне поморщился, и скомандовал:

— Выходим. Гиреев, останешься в прикрытии.

— Есть, — козырнул молодой паренёк с Кавказа и с напарником остался лежать у трофейного МГ.

Энергично шагая к лагерю, меня обогнали почти все бойцы, я размышлял о превратностях судьбы. Идея совершить налёт на лагерь, и воспользовавшись возможностью набрать людей, пошла прахом. Судя по тому, как действовали военнопленные, у них нашёлся кто-то с немалым авторитетом, который взял на себя всю полноту командованием подполья и в нужный миг все выступили с одной целью — освобождение из плена.

Теперь о моих бедах. Я не смогу набрать людей и бросить остальных, не поймут. Да у меня есть цель, да я пойду на всё, чтобы её выполнить, но мне нужны люди. Этим парням, что стояли одной стеной за колючей проволокой и молча с блестящими от возбуждения глазами наблюдали за нашим приближением, я просто не смогу сказать — нет, я вас не возьму. Мне этого не позволит совесть, но и бросать их тоже не имеет смысла.

Прикинув за то время, пока шёл к лагерю, я решил, что в принципе ничего плохого в освобождении такого большого числа военнопленных нет. Тут хоть в основном рядовой состав, да младшие командиры, но сформировать из них три мангруппы под единым, моим, командованием я в состоянии. Комплектация и формирование это проблемы следующих дней, сейчас же не тот момент. Тот же Воронин вполне потянет командование одной из групп. Второй, с которой будет находиться единый штаб соединения, могу командовать я. Одновременно командуя всей группировкой, насчёт третьей подумаем, вполне может быть тоже найдётся человек, ведь кто-то же командовал пленными в лагере, а это поверьте ой, как не просто повести их за собой.

Когда я подошёл к воротам, мои парни и те, кто находился с другой стороны, совместными усилиями убрали в сторону рогатки с колючей проволокой, въездные ворота находились с другой стороны, и теперь молча стояли чего-то ожидая. Как будто им не хватало того толчка чтобы решится. Бывшие пленные просто стояли и смотрели на меня. Да и мои парни заробели, глядя на эту ораву, поэтому пришлось всё взять на себя. Я как будто пересёк ту невидимую черту, что разъединяла нас, когда ступил на территорию лагеря и схвати в охапку ближайшего пленного, парня на вид то ли двадцати то ли тридцати на вид и, обняв его сказал:

— Всё, кончился ваш плен. Свобода-а! — заорал я, отпуская парня. Мой вопль как клич подхватили остальные, и тут началось братание. Обнимались все, многие плакали, причём не только пленные, но и мои подчиненные, я видел, как подскакавший к лагерю Белов, соскочив с седла, бросился обниматься со слезами на глазах. Следом за ним прибыли Семенов, Игнатьев и другой разведчик, остальные страховали нас со стороны.

Эта психологическая разрядка, как для нас, так и для пленных оказала поистине сильное моральное воздействие. Мы чувствовали, мы все одна нация, фронтовое братство. Наконец случайно бросив взгляд на часы, я громко скомандовал, стараясь перекричать радостный ор:

— Командиры ко мне!

Ко мне стали протискиваться не только мои командиры, но и из бывших пленных.

— Капитан, займитесь трофеями. Личное оружие охранной роты немцев как я смотрю, уже разошлось по пленным, организуй сбор формы, и пулемётов. Про вышки не забудь.

— На вышках уже наши, бдят, я распорядился. Уже доложили, что один пулемёт повреждён нашим огнём. Эта та вышка, по которому наши пулемётчики работали.

— Займись казармой, узнай есть ли тут какая техника, а то я её что-то не наблюдаю.

— Сейчас всё сделаю.

Повернувшись к Игнатьеву, я негромко сказал:

— На тебе архив. Его Белов по моем приказу охраняет чтобы не подожгли. Есть среди пленных вражеские агенты, которых ещё не вычислили, займись этим.

— Понял, — козырнув, тот быстрым шагом направился к небольшому административному зданию, лагеря. Именно там хранился архив, и находилось управление и командование по охране лагеря.

Больше моих командиров тут не было, Воронин находился в лагере с обозом, ожидая нашего возращения, готовя транспорт к выдвижению. Остальные в прикрытии у оврага и у кустарника с 'Максимом'.

Вскинув руку к виску, случайно стукнув средним пальцем по краю каски, я представился:

— Старший лейтенант Григорьев, командир маневренной группы. Представьтесь и доложите, кто командовал освобождением, воспользовавшись нашей атакой.

Вперёд вышел худощавый мужчина лет тридцати на вид, во рваной, хоть и аккуратно заштопанной красноармейской форме. У него на поясе уже был застёгнут офицерский ремень с кобурой, на плече висел МП, рядом стояли трое бойцов с немецкими карабинами. Видимо его личная охрана.

— Старший лейтенант Смелый. Владимир Данилович. Начальник штаба второго батальона четвёртого мотоциклетного полка. Девятый механизированный корпус.

— Отлично, начальник штаба мне пригодится. Кстати, старлей, у меня есть один лейтенант из девятого мехкорпуса, только он танкист, командир роты.

— Надеюсь, мы с ним увидимся.

— Увидитесь-увидитесь… Значит так лейтенант, у меня свободна должность начальника штаба особой мехгруппы, в которую будут входить три мангруппы. Пойдёшь?

— Вот прям так сразу, без проверки? — даже растерялся он.

— А ещё фамилия Смелый, — хмыкнул я. — Мой особист тебя проверит, не волнуйся. Для меня важны твои профессиональные качества и умения, остальное побоку. Так как?

— Принимается, товарищ старший лейтенант.

— Хорошо, вводная по мехгруппе такая. Она всё ещё на начальной стадии формировании. Я и на лагерь совершил налёт только чтобы набрать высокомотивированных бойцов и командиров с нужными мне специальностями. Как я понимаю, с этим проблем нет?

— Нет, — отрицательно покачал головой Смелый.

— Хорошо. Значит приказ такой. Приготовится к выдвижению. Минут через десять-пятнадцать стемнеет, к этому времени люди должны быть готовы. Сейчас подгонят две повозки, посадите на них самых обессиленных, остальные пойдут пешком, тут недалеко, не успеете устать. Так же мне нужны списки командиров и бойцов с перечнем их воинских специальностей для формирования мехгруппы. Бумаги возьмёте в штабе лагеря. Там же оснаститесь на предмет материального обеспечения штаба. Кстати, штат соединения тоже требуется сформировать с нуля, это тоже будет на вас. Чуть позже я выдам вам документы, где будут описаны штаты всех подразделений. Сейчас особо на этом направлении работать не надо, главное собрать трофеи и выдвинуться из лагеря, формирование соединения оставим на завтра, пока не будут готовы списки со специальностями бойцов и командиров. Всё, работайте, если что я у казармы. Кажется, там наш начальник артиллерии что-то нашёл… И ещё, вы в этом рванье как-то не похожи на командира. Мы с вами похоже одной комплекции, дойдём до лагеря, напомните, я вам отдам свой запасной комплект командирской повседневной формы.

— Хорошо, я подойду, — кивнул Смелов.

Мне показалось он стеснялся того рванья что была на нём, именно поэтому я предложил ему совсем запасной комплект формы. Действительно по сравнению с ними мои бойцы казалось находились на обеспечении тыловых служб Красной Армии, так хорошо они были обмундированы и оснащены. По местным меркам естественно.