В начале пути - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 60

Заведи полюбовницу, так тут можно только головную боль получить. Тому примером хотя бы тот же французский двор. Да и память о фаворите Иване была еще жива. А у него и без того забот выше головы. Потому и сторонился он всяческих отношений и надежды никому не подавал.

Но тут юноша удивился самому себе, явно заинтересовавшись возможностью принять участие в танцах. И ведь дело не в том, что неприлично отказывать даме, подавая дурной пример, а просто не хочется отказывать вот ей.

Петр невольно снова прислушался к музыке. Взглянул на танцующие пары. Нет, ни одной знакомой фигуры не улавливается. Это явно какой-то новый танец. Опять же видно привнесение русского. Что-то подобное было на ассамблеях его двора, еще до болезни. Эдак развлечения ради. Но… Нет. Там были просто русские народные танцы, здесь же все по-иному. Все те же четкие и выверенные фигуры и жесты, но другие.

– Простите, сударыня, не сочтите за дерзость… Не хотите ли легкого вина?

– Вина, сударь? – Брови девушки взметнулись вверх в явном недоумении.

– Прошу вас, бокал вина, – приблизившись так, чтобы его могла слышать только она, тихо произнес он, одновременно предлагая руку.

– Хм. Хорошо, сударь. Молодого, белого, – беря его под локоть, произнесла девушка тоном, предполагающим объяснения со стороны кавалера.

Краем глаза Петр заметил опешившего Механошина. Тот явно был удивлен выходкой девицы, но никак не мог сообразить, кто она такая.

– Видите ли, сударыня, у меня и мысли не было обижать вас отказом, – когда они с бокалами в руках смогли найти некое уединение в углу зала, заговорил Петр. – Прошу понять меня правильно, но если бы это был хотя бы менуэт, то я не ударил бы в грязь лицом. Но, как вижу, с тех пор когда я в последний раз занимался танцами, слишком много воды утекло.

– Извините, а вы не могли бы сначала представиться?

– Я-а?

– Конечно, вы. Даме не пристало представляться первой.

– А. Ну да. Петр. Петр Михайлов, – вспомнив, под какой фамилией выступал его дед в турецком походе, представился юноша.

Михайлов… Михайлов… Девушка попыталась выудить из памяти хоть что-то связанное с этим родом и вынуждена была капитулировать. А ведь она считалась вполне образованной, владела тремя иноземными языками, а уж с историей родов была знакома и подавно. Однако ни к одному старинному роду этот молодой человек не принадлежал. Как не принадлежал он и ни к одной фамилии из служилого дворянства, имеющей хоть какие-то серьезные заслуги.

Явно дворянин. Не иначе как из служивых. Ну что за дубина! Разумеется, парни его возраста не имеют никаких достижений, а потому без зазрения совести бахвалятся достижениями или положением своих родителей, не забывая приплетать и родословную. Причем если из служилого дворянства, то обязательно их отцы чем-нибудь эдаким отличились на полях сражений, а потом были благополучно оттерты более значимыми по положению вельможами. А этот… Михайлов. Вот как хотите, так и понимайте.

– А могу я узнать ваше имя, прелестная незнакомка?

– И вовсе не прелестная, – тут же встопорщилась девушка, как рассерженный котенок, но, увидев легкую растерянность юноши, все же смилостивилась. – Княжна Туманова. – Запнулась и добавила: – Анна Александровна. Петр…

– Простите. Алексеевич.

– Ага. Петр Алексеевич, вы очень странный, знаете ли.

– Странный?.. – Не найдясь, что еще можно сказать, он сделал небольшой глоток, ощутив терпкий аромат вина.

– Разумеется. Как можно не следить за последними веяниями моды, да еще и в вашем возрасте? Я из Псковской провинции, проживаю в усадьбе, но и то овладела искусством танца и в курсе всех новых веяний. Отсюда я делаю вывод, что вы из еще более глухой тмутаракани. Что же ваши родители не придерживаются указов его императорского величества об образовании своих чад? Если о том прознают, то…

– Позвольте, а кто говорит о том, что я не образован? – возмущенно произнес Петр на латыни и продолжил по-французски: – Я получил весьма приличное образование. – И закончил на английском: – Ученых степеней не имею, но ведь я все еще в начале пути.

