Соавтор неизвестен (СИ) - "Старки". Страница 28

Сергей остановил бег пальцев по клавиатуре, поднял голову и спросил у выжатого рассказом и воспоминаниями Давида:

— И какое же имя написать? Может, вставим твоё настоящее?

— Ещё чего! Придумай любое, но моё настоящее имя писать не нужно, да я его тебе и не скажу. Тот человек умер, исчез, испарился. Нет его.

— Как в Екатеринбурге всё прошло? Удачно? Тебя действительно ждал этот Грац? Фамилия ведь тоже не настоящая?

— Конечно, не настоящая! Я, конечно, не проникся к нему любовью и благодарностью, так как человек он слишком алчный и подлый. Он как понял, что у меня больше трёхсот тысяч, стал вытягивать и вытягивать из меня рублики. Да и вообще он неприятный тип: с ним не хочется говорить, довериться, жаловаться. Но! Он сделал всё абсолютно так, как нужно. Я жил у него на даче, а операцию (и не одну) мне делали в центре пластической хирургии. Он ни о чём не спрашивал, действовал очень осторожно. Даже его соседи не знают, что иногда на даче он врачует нелегальных пациентов. Да и все деньги отработал, даже когда узнал… что заказчик мёртв, не выгнал меня, не избавился, не испугался. Хотя ему звонили из города…

— Заказчик мёртв?

— Да. Тот выстрел. Макс был убит. Я это узнал только через месяц. Мне хирург и сказал. Он, кстати, сразу понял, что я тут ни при чём, что я не убийца. С противной улыбочкой притащил мне газеты и ноутбук с инетом, а там…

— А там в убийстве Макса обвиняли тебя. — Давид печально кивнул. — Антон стрелял из того самого пистолета, который ты держал, сам отпечатков не оставил. Прямое доказательство. Да ещё и опустошённый сейф, там твои отпечатки пальцев. Голиков, опять же, — «пострадавший» с черепно-мозговой… Да и в домике Макса ты наследил… А охранник этот, Владимир?

— А про него было написано, что я его буквально совратил, околдовал, что он повёлся на мою смазливую внешность, ложь и помог мне осуществить коварный план ограбления «святого семейства». Про Владимира я ничего не знаю. Надеюсь, что он удачно устроился и где-нибудь живёт-поживает.

— А мог бы быть нормальным свидетелем твоей защиты.

— Хм… Чушь! А деньги, которые он присвоил?

— Согласен. А ты не пробовал с Ильёй связаться? Бархатову написать?

— Нет. Я боялся, что любая весточка от меня сделает меня видимым. Я стал другим человеком: с другой внешностью, с другой историей, с другой географией.

— И вывести на тебя мог бы только Грац.

— Да. Но я в нём уверен. Правда, сейчас ещё и ты всё знаешь. Можно ли быть уверенным в тебе?

— 10 —

После покатились удивительные дни. Сергей привозил-увозил Давида на работу, сам где-то пропадал целый день (было видно, что не в их квартире). Вечером показывал отрывки из книги (прошлые, уже дополненные, и новые — о московских трудностях героя). Книжного Давида Сергей отправил работать в элитный ресторан, где его необычную внешность приметил один расторопный хозяин модельного агентства и предложил парню работу. Тот упирался, опасался публичности, но мысль о том, что его вид сейчас никому ни о чём не скажет, и немалые деньги сделали своё дело. Он согласился. Снялся для одного журнала. Успех. Пригласили для работы в рекламной кампании брендовых часов молодёжной линии. Он оставил работу официанта, стал только моделью. А потом эпатажный молодой кинорежиссёр пригласил Давида на съёмки фильма о немом парне-модели, о безумном мире моды, о циничной атмосфере богемы, о бездарностях наверху и низменных страстях внизу. Рыжий странный персонаж принёс парню огромную популярность. Все считали, что он действительно немой. Давид это использовал и практически не говорил, притягивая к своей персоне загадочностью и грустными глазами. Заказы, контракты навалились лавиной. Герой богател, но не становился богемным паразитом и гламурным подонком. Он хотел вернуться и сожрать Голиковых.

В книге появилась куча новых персонажей: и похотливые заказчики, и завистливые друзья-официанты, и подозрительные представители власти, и намарафеченные коллеги по подиуму, и пьяницы-фотографы, и раздавленные нищетой и безвыходностью добрые проститутки, и роковые стервы бизнес-вумэн… Много кого. Сергей даже вставил эпизод, как однажды неожиданно на какой-то презентации герой нос к носу столкнулся с Ильёй. Оказалось, что тот учится в Москве и совсем не на фармацевта. Илья, конечно, не узнал Давида. Более того, презрительно фыркнул и прямо в красивое лицо выдохнул: «Пидоров развелось…»

Настоящий Давид редко поправлял, казалось, что он даже потерял интерес к сюжету. «Интересно. Сойдёт. Нормально. Отлично», — вот теперь как он комментировал текст Сергея. Наверное, это потому, что этот текст уже не о нём. Теперь было понятно, что книжный Давид всё-таки не точная копия реального.

