Последний вечер (Трудный выбор) - Браун Сандра. Страница 9

Ей нравилось наблюдать, как его глаза бегают по странице. Представив, что так же они исследуют ее тело, она густо покраснела. Он поднял голову, вопросительно на нее посмотрел и улыбнулся, увидев ее изучающий взгляд и румянец на щеках.

– Просто я подумала, что совсем ничего о тебе не знаю, – выпалила она, – откуда ты, из какой семьи. Ведь ты не из Пошман Велли.

– Я вырос в Тулсе [2]. Второй из трех сыновей. Отец умер, когда я учился в колледже. У меня было очень обыкновенное, счастливое детство. Думаю, то, что я был вторым ребенком, объясняет мой бойцовский инстинкт и умение попадать в переделки. Возможно, я просто все еще страдаю от дефицита внимания.

Она улыбнулась.

– Это ничего не доказывает. Я была старшим ребенком в семье и, наоборот, всегда стараюсь быть хорошим примером. А где сейчас твои братья? И мама?

– Младший брат погиб во Вьетнаме. У мамы было слабое сердце, и она пережила его всего на несколько месяцев.

– Мне жаль, – искренне посочувствовала она. Ей не приходилось терять никого из близких. Она не жила дома уже много лет, но знала, что родители всегда готовы прийти на помощь. Ей пришлось расстроить их всего однажды – из-за развода. Событие стало большим ударом, они никак не могли понять, зачем это нужно. Она так и не сказала им, что у нее не было выбора. Дерил подал бумаги, ничего с ней не обсудив.

– Старший брат все еще живет в Тулсе с женой и детьми. Думаю, он меня стесняется, – с грустью признался Грант. – Я заехал к ним, когда отправлялся сюда из Вашингтона. Он встретил меня с радушием и теплом, но чувствовалась какая-то неестественность в его радушном приеме.

– Может, он просто за тебя боится.

– Может быть, – вздохнул Грант, – нас осталось двое, и мне хотелось бы с ним сблизиться. – Его глаза неотступно считывали малейшее изменение на ее лице. – Думаю, именно его сыновьям предстоит продолжить наш род.

Она сглотнула и опустила взгляд на журнальную статью, которую должна была прочитать. Перед ней скакали строчки текста, в которые следовало вникнуть.

– Странно, что ты так и не женился.

– Ты считаешь?

– А разве нет?

Почему голос дрожал? Она прочистила горло.

Он покачал головой.

– Вовсе нет. Первые годы в Вашингтоне я был слишком занят карьерой, чтобы заводить серьезные отношения. А потом… Не знаю, – замялся он, пожав плечами, – просто не встретил никого, кто бы подошел мне настолько, чтобы жениться.

Между ними повисло осязаемое молчание, явно чувствовалось растущее напряжение. Его большие пальцы массировали своды ее ступней медленными, долгими движениями. С каждым прикосновением ее горло сжималось немного сильнее, а груди набухли, откликаясь на его ласки, которые становились все ощутимее.

– Шелли, – повелительно позвал он, и ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться, – до того, как я тебя поцеловал, я никогда не думал о том, чем вы с твоим спортивным приятелем занимаетесь в его машине с форсированным движком. Но уже после переезда в Вашингтон фантазии чуть не свели меня с ума. Я представлял, как он осыпает тебя поцелуями, ласкает твою грудь…

– Грант, не надо. – Она прикусила нижнюю губу.

– Месяцами я пытался убедить себя, что забочусь о твоем целомудрии. Я грезил тобой наяву, объясняя себе, что волнуюсь, что во мне проснулся братский инстинкт защитника. Но потом мне пришлось признаться себе, отчего меня так мучают эти мысли. Я ему завидовал. Я…

– Нет, прошу. Не говори этого. Не…

– Я хотел сам целовать и ласкать тебя, Шелли. Хотел увидеть твои груди, прикоснуться к ним языком…

– Хватит! – крикнула она, высвободила ноги из его рук и вскочила так резко, что закружилась голова. – Мне нужно взять другую книгу, – объяснила она, чуть не перевернув стул, на котором сидела.

Даже не обувшись, она бросилась прочь и скрылась среди стеллажей. Отыскав темный проход с перегоревшей лампой над головой, она измученно прислонилась к холодному металлу книжных полок и уронила пылающий лоб на согнутые руки.

– О, господи! Прошу, не дай этому наваждению снова завладеть мной, – простонала она, – я не позволю ему снова разрушить мне жизнь.