– Первый, кажется, латынь?

– Это так.

– Прилично. И сколько еще языков вы знаете?

– Немецкий. Начал изучать турецкий.

– Похвально. Уж не зубрилка ли вы, коли не любите развлечения?

– Да мне, собственно, некогда развлекаться. – Петр весьма охотно отвечал на вопросы, убедившись, что девушка и впрямь не знает, с кем разговаривает. Ну или она просто великолепная актриса. – Дела родовой вотчины требуют моего непременного участия. Благо полученного образования уже достаточно, чтобы не подпасть под государев рескрипт о недорослях. Здесь же я оказался скорее из любопытства. Кстати, я заметил некоторые изменения в дамском туалете. И париков почти на половине нет, хотя прически весьма изысканны и сделаны с мастерством.

– Нынче парики выходят из моды, во всяком случае в России. Те, кто в париках, приверженцы европейской моды. Но не кажется ли вам, что негоже русским, за столь малое время заставившим прислушиваться к ним всю Европу и сделавшим стремительный рывок во многих областях, во всем подражать иноземцам?

– Хм. А вы знаете, я с вами соглашусь. Погодите-погодите, так этот танец тоже из новой волны?

– Именно.

– И кто же сей русский, кто переложил и танец и музыку?

– Иоганн Гольц.

– Немец?

– Немец, уже тридцать лет состоящий на службе российскому престолу и на всех углах утверждающий, что он больший русский, чем, к примеру, даже мы, князья Тумановы.

– И насколько он прав?

– Ну его порой заносит, и изрядно, но Россию и наш народ он и впрямь полюбил всем сердцем. Вслушайтесь в музыку. Посмотрите на отточенность и плавность движений танца. Он называется «Тихая заводь». А есть еще «Говорливый ручей».

– Это как-то похоже на игру ручеек?

– Это тоже есть, – прикусив губу, задумчиво произнесла девушка. И вдруг сменила тему: – Алексей Михайлов. Хм… Вряд ли он опасается вас. Алексей Михайлов. Нет, имя вашего батюшки у меня не вызывает никаких ассоциаций.

– Вы сейчас о чем, Анна Александровна? – слегка склонив голову, поинтересовался Петр.

– Видите вон того молодого дворянина, что столь старательно делает вид, будто не замечает нас, и все время крутится подле?

Вообще-то Петр ничего такого не замечал. Даже когда девушка попыталась описать того дворянина, не понял, о ком идет речь. Сразу несколько молодых людей, отиравшихся неподалеку, старательно изображали безразличие. Тот же, на кого указала княжна Туманова, более предметно описав платье и парик, вел себя иначе. Похоже, он действительно не обращал внимания на их парочку. Впрочем, прикинув, что княжна Туманова, пожалуй, единственная, для кого император оставался инкогнито, Петр согласился, что парень переусердствовал, стараясь казаться равнодушным.

– И чем же примечателен сей дворянин? – поинтересовался Петр.

– Это мой старший брат, князь Туманов Иван Александрович. Собственно, я и пригласила вас, воспользовавшись тем, что его отвлекли. Я подумала, что коли уж так случится, то он не станет поднимать скандала и мне удастся потанцевать, – вздохнула девушка. Ну да, скорее всего, повторной оплошности брат не допустит, а тут такое разочарование. – Я впервые оказалась на ассамблее, до этого мне доводилось танцевать только с учителем танцев.

– Простите. Похоже, я был вашей последней надеждой, но не смог оправдать оказанного доверия.

– А может, вы завзятый дуэлянт? – пребывая в плену собственных раздумий, в очередной раз невпопад произнесла девушка.

– Кто? Я-а? Нет, я, конечно, не робкого десятка. Но дуэлянт? – Петр даже покачал головой, подчеркивая абсурдность предположения собеседницы.

– Ну да. И по возрасту в бретеры не очень годитесь, – смерив Петра взглядом, вынуждена была признать княжна. – Но отчего-то же он вас опасается?

– Да с чего вы это взяли?

– С того, что он весь вечер отгоняет от меня всех ухажеров, прекрасно зная цену всем и каждому. И надо заметить, при этом не больно-то считается ни с положением, ни со званием.