В понедельник Сергей вытащил Давида в лес дышать землёй и травой. Они кидали камушки в речку, устроили пикник, собирали землянику, промочили ноги, фотографировали белок, еле выволокли мотоцикл из грязи под начавшимся ливнем. Но вечером, отмывшись, пошли в кино. Уже ночью, засыпая, Давид сказал просто:

— Спасибо. Давно мне не было так хорошо. — И чмокнул соседа в щетинистую щёку.

Спали они сейчас на диване Давида. Никаких посягательств друг на друга не предпринимали. Только слишком долго с утра притворялись спящими (что один, что другой), наслаждаясь тёплыми объятиями и уже родными запахами. Давид потом долго «мылся» в душе, а Сергей изводил дымом и бычками подъезд, где мило ворковал с Лариской из восемнадцатой квартиры. За завтраком Давид подкалывал писателя, дескать, доворкуешься, так и женишься между перекурами.

В пабе заметили, что змей-писатель стал бывать реже, не каждый день. А Борисовна сразу определила:

— Притулился ты к нему, Дейв. Интересный мужик, наверное, сильный и стреляет хорошо.

— Стреляет?

— Я его представляю не писателем, а каким-нибудь шпионом-диверсантом. Внедрённым Джеймсом Бондом.

— Ха! Простоват он для Бонда! — возразил Ник. — Смокинг на нём как седло на свинье будет!

— Так он ведь и не в Лондоне! Соответствует той среде, где задание выполняет. Отрастил российскую ментальность, адаптировался к нашим условиям, так сказать! — И Ник с Борисовной стали придумывать, какое же задание выполняет «змей-Бонд». И всё у них сводилось к тому, что дело в Дейве: то он новоявленный Будда, то он обладатель сверхспособностей, то он сам хитроумный диверсант, то он владеет страшной тайной мирового заговора, то он создатель сверхмощного климатического оружия, которое может привести к апокалипсису. В общем, вздор. Но вздор весёлый, соединяющий Давида и Сергея в тугой узел. Кстати, автограф Борисовна таки получила. Сергей жутко стеснялся, когда ставил косой росчерк на принесённой книжечке.

Как-то примкнув к кожаной куртке, на закорках «мухи» Давид вдруг подумал: «А как же зимой? Зимой ведь на мотике не раскатаешься!» И тут же остановил себя: «Зимой? Я рассчитываю, что Сергей будет со мной и зимой? Я идиот? Уже сейчас непонятно, почему он ещё рядом. Факт, не из-за книги. Он волен уйти в любой момент. Но мне будет плохо без него, без его тяжёлых завтраков, без совместного курения в подъезде, без раскиданных по квартире его вещей, без фальшивых песен, доносящихся из душа, без ровного дыхания, что щекочет макушку, без чувства защищённости, которое вдруг настигло меня». Они не заговаривали о будущем, они никогда не говорили, что будет потом, когда книжка увидит свет. Только однажды, когда нагрянула Анна Ивановна и Сергей в охотку развлекал её полночи на кухне, Давид, подслушивающий их трёп, выцепил из него:

— И надолго в Москве-то? — спросила Анна Ивановна.

— Поживу пока, дела тут. Или вы гоните бедного провинциала?

— Ой! Какой из тебя провинциал? Никто не гонит! Поживи ещё, переделай все дела! И Давидке с тобой лучше. Ты бы посмотрел холодильник у меня в комнате, что-то подтекает…

Так и не понял Давид, надолго ли писатель обосновался в его жизни.

Через две недели Сергей вновь уехал на три дня по каким-то важным делам «к брату». Непривычно с работы возвращаться на электричке. К хорошему быстро привыкаешь. Сидел, глазел по сторонам, узнавал давно намозолившие глаза лица постоянных попутчиков по этому унылому транспорту. Напротив сидит женщина в возрасте, в ногах стоит большая сумка. Давид предполагал, что она работает в больнице, так как всегда ездила через два дня и от неё пахло лекарством, руки белые, пухлые, с короткими ноготочками. Она из читательниц. Всегда читает, причём всегда какие-то кровавые зубодробительные триллеры, криминальные разборки — по одним обложкам казалось, что со страниц стекает кровь, слышится крик и звук ломаемой челюсти. Вот и сегодня достала книжку с глянцевой обложкой и закрыла ею лицо — видимо, женщина близорука. «След ворона» — прочитал Давид, «Мастера современного детектива». Автор… С. Безуглый. Но книжка не из покетбуков, она с портретом автора на нижней обложке. Давид даже подумал, что у него у самого близорукость. Неожиданно для любительницы книжной крови он почти выхватил книжку из её рук: