Маг с изъяном - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 25

– Странно… а почему я не читал об этом в книгах? – недоверчиво спросил Илар. – Нигде не сказано, что на колдунов были гонения и что потом их снова привлекли к служению империи. И что они работают при дворе.

– Хех… это уже твоя проблема – почему ты не читал! – улыбнулся Биргаз. – Видимо, мы с тобой читали разные книги. Меня учили в военном училище – лучшие преподаватели учили, как надо правильно управлять людьми. Кстати, ты хоть раз видел, чтобы у нас в караване были проблемы с охраной? Чтобы кто-то не вышел на службу или неподобающе себя вел? Все работает четко, все отлажено. Нужно уметь привлечь нужных людей, правильно организовать работу. Вот даже тебя я подобрал! С тобой веселее ехать. И тебе выгодно с нами путешествовать. Как я почувствовал, что тебя надо взять с собой? Просто почувствовал, и все тут. Это умение хорошего руководителя, но оно само по себе не появляется – этому учат, потом появляется опыт. А что касается колдунов, их и в армии используют, да. Как и лекарей. Колдуны могут напускать порчу на вражеских командиров. Мы уже давно ни с кем не воюем, империя занимает весь материк, но без бунтов не обходится, потому колдуны всегда нужны. Вообще же каждый человек в этом мире имеет свое назначение. Один вон фургоны водит, другой металлом торгует, третий охраняет тех и других. Каждый нужен!

– И мой папашка нужен? – угрюмо спросил Даран. – Который украл все наши с мамой деньги, пропил, проиграл их, а потом сбежал? ОН – зачем нужен?

– Интересный вопрос, мальчик, – серьезно посмотрел на него Биргаз, достал откуда-то из сумы веер и стал обмахиваться им, положив поводья на луку седла. – Я бы мог сказать просто – твой папаша нужен для того, чтобы удобрить куст с ягодами, которыми насытится вон та птица, больше он ни на что не годен. Но это не так. Или не совсем так. Увы, нам не дано проникнуть в замыслы богов. Может, твой папаша был нужен именно для того, чтобы обворовать вас, убежать, оставив без денег, чтобы вас продали в рабство, чтобы ты остался один, а потом встретил Илара и помог ему стать великим человеком? Или наоборот – чтобы ты рядом с ним стал великим человеком?

– Ненавижу богов, – Даран тяжело запыхтел, закусив губу, – гады они! Ненавижу!

– Нельзя так говорить, – назидательно сказал возчик, сплюнув на обочину и подняв плевком облачко пыли, тонкой, как женская пудра. – Они тебя накажут за богохульство!

– Неисповедимы замыслы богов, Даран, – продолжил Биргаз. – Мы можем ругать их, хвалить их, но это ничего не изменит. Мы для них будто игральные кости: кинул, и понеслись мы по столу, а какой стороной повернемся – не нам решать.

– А как же подношения в храмах? – шмыгнув носом, спросил мальчишка. – Я, когда мама болела, отнес в храм все, что у меня было. Просил Создателя помочь. Но она все равно умерла. Не помог. С тех пор не хожу в храмы. Может, я мало отнес? Или недостоин помощи?

– Я тебе кое-что скажу, только ты жрецам не рассказывай, – ухмыльнулся охранник. – По-моему, все эти храмы только жрецам и служат. Богам они на хрен не нужны, храмы-то, с их жрецами. Жрецы прикидываются, что они слуги богов, а на самом деле облапошивают таких, как мы. Как ты. Вот ты отнес деньги; если бы мать выздоровела, жрец бы сказал, что это заслуга его храма, его бога. А если умерла – значит, ты или она были недостойны или сумма мала. Плохо старались, мало молились.

– Именно так и сказал, – помрачнел Даран. – Недостойны мы милости богов, и все тут. Я ему сказал, что тогда его храм недостоин моей милости, и я больше тут не появлюсь!

– И что он сделал? – улыбнулся Биргаз. – Только не говори, что жрец стал тебя убеждать, укреплять в вере! Не сильно побил?

– Нет. Пинка дал и вышвырнул наружу, – хмыкнул Даран. – Я потом ночью ручку двери в храм вымазал в дерьме, смешанном с дегтем.

– Не отловили? – хихикнул Биргаз.

