Сорные травы - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 32

Тут я вспомнил:

— Кстати! А почему ваши люди не забрали мой нож на входе? Что же они так непрофессионально?

Коломийский хмыкнул:

— Считайте это маленьким знаком доверия. Да и я никогда пустым не хожу.

— Ну спасибо, — пробормотал я, разглядывая стены, точнее, оружие на них. — Посоветуете?

— Легко, — в его голосе проскользнуло ехидство. — Вот, например, FN FAL Para, отличная штурмовая винтовка, проверенная временем и несколькими войнами. Емкость магазина — двадцать патронов, можно установить коллиматорный прицел. Или эта…

Ехидство в голосе Коломийского сменилось нежностью:

— …FN HAMR. Почти что ручной пулемет, а удобство как у штурмовой винтовки. Даже не приходится беспокоиться о перегреве — эта малышка сама за собой следит. Или Steyr-Mannlicher HS.50. Хоть она и однозарядная, но поверьте, вашему противнику больше и не понадобится. И бронежилет не спасет. Правда, тяжелая — килограммов двенадцать.

Он погладил стройный силуэт снайперской винтовки.

— Издеваетесь? — мрачно поинтересовался я. — Я город захватывать не собираюсь.

— Ну почему так сразу издеваюсь? Немного пошутил. И похвастался любимыми экземплярами. Все равно бы я их вам не отдал — привык, знаете ли.

Коломийский подошел к участку стены, увешанному пистолетами.

— Но буду серьезным. Если вы не разбираетесь в теме, то возьму тяжесть решения на себя. Вот эта штучка для вашей жены.

Я взял небольшой револьвер. Деревянные накладки на рукоять казались теплыми, как будто пистолет живой. Серебристый силуэт выглядел даже немного женственным. И еще меня удивила странная легкость оружия. В армии я привык, что короткоствол тянет руку.

— Он… очень легкий, — я прицелился в стену.

— Да. Всего девять с половиной унций. Пять зарядов.

— Хм… милая штуковина, но мне неудобно его держать.

— Он не для мужчин, — улыбнулся хозяин арсенала, забирая револьвер и укладывая его в небольшой полотняный мешочек, который успел достать из внутренностей одного из шкафчиков. Следом нырнула увесистая коробка с патронами. — Сделан специально для женщин. Легкий, простой, удобный, маленький. Именуется это изящное произведение искусства Smith Wesson Ladysmith.

— Спасибо. Теперь очередь за мной.

Коломийский задумчиво прошелся вдоль стены, высматривая только ему одному понятные особенности оружия.

— Ну, например… Как вам этот? — Он протянул руку к высоко расположенному массивному револьверу. Длинный ствол мне подсказал, что точность и убойная сила у этого экземпляра довольно внушительные.

— М-м-м, не мое. Извините.

— Принято, — согласился хозяин. — Если оружие с первого взгляда не цепляет, то лучше не продолжать. А вот…

Я его прервал:

— Можно подержать в руках этот?

Я указал на матово-серебристый пистолет с массивной рукоятью, которую прикрывали деревянные узорчатые накладки с небольшим рельефом. Спусковой крючок облегчали три круглых отверстия. Скос на нижней части рукояти придавал оружию особо хищный, стремительный вид.

— Прошу. — Олигарх с некоторым удивлением и, как мне показалось, уважением наблюдал за мной.

Как только я взял пистолет, отщелкнул и вставил обратно магазин, то понял — это он.

— Я бы хотел эту модель.

— А говорили, что не разбираетесь, — проворчал Коломийский. — Выбрали-то просто конфетку. Кольт 1911, кастом от Эда Брауна. Непросты вы, Иван Игоревич.

— Я возжелал слишком дорогую игрушку? — в лоб спросил я. — Сколько стоит? Я заплачу.

— Не в деньгах счастье, — отмахнулся хозяин оружейной. — Оба пистолета в подарок. Просто не ожидал, что вы выцепите сразу такой… м-м-м… уникальный инструмент. Но уважаю выбор. Сам люблю тысяча девятьсот одиннадцатые. А модели Брауна еще и одни из самых точных. — Он забрал у меня пистолет, положил его в мешок, добавил туда еще две коробки с патронами и порывисто протянул мне. — Владейте. Надеюсь, что мой подарок спасет жизнь вам и вашей жене.

