Там, где ты - Ахерн Сесилия. Страница 35

— А что с твоей последней работой?

Алан скривился, и Джек понял, что не стоило задавать этот вопрос.

— Сделай одолжение. — Он протянул Алану свой телефон. — Позвони по этому номеру и запиши меня к доктору Бартону. Не хочу, чтобы там узнали мой голос.

Алан, как обычно, ни о чем не спрашивал.

— Добрый день, я хочу записаться на прием к доктору Бартону, — произнес он, открывая очередную банку пива.

Он приподнял брови и вопросительно покосился на Джека.

— Ага, на сеанс психотерапии. Джек кивнул.

— На когда я хочу записаться? — повторил он вопрос секретарши.

— Как можно раньше, — прошептал Джек.

— Как можно раньше, — повторил Алан, выслушал ответ и снова взглянул на Джека. — В следующем месяце?

Джек яростно замотал головой.

— Нет, мне нужно раньше. У меня что-то не в порядке с головой, даже не знаю, что могу выкинуть.

Джек изумленно вытаращился.

Через пару секунд Алан выключил телефон.

— В четверг, на двенадцать.

— В четверг? — переспросил Джек и вскочил, словно боясь опоздать на прием.

— Ну да, ты же просил как можно раньше, — ответил Алан, протягивая ему мобильник. — Это что, каким-то образом связано с поисками Донала?

Джек задумался.

— В некотором роде да.

— Надеюсь, ты найдешь его, Джек. — Глаза Алана снова наполнились слезами. — У меня из головы не идет тот вечер. В мыслях я выхожу вместе с ним. И уверен, будь я рядом, он действительно сел бы в такси.

У него был измученный вид, а руки дрожали. Пальцами в никотиновых пятнах он непрерывно стряхивал пепел на грязный пол.

— Ты не мог знать, — подбодрил его Джек. — Это не твоя вина.

— Надеюсь, ты найдешь его, — повторил Алан, открыл следующую банку и жадно глотнул пиво.

Когда Джек уходил, он остался сидеть в тишине пустого дома, уставившись в пространство. Джек знал, что он снова будет вспоминать и заново переживать каждое мгновение того вечера и пытаться отыскать какую-нибудь важную улику, которую все упустили. Это все, что они могли сделать.

Глава двадцать седьмая

Орла Кин, номер один в моем списке пропавших без вести, вошла в большой зал, и солнечные лучи из открытой двери осветили ее силуэт. Она остановилась у входа, стараясь сориентироваться и напоминая Алису в Стране чудес, которая только что, прямо перед огромной дубовой дверью, сделала глоток из бутылочки с надписью «Выпей меня». Я нервно прокашлялась, и мой кашель, усиленный акустикой, полетел в пространство, ударяясь о стены и отскакивая от них, достиг потолка и вернулся обратно, словно шарик для пинг-понга. Она повернулась на звук и направилась ко мне, а стук ее высоких каблуков по деревянному полу отдавался громким эхом.

Джоана и Хелена поставили для меня стол в дальнем конце зала, а потом вышли на улицу, чтобы никого не смущать, и это явно разочаровало Джоану. При виде приближающейся Орлы я испытала панику сродни актерской перед выходом на сцену. Не могла поверить, что это и есть женщина из моего фотоархива пропавших без вести, которая вдруг ожила, задышала и вот-вот подойдет ко мне.

— Добрый день, — улыбнулась она, и стало ясно, что ее характерный для Корка акцент не выветрился, несмотря на проведенные здесь годы.

— Добрый день. — Мой голос понизился до шепота.

Я опять прочистила горло и повторила попытку. Взглянула на список фамилий, лежащий на столе. Я буду это проделывать сегодня двенадцать раз подряд, а потом еще дважды — с Джоаной и Бернардом. Мысль о необходимости встречаться со всеми этими людьми повергла меня в ужас, который быстро прошел, когда я осознала, какая сложная задача меня ждет — тонко и аккуратно затронуть столь деликатные материи. Раньше я еще раз спросила Хелену, почему нельзя просто рассказать людям все, что я знаю, не прибегая к сложным маневрам.

