Мой лучший враг - Филипенко Алена. Страница 7

После этого мы постоянно играли в резичноку. Продвинулись мы в этом здорово. У нас стало получаться очень быстро. Мы даже от себя добавили пару движений. Мы играли каждый день и по многу раз, и мне кажется, я так отработала движения, что никогда их не забуду. Только, когда мы играли, я замечала, что Стас часто осматривался по сторонам, нет ли кого рядом? Я понимала, что это девчачья игра, и если какие-нибудь мальчишки увидят его, потом будет много насмешек. Но игра и мне и ему понравилась безумно.

Мы пришли к нему домой и стали смотреть «Корабль-призрак». Мама Стаса сделала на завтрак блинчики с малиновым вареньем.

Фильм нам очень понравился. Морскую тематику просто обожали, и привидений тоже. Там было очень много пугающих моментов. Стас сказал мне, что я очень похожа на Кэтти, маленькую девочку-призрака из фильма, только волосы другие. У Кэтти они рыжие, а у меня какие-то непонятные, то темно-серые. Такой оттенок в салонах красоты называют «лесной орех», но я бы назвала его просто: цвет мокрой пыли. За «Кэтти» Стас получил по носу. Как же он мог забыть, я же ненавижу девчачьи роли. И сравнение с маленькой доброй девочкой-привидением привело меня в бешенство. После просмотра я была в восторге от Джека, главного злодея, оказавшегося в конце фильма кем-то вроде демона из Преисподней, и который всех лихо обманул, притворившись человеком. Чтобы помириться, Стасу пришлось соврать, что он все перепутал и на Кэтти я не похожа ни капли, и да, он как следует рассмотрел и понял, что у меня есть что-то общее с Джеком. Глаза такие же и также улыбаюсь. После его слов я сидела довольная. Для меня это было самым лучшим комплиментом.

Стас сказал, что я странная, потому что никогда не плакала, когда убивали добрых героев. Зато всегда ревела, если фильм кончался хэппи-эндом и умирали злодеи. И вот теперь в конце фильма, когда взорвался корабль и взрыв уничтожил моего любимого Джека, я опять пустилась в рев.

– Никогда не видел, чтобы кому-то так было жалко злодеев! – ухмыльнулся он.

Фильм вдохновил нас на еще одну игру. И сразу после просмотра мы понеслись ко мне домой и стащили у бабушки две простыни. У нее их была целая гора, и вряд ли она заметила бы пропажу парочки.

Мы забрались на чердак и принялись колдовать над своими будущими костюмами.

Мы нарисовали красной краской на простынях улыбки, а черной обвели глаза и сделали прорези. У нас получились замечательные костюмы привидений, нам тогда казалось, что они очень страшные и все будут нас бояться.

К вечеру мы доделали их, и, бегая вокруг домов, мы пытались кого-нибудь напугать. Но к нашему огорчению, нас никто не боялся. Нам попались соседи из дома номер пятнадцать, я не помнила, как их зовут, пожилая такая пара, бабушка и дед. Мы напали на них сзади и завыли, изображая злобных привидений, но они не испугались, а наоборот, улыбнулись и засмеялись. Потом мы увидели, как возле своей вишни ходит дядя Гена. Но мы не стали его пугать, однажды за то, что мы оборвали его вишню, он нас здорово потрепал. Потом нам попалась семья Ермаковых, но они тоже засмеялись, даже их маленький сын не испугался.

Мы в расстроенных чувствах забрались на чердак и стали думать, что же мы сделали не так.

В дальнейшем в этом деле мы очень преуспели. Мы стали настоящими фанатами ужастиков, и усовершенствовали свою методику «пугания».

На следующий день мы посмотрели «28 дней спустя», и нас перестали вдохновлять привидения. Нашими кумирами отныне стали зомби. Мы стали делать крутые костюмы и очень продвинулись в технике грима. Из Стаса вышел отличный актер, даже я так не могла страшно закатывать глаза. А уж какие звуки он издавал! Мне было очень страшно. И людям вокруг тоже. Мы одевали старую простую одежду, мазали ее кетчупом. Пудрили лица мукой, чтобы кожа стала белой-белой, фломастерами рисовали синяки под глазами. Мы шли по дороге кривой походкой, подгибая под себя ноги. Широко раскрытые глаза, волосы спутаны. С гримом мы старались не переусердствовать. Мы тогда уже поняли, что людей больше пугает естественность, какая она есть, поэтому кетчуповой крови мы добавили себе на одежду совсем чуть-чуть. Мне кажется и без этого нас бы пугались. Пугал бы сам факт того, что в темноте одиноко бродят странные дети.