— Предпочел бы, чтобы он не пригодился.

Долго я у Коломийского задерживаться не стал. Мы спустились к неведомо кем наполненному и подогретому стеклянному чайничку, выпили еще по полчашки. Тут хозяину башни один за другим посыпались звонки, словно ждали конца нашего разговора, и я понял, что аудиенция заканчивается. У местного барона куча дел — пора феод в норму приводить да слишком буйных вассалов угоманивать. Прощаясь, Коломийский стребовал с меня обещание, что я обязательно к нему приду с женой в гости, мол, надо дружить семьями. Я так и не понял — пошутил он или сказал вполне серьезно.

Я успел еще заглянуть в больницу и пару часов поразбираться с документами, как подошло время ехать за Машей. Удивительно, всего-то полдня на работе не был, а бумажек скопилась целая гора с пригорком. И без моей подписи большая часть дальше не пойдет. Чертова бюрократия. Эх, устроить бы ей эктомию [17], а лучше экстирпацию [18] — я бы старательно подобрал самый острый скальпель.

Жена, может, и удивилась, что я за ней заехал так рано и выдернул из конторы, но хранила ледяное молчание всю дорогу. То ли устала от работы, то ли от меня. Только когда мы свернули с трассы за городом на грунтовку и Маша узнала места, куда мы часто выезжали еще студентами, она поинтересовалась:

— Муж, а муж, ты меня что, убить и закопать решил? Зачем в такую глушь привез?

— У меня для тебя подарок. — Чуть снизив скорость, я достал с заднего сиденья полотняный мешок и протянул его Маше. — Чур, большой мне.

— Ив, ты чего? — она ошарашенно разглядывала смертоносные инструменты. — Рехнулся совсем? Где ты взял оружие?

— Коломийский подарил.

— Timeo Danaos et dona ferentes [19], — пробормотала Маша, выщелкивая барабан револьвера и заглядывая в ствол. — Милая штуковина. Как я понимаю, это мне?

— Ага.

С тех пор как мы были здесь в последний раз, дорога практически исчезла, и я еле-еле угадывал тропку между зарослями кустов и выбоинами. Послышался плеск реки — значит, наше место совсем рядом.

— Твой тоже неплох, — деловито сообщила жена. — Я такой в фильмах видела. Пострелять дашь?

— А зачем мы сюда приехали?

— У-у-у, — протянула Машка. — А я-то думала: свидание, романтика. Муж вспомнил, где мы студентами впервые любовью занимались. А мы, оказывается, пострелять приехали.

— Жена, не отвлекай. А то во что-нибудь въедем.

— Молчу, молчу, — отозвалась она и занялась револьвером.

Солнце стояло еще высоко — как раз хватит времени и на лекцию, и на практику. А там еще пару раз выберемся, и Маша освоится достаточно, чтобы не сплоховать в критической ситуации.

Я провел жене базовый инструктаж, во всяком случае то, что помнил сам с армии, и через час она уже спокойно и довольно быстро перезаряжала револьвер. Оставалось только поправить ей стойку и правильный хват показать. Хотя, с другой стороны, когда прижмет, никто, кроме настоящих спецов, особо о стойке и не думает — жми на курок, пока враг двигается, и стреляй точно в цель. Лишь опытные военные да ребята из МКПС знают, как все сделать так, чтобы влепить не просто в мишень, а в нужное место мишени.

— Машка, теперь попробуй прицелиться в меня.

— Зачем? Ты же мне только что талдычил, что нельзя целиться в человека, если не уверен, что будешь стрелять? И вообще не направлять туда, куда я стрелять не хочу?

— Говорил. Но тебе еще нужно привыкнуть к тому, что на мушке у тебя живой человек, а линия, по которой пойдет пуля, заканчивается в его туловище или голове.

— Это и так понятно, — пожала плечами Машка.

— Понятно твоей рацио. А вот твои эмоции могут не согласиться, и в критической ситуации ты потеряешь парочку важных мгновений.

— Не хочу в тебя целиться.

— Надо. Вспомни про меня что-нибудь плохое, — тут я проклял свой длинный язык, но все равно продолжил: — Представь, что перед тобой враг. И целься. На поражение.