Возмездие Мары Дайер (ЛП) - Ходкин Мишель. Страница 48

Как же хочется ему врезать!

— Перелом ноги в девять лет.

Я спрыгнул с крыши загородного дома в надежде взлететь.

— Укус австралийской гадюки в десять.

Я нашел змею под кипой листьев и решил подержать ее.

— Сломанная рука в двенадцать.

Я поссорился с отцом и ударил кулаком по стене.

— Ожоги в тринадцать.

Я поджег мамин сад, который папа любил больше, чем меня.

— И порезы в пятнадцать.

Когда я решил, что с меня хватит.

— Между тем ты курил, пил, принимал наркотики — в общем, всячески выражал презрение к жизни, которой мы тебя наградили.

Сколько раз я уже это слышал! Скука.

— Психологи и психиатры утверждали, что ты травмирован смертью матери. Тебе было пять — ты был достаточно взрослый, чтобы все запомнить.

Правда.

— Но недостаточно, чтобы поговорить об этом.

Ложь. Никто и не пытался.

— Потому ты злился на мир, на меня, на себя. Твоя мать пожертвовала жизнью, чтобы появился ты, а в отместку ты осквернил ее память. — Слава богу, в папиных глазах отсутствует маниакальный блеск, но, тем не менее, не помню, чтобы я когда-либо видел его таким злым. Как ни странно, это захватывающее зрелище.

Кажется, это наш самый долгий разговор.

Он умолкает, чтобы взять себя в руки, и достает платок из кармана. Ради всего святого! Вытирает уголки губ.

— Я не мог смотреть на вещи Наоми после ее смерти. Да и на тебя тоже, вы настолько похожи! Но, со временем, я смог себя перебороть. Она написала о том, что сделала, кто ты такой, кем должен стать. Неудивительно, что старания докторов и психиатров были тщетными. — Качает головой в отвращении. — Они не могли понять твоих странностей. Поэтому я нанял Дебору Кэллс.

Пока отец признается в участии в заговоре, испортившем жизнь моей любимой девушки и, соответственно, мою, я пытаюсь испытать глубокое чувство стыда. Может, праведного гнева. Шок, отвращение, ярость — что угодно из этого бы подошло.

Что он нанял Кэллс, дабы та ставила эксперименты на Маре и остальных, что он позволил Джуду пытать ее — в это я мог поверить, как бы ужасно и безумно это ни звучало. Если дело принесет хоть какую-то пользу, отец обязательно за него ухватится. Это логично. Должен признать, участие в этом Лукуми тоже привносит свою изюминку.

Но все эти «драконы», «спасители»? Полный бред. Папа помешался.

Тем не менее, выглядит он абсолютно нормально. Особенно стоя рядом с Джудом, который дергается и, по-моему, немного пускает слюну.

Отец подтверждает мои предположения:

— У Деборы были теории, как найти остальных тебе подобных и излечить их. Я заставил ее делать ежемесячные видеоотчеты, чтобы держать меня в курсе, но ничто в них не предвещало, что тебе можно помочь. Пока она не нашла твою Мару.

Меня тошнит от того, что он смеет произносить ее имя.

— Дебора сомневалась, что она — именно та, кто нам нужен. В Провиденсе ей казалось, что этим человеком является ее старший брат. Но, после какой-то вечеринки в честь дня рождения, приемная дочь убедила ее, что нам нужна именно Мара. В качестве плацдарма была выбрана психлечебница. Мы надеялись, что страх от проведения там ночи спровоцирует ее проявление. И это сработало.

До меня плавно доходит, о чем он толкует. Приемная дочь — это Клэр, сестра Джуда. Психлечебница — место, где Джуд чуть не изнасиловал Мару. Отец рассказывает, как он все подстроил и спланировал. Мое потрясение сменяется отвращением. Не знаю, как я до сих пор сдерживаюсь.

— В итоге, Мара дала мне столько же информации о тебе, сколько ты мне о ней. Может, даже больше. Я понятия не имел, как работают твои способности. Как ты слышал, что ты видел. Но это все вопрос гордости. Если и есть способ приостановить аномалию, мы его не нашли. Возможно, ты ключ к разгадке, Ной, но мы никогда этого не узнаем, если она будет жить. Ты не можешь держаться от нее подальше, а она — бороться со своей сущностью.

Не терпится услышать его ответ.

— О какой сущности речь?

— Каждое поколение кто-то из зараженного рода развивает способность, которая параллельна архетипу…

Твою мать! Пора прикрывать эту лавочку…

Папа улыбается, словно читает мои мысли.

— Мой дорогой скептик. Я тоже таким был. Но, скажи, ты никогда не задумывался, почему она не может пожелать чего-то хорошего?

Его слова заставляют меня подавиться саркастичными комментариями, готовыми сорваться с моего языка. Я вспоминаю, что уже размышлял над этим, и писал на эту тему в дневнике, который вел для Мары.

«Моя версия: Мара может манипулировать событиями, как я — клетками. Понятия не имею, каким образом мы это делаем, но тем не менее.

Я пытаюсь заставить ее представить что-то приятное, но пока она концентрируется — звук не меняется. Может, ее способности связаны с желаниями? Разве она не жаждет чего-то хорошего?»

— Она — воплощение архетипа Тени — разрушительного, приносящего вред себе и окружающим. Мара воплощает фрейдистский инстинкт смерти.

— Как драматично. — Я оглядываюсь на нее, но девушка отказывается встретиться со мной взглядом.

— Мара может исполнять свои желания, — продолжает отец, — они станут явью. Но природа ее болезни такова, что она никогда не создаст ничего доброго.

Даже если это правда, мне совершенно наплевать. Так было всегда. Но я наблюдаю за реакцией Мары на его бессмысленные слова — «носитель», «аномалия», «проявление» и тому подобное. Их значение мне абсолютно безразлично, но не ей. Я не вижу ни намека на страх или ненависть в ее глазах — иначе нас бы здесь уже не было. Нет, в них читается нечто другое. Понимание.

— Ной, как бы ты ни сопротивлялся этой мысли, но ты воплощение Спасителя — Героя! Тебе не нужно учиться, чтобы быть в чем-то хорошим. Ты и так лучший. Твои теломеры не прекращают репликацию. Если тебя не убьют, возможно, ты будешь жить вечно. У тебя дар, Ной.

Я его не хочу.

— Но если Мара полностью проявится, и ты окажешься рядом с ней, твоя сила иссякнет. Ты станешь уязвимым. Слабым. Она не может противостоять своему влиянию на тебя. Мара — твоя слабость, а ты — ее.

54

До этих слов я не особо волновалась. Дэвид не собирался убивать своего сына. Скорее всего, он не мог убить и меня, иначе я уже была бы мертва. Поэтому я просто устроилась поудобнее и наслаждалась просмотром того, как Ной высокомерно отмахивается от отцовских предупреждений и мрачных предсказаний. Он все еще был парнем, которого я любила. Ему было плевать. Но тут…

«Она — твоя слабость».

«Противопоказания: Мара Амитра Дайер».

«А ты — ее».

«Противопоказания: Ной Эллиот Саймон Шоу».

— Когда она полностью эволюционирует, каждый день, проведенный с ней, будет ставить тебя под риск. Твои клетки перестанут восстанавливаться. Теломеры — реплицироваться. Если она превысит свой порог — почувствует боль, страх, стресс, а ты окажешься рядом? Ты уже не сможешь исцелиться. Ее способности доминируют и сводят на нет твои. Поэтому я и подстроил все так, чтобы ей сказали, что ты умер. Твоя склонность к самовредительству — побочный эффект гена — делает Мару привлекательной в твоих глазах. Это не твоя вина, но быть с ней — неосознанный выбор. — А затем Дэвид наградил меня взглядом, полным жалости и презрения. — Он бы не полюбил тебя, не будь ты такой.

Я вспомнила, как поцеловала Ноя в его спальне во время грозы, как наблюдала за посинением его губ. Как встретилась с ним в синем платье на безлюдном пляже, после прочтения его дневника. Кажется, я понимаю, что он имеет в виду.

«Я не стану тем, чего ты хочешь», — сказала я тогда Ною.

«И что это, по-твоему?»

«Твоим орудием саморазрушения».

Он ответил, что я им не была и никогда не стану. Мне так хотелось ему верить! Но, услышав эти слова из уст его отца, я почувствовала невыносимую боль и горечь правды.

— Мне неприятно здесь находиться, — сказал Дэвид. — Что бы ты обо мне ни думал, я любил твою мать. Она была моей жизнью — единственной причиной для существования. И я пообещал ей, что буду тебя оберегать. Я подвел ее во всем остальном, но не в этом. Посмотри на Джуда, — он указал на парня. — Неудавшийся проект Деборы.