Но как бы Ширли ни сопротивлялась, он уже влиял на ее жизнь, эмоционально и физически. Лишил рассудка, полностью завладел мыслями. Ее тело страстно желало познать его ласки. Многообещающий поцелуй у двери убедил ее в том, что Грант сможет удовлетворить терзающую ее изнутри жажду.

Ей до боли хотелось удовлетворения, хотелось вырваться из оков страсти. Его руки и губы могли принести облегчение. Но нет, невозможно. Она боролась с этой привязанностью годами и в решающий момент не собиралась сдаваться.

Когда он возник из тени, Шелли не пошевелилась.

Она все так же неподвижно стояла у полки, когда услышала, как он подошел ближе. Она знала: следует бежать прочь, бежать как можно быстрее, но ноги не слушались, и она так и не смогла заставить себя пошевелиться. Словно окаменела, в ужасе ожидая, что он к ней прикоснется… И молясь, чтобы он поступил именно так.

Дрожащей рукой он отвел в сторону ее волосы и прошептал прямо в ухо:

– Шелли, ну что опять не так?

Он прижался к ней, словно стараясь вобрать в себя ее тело. Он был гораздо выше, но физически они удивительно подходили друг другу: его плечи изгибались вокруг ее плечей, грудь закрывала ее спину, его твердая сила сглаживалась ее кроткой мягкостью.

– Шелли? – повторил он.

– Все. Все не так, – угрюмо покачала головой она.

– Ты ошибаешься. Я этого не допущу. Никто не посмеет мне ничего сказать. Не в этот раз. – Он обнял ее за талию, прижав к себе еще крепче.

Она содрогнулась от желания.

– Грант, прошу тебя. Тебе не удастся легко мной манипулировать. Я ведь больше не ребенок.

– Слава богу.

– Но веду себя, как маленькая.

– Только если откажешься увидеть и принять неизбежность происходящего.

– Но нельзя думать, будто все предрешено. Неизбежности нет. Мы взрослые люди и несем ответственность за свои поступки. Мы должны остановиться, пока не потеряли контроль. Я должна остановиться.

– А сможешь? Ты сможешь остановиться, Шелли?

– Да, да, да, – твердила она. Потом замерла, стиснув зубы, чтобы удержаться и не дать противоположный ответ.

– Десять лет назад я не удержался и поцеловал тебя. Слава богу, тогда я смог взять себя в руки и не преследовать тебя. Но строгие правила больше не действуют. Тогда мы не могли поддаться взаимному притяжению, но теперь можем. Я этого хочу. Ты тоже.

– Нет, – воскликнула она, когда его руки поползли вверх по ее бокам, – пожалуйста, Грант, не надо.

Но было слишком поздно. Его ладони сомкнулись на ее груди. Она чувствовала его неровное, горячее дыхание на своей щеке. Ощущала спиной, как резко вздымается и опускается его грудь.

Опровергая все свои протесты, она опрокинула голову назад и накрыла его руки своими ладонями. Он нежными круговыми движениями гладил ее грудь.

– Сильнее, сильнее, – отчаянно умоляла она. Шелли не осознавала, что делает, все ее поступки порождались чувствами и непреодолимым вожделением. Ее губы лихорадочно разыскивали его рот, его руки под ее ладонями стали настойчивей.

Внезапно он оторвался от ее губ и развернул Шелли к себе, их пальцы переплелись. Обхватив руками ее голову, он сделал несколько шагов вперед, прижав ее к книжным полкам. Она оказалась добровольной пленницей среди стеллажей, в полумраке которых так ярко блестели его глаза.

Несколько оглушительных моментов они лишь молча смотрели друг на друга. Между ними пробежала искра, пробудившая страсть, животную, первобытную. Их неровное дыхание эхом отдавалось в пустых коридорах.

Ее раскрытые губы нетерпеливо ждали. Он прошептал ее имя, и их губы встретились. Нежно обведя влажным языком контур ее рта, он ласкал кончиками пальцев ее раскрытые ладони.

Не в силах обуздать желание, он оторвался от ее рта и припал к ее ладоням, покрывая их поцелуями. Его язык исследовал чувствительные ложбинки каждой из них, и Шелли уже почти плакала от желания. Ему следовало теперь же овладеть ею, подчинить ее себе раз и навсегда. Он мучился от желания сорвать с нее джинсы и убедиться, так ли совершенны ее бедра, как он представлял, а потом войти в нее и испытать наконец желанное облегчение, к которому он так долго стремился.