— Сэнди! — Она заговорила так твердо, что мне уже не требовалось никаких объяснений. — Когда люди хотят вернуться домой и не могут, они впадают в отчаяние. И если они узнают, что вы в ходе их розысков нашли дорогу сюда, то уверуют, будто вместе с вами сумеют выйти отсюда. И тогда жизнь превратится для вас в ад, потому что несколько сотен человек будут непрестанно следить за каждым вашим движением.

В сказанном был смысл. И вот я сидела здесь, старательно играла роль театрального импресарио и владелицы актерского агентства и пыталась вплести в монолог Гамлета рассказ об их родственниках и друзьях. Я уже говорила об этом с Хеленой.

— Как вы считаете, — спросила я ее, — могу я вывести людей отсюда и вернуть их домой? — Меня не отпускала мысль, что я появилась здесь не просто так. К тому же я не сомневалась, что не задержусь здесь надолго.

То есть я стала очередной жертвой расхожей логики: такое может произойти с кем угодно, только не со мной.

Она усмехнулась и грустно проговорила, хотя я уже не нуждалась в ответе, потому что он был написан у нее на лице.

— Извините, Моисей, но я так не думаю. — И быстро, пока я не успела полностью пасть духом, добавила: — Однако уверена, что вы появились здесь не случайно. Думаю, вы должны поделиться с людьми всеми известными вам сведениями. Рассказать им о родных и о том, как те по ним скучают. Это ваш способ вернуть их домой.

Я посмотрела на Орлу, сидящую рядом со мной в тревожном ожидании. Пора возвращать ее домой.

Ей сейчас тридцать шесть лет, и внешне она мало изменилась. Прошло почти шесть лет с ее исчезновения.

Шесть лет я ее искала. Знала, что ее родителей зовут Клара и Джим и два года назад они развелись. Что у нее есть две сестры, Рут и Лорна, и брат Джеймс. Ее лучшими подругами были Лора и Ребекка, которую прозвали Мухой из-за пристрастия к варенью. Орла изучала историю искусств в университете Корка, когда пропала без вести. На школьном выпускном она была в лиловом платье. Поперек левой брови у нее был маленький шрам — след падения с велосипеда в возрасте восьми лет. Каникулы она проводила в Бэнтри. Девственность потеряла в пятнадцать лет, переспав во время вечеринки с Найалом Кеннеди, парнем, работавшим в местном магазине видеофильмов. Она разбила машину родителей, взяв ее без спроса, пока те проводили недельный отпуск в Испании, но успела вовремя отремонтировать, и они до сих пор ничего об этом не знают. Любимый цвет — сиреневый. Обожает поп-музыку. До четырнадцати лет играла на пианино, а с шести втайне мечтала стать балериной, хотя никогда не училась танцу. Здесь провела пять лет и девять месяцев. Я смотрела на нее и не знала, с чего начать.

— Орла, расскажите о себе.

Я изучала ее, словно пребывая в трансе, видела, как открывается и закрывается рот, который до этого момента был знаком мне только по фотографиям, как оживает, то есть в прямом смысле становится живым, ее лицо, и вслушивалась в ее голос. Певучий акцент Корка и колыхание длинных светлых волос заворожили меня.

Когда она заговорила об учебе, я решила использовать шанс.

— История искусств в университете Корка? — переспросила я. — Я знаю кое-кого, кто учился в тот же год, что и вы.

— Кого? — подпрыгнула она.

— Ребекку Грей.

У нее рот раскрылся от изумления.

— Не может быть! Ребекка Грей — одна из моих лучших подруг.

— Правда? — Я обратила внимание, что она говорит в настоящем времени.

То есть для нее Ребекка по-прежнему лучшая подруга.

— Ух ты! Чудеса, да и только. Как вы с ней познакомились?

— Я изредка пересекалась с ее братом Эндой. Он дружил с приятелями моих приятелей, знаете, как это бывает.

— А что он теперь делает?

— Ну, в последний раз я его встретила несколько месяцев назад, у него на свадьбе. Думаю, там были и ваши мама с папой.

Она минуту помолчала, а когда заговорила снова, ее голос прерывался и дрожал:

— Как у них дела?

— О, они просто сияли. Там же я познакомилась с одной из ваших сестер, ее звали Лорна, по-моему.

— Да, Лорна!

— Она сказала мне, что помолвлена.

— Со Стивеном? — Орла заерзала на стуле и возбужденно хлопнула в ладоши.