– Когда надо, я умею быть незаметным, – улыбнулся Даран. – Все в один голос сказали, что я из своей кладовки не выходил. Жрец приперся в трактир, вопил, тряс грязной рубахой – он не заметил и весь вывозился. Смеялись все, но хозяин все равно меня отлупил. На всякий случай. Но так, не сильно, без особого усердия.

– Ты опасный человек, а? – хохотнул Биргаз. – С тобой лучше не ссориться! Смотри, аккуратнее. В столице с рабами поступают круче. Провинция относится к рабству гораздо мягче – там понимают, что от тюрьмы да рабской доли не зарекаются, а столица… как бы это лучше сказать… большая, толстая, заевшаяся и наглая. Тот, у кого нет денег и связей, для столичных жителей суть грязь под ногами, ничтожество, недостойное внимания. А уж какой-то раб… могут убить, просто так, походя, если помешаешь пройти. А что? Заплатят твоему хозяину штраф, три золотых, и добавят в качестве штрафа за испорченное настроение еще столько же, и все на этом закончится. За охотничью собаку могут в темницу посадить, а за раба – только штраф. Учти это. Будь незаметнее, а когда находишься с хозяином, первый с чужими не заговаривай, говори только тогда, когда спросит, без дела ничего не говори, в разговор не вмешивайся – могут не понять. Там считается, что раб должен знать свое место. А его место – у ног хозяина, которые он должен вылизывать.

– Что-то мне уже не нравится эта самая столица, – вздохнул Даран, – звери какие-то, а не люди…

– Есть такое дело, – серьезно кивнул Биргаз, – я сам не из столицы и столичных жителей недолюбливаю. Вот, к примеру, Зерхель…

– Опять я, твою мать! – ругнулся возчик. – Ко мне-то чего докопался, зараза!

– …Зерхель, – невозмутимо продолжил охранник. – Посмотри, сколько у него гонора, сколько спеси, типичный столичный житель. А спроси у него: а чем ты славен? Ты умеешь петь, играть на далире, как Илар? Или ты знаменитый художник, поставляющий портреты императору? Или лицедей, играющий в императорском театре? Или великий воин, побеждающий всех на арене? Кто ты есть? Возчик. Но гонора! Как у королевских кошек. И вся столица такая. И люди-то не сказать, чтобы плохие, просто так принято жить, таков образ жизни у столичных людей. Потому мне всегда больше нравилась провинция – там люди погрубее, попроще. И подушевнее.

– Как отец Дарана, да? – злорадно хмыкнул возчик. – То-то душевный человек! Довел жену до смерти, бросил ребенка и свалил подальше! Душевный… душитель. А вот интересно, Даран, встретишь ты когда-нибудь своего отца… и что ты ему скажешь?

– Да он и не узнает небось его, – пожал блестящими, закованными в сталь могучими плечами Биргаз. – Он маленький совсем был, когда тот свалил. И что он может ему сказать? «Здравствуй, папа?» Зачем мальцу в ране грязным пальцем ковыряешься? Вот злой ты человек, Зерхель, злой!

– Ты зато добрый! – огрызнулся возчик. – Тебе легко быть добрым, когда с детства рос дворянином! А я вот с детства, как он, только рабом не был, нет. А так – тоже с малых лет работаю! И не тебе столичных людей пачкать! Они такие же, как все люди! Работают, живут, детей рожают. И дерьма хватает, и нормальных людей. Побогаче живут? Так в столице и цены выше! Кружка пива в полтора раза дороже, чем в придорожном трактире! Свинство, кстати! А вино, вино! Обложили императорским налогом – дороже в два раза, чем где-нибудь в провинциальном городишке!

– Тебя только цены на вино беспокоят? Мне лично на них плевать, – Биргаз усмехнулся и, оглянувшись на караван, добавил: – Я бы вообще задрал цены на пойло так, чтобы не купить вина было! Чтобы пьяницы не смогли купить этой гадости! А если бы сами стали вино делать – вешать! Может, тогда бы поменьше стало таких, как Даран. Несчастный мальчишка. Надеюсь, Даран, у тебя все будет хорошо.

– Все будет хорошо! – весело подмигнул Даран. – Иначе всем будет «Большой…» Ой! Хозяин, ну чего дерешься? Ничего не скажи уже!

– Спать буду, – ворчливо заявил Илар, показывая кулак Дарану. – Сиди и молчи!

– Молчу, молчу… – вздохнул мальчишка и вытянулся вдоль борта повозки на длинных ящиках с чушками металла. – Поговоришь тут, когда дерешься…