Вечер выдался прохладный, и я даже накинула куртку. Стас был в одной легкой футболке.

– Тебе не холодно? – спросила я.

– Нет, мне никогда не бывает холодно, ты что, забыла?

Ах, да…Как я могла забыть. Стас никогда не мерзнет. Когда все ходят в куртках, он одевает ветровку. Когда все одевают ветровку, он ходит в футболке. Я в шутку как-то сказала, что он всегда живет на другой планете, и на его планете всегда теплее на один сезон.

И тут мы увидели вдалеке улицы моего деда, который возвращался с работы. Он шел, пошатываясь, и держал в руках бутылку, к которой время от времени прикладывался.

Мы спрятались в кустах и обдумывали план действий, как бы так получше напугать деда, чтобы он от страха раз и навсегда перестал пить.

И, когда дед подошел достаточно близко, мы встали на колени и поползли к деду на четвереньках, сопровождая свой выход шипением, рычанием и клацаньем зубов.

– Мать честная, раскудрить твою через коромысло! – завопил дед и то ли побежал, то ли попрыгал прочь. Я никогда не видела, чтобы мой медлительный от старости дед мог так бегать и тем более прыгать. Каждый его удаляющийся прыжок по длине явно превосходил результаты Олимпийских игр, но вряд ли дед мог об этом догадываться.

И дед действительно перестал пить на какое-то время. Стал чаще креститься. И вообще стал почаще уходить в себя и задумываться о разных вещах. Так что наш урок ему только на пользу. Пусть думает, думать – это полезно.

Через некоторое время, после моего переезда, когда разрушилось наше «вместе», я тоже стала задумываться о многом и на многие вещи стала смотреть по-другому. Как бы по-взрослому. Как будто во мне щелкнул какой-то замочек, и некий ранее не работавший механизм вдруг задвигался.

И, когда наши дороги разошлись, я часто вспоминал улыбку Стаса, того Стаса, который был моим другом. Его светлые волосы, его улыбку, наши детские игры. Особенно запомнилась игра в «Брось в окошко». Глупая, детская, но безумно милая игра.

В окошко – улыбку, а из окошка – смех.

Я вспоминала разные детские песенки, которые мы пели, помнила все слова, все до единого. Мы очень любили петь. Петь у меня получалось лучше, чем у Стаса, я не путалась в словах и хорошо помнила мотив, в отличие от него. Он часто обижался на меня за это – ведь это он обучил меня многим песенкам, и я просто не имела права петь их лучше. Стас хотел сам петь мне их.

Сейчас я согласна на все, что угодно, лишь бы тот мальчик из прошлого снова стоял передо мной и пел мне свои песенки.

Песенка про овечку. Про котенка и паровозик. Песни Высоцкого, которые любил слушать дед. Дворовые песни, которые пели взрослые мальчишки.

Я помню их все. И они все играют в моей голове, как будто там находится встроенный магнитофон.

Эти песни говорят мне, что когда-то я была счастлива.

Глава 7

Последние летние деньки. Рюкзак, тетрадки, ручки, учебники, банты, гольфы и сандалики – все подготовлено для школы. Чем больше проходило времени с папиного ухода, тем лояльней я стала относиться к девчачьим вещам. Мама уже могла нацепить на меня платье без визгов и драк.

Мы со Стасом сидели на высокой рябине и плевались друг в друг друга ягодами.

Обсуждали какую-то недавно посмотренную комедию. Сюжет был про свадьбу. Мысли плавно переключились с фильма на саму церемонию.

– Стас, а давай поженимся? – предложила я ему.

Он задумался на несколько секунд. Пожал плечами.

– Ну, давай.

Церемония проходила в доме моей бабушки. Я надела белый сарафан, сплела венок из клевера. Посмотрела в зеркало. Хм. Кажется, я начала любить платья. Мы попросили бабушку обручить нас. Она взяла в руки первую попавшуюся книгу – «Волшебник Изумрудного города» – и стала делать вид, что читает торжественную речь.